— Мне всегда говорили, что у моего внука укоренившаяся неприязнь к прыжкам в танцевальном зале, — сказала маркиза.

— Он танцевал с леди Ромейн, — ответила Кларинда.

— Если это и так, я уверена, не он стремился к этому, — воскликнула маркиза. — Эта самовлюбленная требовательная женщина — самое упрямое и настырное создание! В мое время женщины ждали, чтобы за ними гонялись, они не заставляли мужчину чувствовать себя лисой, бегущей в поисках укрытия.

Кларинда засмеялась, она не смогла удержаться. Ее всегда приводила в восторг едкая ирония маркизы.

— Она выглядела очень красивой, — заметила девушка.

— Это дело вкуса, — резко возразила маркиза. — Идите и отдохните, дитя. Я хочу, чтобы вы сегодня вечером выглядели бы наилучшим образом во время вашего первого визита в Карлтон Хауз.

Кларинда послушно направилась в свою спальню, но она не сразу позвонила, вызывая Розу. Девушка посидела перед зеркалом, разглядывая себя, отмечая, как красно-золотые волосы обрамляют ее лицо, как нежная голубизна платья оттеняет белизну кожи.

Казалось невероятным, думала она, что это — та самая Кларинда Вернон, девушка, которая стеснялась своих убогих нарядов, которая годами не покупала новых платьев, которой приходилось латать и штопать все предметы своего туалета. Теперь ее гардероб был полон новых нарядов всех сортов и видов — все чрезвычайно дорогие, все по самой последней моде.

Хотя ей нравилось обладать всем этим, Кларинда не могла не вспоминать мучения, которые ей пришлось перенести в первую неделю пребывания в Лондоне. Ей приходилось часами стоять неподвижно, пока на ней накалывали ярды материи.

Кларинда ездила от магазина к магазину, а маркиза покупала — несмотря на возражения девушки, вызванные чувством вины, что она так много на себя тратит — покупала, казалось, целую лавину шляп, сумочек, накидок, туфель, перчаток и шалей.

Однако результат — ей пришлось признать — оказался поразительным. Кларинду провозгласили красавицей с первого момента, как она вошла в высший свет.

Хотя девушка и пыталась с иронией говорить себе, что все это было вызвано лишь тем, что ее объявили наследницей, ей пришлось признать, что внешне светское общество было очаровательным и в высшей степени занимательным.

У Кларинды просто не было времени на размышления. Если она не покупала платья и не брала уроки танцев, она вместе с маркизой все равно была занята буквально каждую минуту.

Кроме балов, были еще приемы, ассамблеи, менее многолюдные собрания, где люди беседовали и слушали музыку; обеды, ужины, а также время, потраченное на приемы многочисленных посетителей, которые наносили визиты вежливости маркизе, не отрывая восторженных глаз от Кларинды.

— Когда джентльмены делают мне комплименты, — сказала девушка маркизе вскоре после приезда в Лондон, — я не могу избавиться от мысли, что они смеются надо мной. Я не привыкла к лести.

— Вы должны учиться принимать комплименты достойно, — убеждала ее маркиза.

— Я стараюсь, — призналась Кларинда, — хотя иногда мне хочется расхохотаться. Когда молодые люди цветисто распространяются о моих бровях или форме моего носа, я не могу избавиться от чувства, что их слова звучат глупо.

— Вы привыкните к этому, — мудро заметила маркиза, и после целого месяца, проведенного в Лондоне, Кларинде пришлось признать, что старая леди была права!

Девушка начала находить, что принимать комплименты, которые шептались в ее ухо на каждом балу, очень просто; она привыкла видеть восторженное выражение на лицах мужчин, подносящих ее руку к губам; она научилась деликатно отказываться от предложенной руки и сердца, если только мужчины не были слишком настойчивыми или толстокожими, чтобы понять намек.

Единственным, что не переставало удивлять ее, было то, что она так мало виделась с лордом Мельбурном. Девушка с трудом могла понять, что, живя в доме мужчины, который был не только его хозяином, но и ее опекуном, она, тем не менее, практически не имела с ним прямых контактов.

Встречи их всегда происходили в присутствии других людей: или рядом находилась маркиза, или за столом были гости. Даже когда лорд Мельбурн сопровождал Кларинду на званые обеды, девушке казалось очень необычным, что он никогда не садился за стол рядом с ней и никогда не приглашал ее танцевать.

Когда они только приехали в Лондон, Кларинда была очень рассержена на лорда Мельбурна, и ей казалось, что придется непрерывно ссориться с ним, вести непрерывный словесный поединок, вызванный его властным собственническим поведением.

Однако ее предположения не подтвердились, и Кларинде не приходилось спорить с лордом Мельбурном ни по какому поводу.

Он вел себя учтиво, но как-то отрешенно и безучастно; а девушка чувствовала, что должна была быть ему благодарна за то внимание, которым она наслаждалась в Мельбурн Хаузе. Но сейчас она чувствовала, что, наверное, он умышленно старался не оставаться с ней наедине.

