Холт по-прежнему стоял на коленях, прижимая руку к поврежденному плечу. Голова его запрокинулась назад, лицо побледнело и исказилось от нестерпимой боли.

– Ты жив! Слава Богу, ты жив! – Дрожащий шепот Дианы больше походил на молитву. Ее пальцы судорожно гладили его щеку, висок, словно она хотела убедиться, что он действительно остался жив. – Твое плечо…

Холт через силу улыбнулся, а его взгляд потеплел и будто ласкал заплаканное лицо Дианы.

– Плечо сломано, но и только. – Холт попытался подняться, но только поморщился от боли. – Помоги мне встать. – Смахнув с глаз слезы, Диана положила его здоровую руку себе на плечо и постаралась принять на себя большую часть его веса. Она вновь посмотрела Холту в лицо и увидела, что взгляд его обращен на поверженное животное, лежавшее всего в нескольких футах от них. – Мустанг погиб.

– Да. – Только сейчас Диана взглянула на труп. Молочно-белая шкура была вываляна в пыли п покрыта алыми потеками крови. Мертвый мустанг теперь уже не казался мифическим животным, исполненным благородной классической красоты. Шея его была слишком толстой и мускулистой, корпус чрезмерно вытянутым, а грудь непропорционально узкой. Он мог претендовать на первенство среди других диких лошадей разве что благодаря своим размерам и неподражаемой иноходи, которой ему уже никогда не мерить просторов пустыни.

– Гай пристрелил его, – тихо проговорила Диана. Первым выстрелом мустанг был ранен в грудь, а вторым – в голову, уложен наповал. Теперь она до конца осознала значение того, что совершил Гай. Она взглянула на Холта. – Он спас тебе жизнь, Холт. Он убил иноходца, чтобы спасти тебя от смерти.

Холт посмотрел в направлении лагеря. Диана тоже обернулась и увидела Гая, продолжавшего стоять на прежнем месте с карабином в опущенной правой руке. Хотя лица его разглядеть было невозможно, Диана была уверена, что он тоже смотрит на них. Гай медленно повернулся и подошел к оседланной лошади. Он вложил карабин в сумку и вскочил в седло. Бросив в их сторону последний взгляд, он какое-то время сидел неподвижно, а потом пришпорил коня и рысью двинулся в сторону восходящего солнца.

– Он уезжает. Он уже никогда не вернется.

Услышав его уверенный голос, Диана пристально посмотрела Холту в лицо. Он стоял, словно окаменев. Глаза его походили сейчас не столько на холодные голубые льдинки, сколько на жгучее расплавленное серебро.

– Может быть, вернется… когда-нибудь. – Диана перевела взгляд на продолжавшее разрастаться вдали облако пыли. Отныне они все будут делить на двоих – разлуку, боль, надежду и любовь.