Время от времени она получала от его светлости послания, переданные через его бабушку. Именно так Кларинда узнала, что в том случае, если ей сделают нежелательное предложение, ей стоит только отослать джентльмена к опекуну, и лорд Мельбурн похоронит все его надежды получить руку девушки.

Кларинда обнаружила, что единственным способом связаться с лордом Мельбурном в таких случаях было написать ему записку, и частенько по утрам перед тем, как отправиться с маркизой на развлечения, девушка доставала лист писчей бумаги и выводила на нем изящным почерком:


«Лорд Уилмот навестит вас сегодня, милорд; у меня нет желания принимать его предложение».

Или:

«Возможно, капитан Чарльз Калдингтон попросит вашу светлость позволения встретиться со мной наедине; пожалуйста, откажите ему».


Лорд Мельбурн никогда не отвечал, но Кларинда заметила, что перед молодыми людьми, которые ей не нравились, закрывались двери их дома, и даже когда они встречались на других приемах, те больше не делали попыток приблизиться к ней.

Кларинда видела, что лорд Мельбурн чрезвычайно умело справлялся со своими обязанностями опекуна, но в то же время ей казалось, что он не испытывал желания общаться с ней лично.

До приезда в Лондон Кларинда только об этом и мечтала бы; однако теперь столь безучастное отношение милорда задевало девушку, хотя она и не признавалась себе в этом.

Когда Кларинда закончила одеваться к ужину в Карл-тон Хаузе, Роза восхищенно воскликнула, оглядев ее:

— Вы выглядите великолепно, мисс Кларинда, даже прекраснее, чем вчера вечером! Если бы вы только слышали все те приятные вещи, что говорят о вас, мисс!

Кларинда взглянула на свое отражение в зеркале. Ее сегодняшнее платье было зеленым, нежной зелени почек ранней весной, и девушке показалось, что в этом наряде, с крохотными бриллиантами, блестящими словно капельки воды, она была похожа на нимфу, поднимающуюся из озера Мельбурн.

И тут Кларинда вспомнила, что на ней было надето зеленое платье в тот вечер, когда Николас забрал ее в пещеры. Девушка вздрогнула. Может ли зеленый цвет приносить несчастье? Она сказала себе, что это полная нелепость.

— Я очень горжусь вами, дитя, — сказала маркиза, когда они спустились в зал.

Там их дожидался лорд Мельбурн, выглядевший поразительно красивым со всеми своими военными наградами, прикрепленными к голубому атласу вечернего сюртука.

Кларинда подняла на милорда взгляд в надежде увидеть блеск восхищения в его глазах. Девушка теперь уже узнавала это выражение, которое иногда сопровождалось огоньками, вспыхивающими в уголках глаз.

Но лорд Мельбурн, похоже, был очень поглощен стряхиванием пылинки с рукава своего сюртука, а когда он поднял глаза, то взглянул лишь на бабушку, а не на свою подопечную.

— Мы не должны опаздывать, — сказал он, — вам известно, что принц настаивает, чтобы его ужины начинались вовремя, особенно если вслед за ними намечаются продолжительные торжества.

— У нас впереди много времени, — успокоила его маркиза. — Я с нетерпением ожидаю услышать от Кларинды ее впечатления от Карлтон Хауза.

— Разумеется, это же ее первый визит туда, — сказал лорд Мельбурн. — Я забыл про это. Надеюсь, она не ждет слишком многого — иначе будет разочарована.

— Но меня все так восхищает! — воскликнула Кларинда, недоумевая, почему его светлость говорит о ней так, словно ее здесь нет.

— Вы найдете вечера у принца невыносимо душными и неизменно переполненными людьми, — усталым голосом произнес лорд Мельбурн. — Если бы я только мог не принимать в них участие!

— Надеюсь, сегодня вы едете туда не только из-за меня, — смущенно произнесла Кларинда.

— Да нет, — ответил лорд Мельбурн. — Принц настоял, чтобы я присутствовал. Он любит, чтобы его самые близкие друзья развлекались вместе с ним.

Ответ лорда Мельбурна прозвучал столь резко, что Кларинда умолкла.

Карлтон Хауз, однако, произвел на нее еще большее впечатление, чем она думала. Как только она прошла через портик в коринфском стиле, девушка почувствовала, что раскрыла рот, словно деревенщина, глядя на колонны из порфира в зале, на драпировку из желтого китайского шелка в гостиной, на бюсты, статуи грифонов и вазы.

Кларинда была настолько поражена столовой с серебряными стенами и колоннами из красного и желтого гранита, что сперва с трудом могла есть и беседовать с двумя джентльменами, сидевшими по обе стороны от нее.

Ужин был долгим и изысканным, с бесчисленными сменами французских блюд, подаваемых на массивных серебряных подносах, но, когда он окончился, оказалось, что девушку ожидают и другие чудеса.

Через розовый атласный зал, усыпанный цветами, и примыкающую к нему комнату, где фризы из сфинксов окружали бюст Минервы, гости прошли в просторный музыкальный зал, в котором буфеты скрипели под весом золотого орнамента.