Сдержанное ржание белого мустанга, несомненно, служило сигналом к отступлению для следовавших за ним кобылиц. Взвившись на дыбы и развернувшись на задних ногах, жеребец стремительно помчался прочь от каньона. Диана так бы и стояла, завороженно наблюдая за исчезающим видением, но Холт уже вскочил в седло.

– Вперед! Ближе нам к нему все равно не подобраться! – выкрикнул он.

Холт уже вовсю несся за спасавшимся бегством небольшим табуном, когда остальные еще только устраивались в седлах. Диане, тащившейся неспешным ходом с вьючной лошадью в поводу, оставалось только глотать пыль, поднятую сорвавшейся в галоп погоней. Их лошади, конечно, успели отдохнуть. Но, к несчастью, им только что позволили вдоволь напиться воды. Разумеется, теперь они не могли показать все, на что были способны в резвом аллюре.

Табуну все же не удалось оторваться слишком далеко. Пегая кобылица резво скакала впереди на месте вожака, а белый жеребец прикрывал тылы, не позволяя своему гарему замедлять стремительный ход. Иноходец словно летел над жухлой травой, не выказывая ни напряжения, ни усталости в своем ритмичном беге.

Солнце все ниже клонилось к черной границе горного хребта, и тени стали заметно удлиняться. Временами Диана теряла кобылиц из вида, но необычная масть жеребца неизменно служила преследователям путеводной звездой для движения в нужном направлении. Как ни подгоняли они своих лошадей, но расстояние между всадниками и неутомимым маленьким табуном решительно не желало сокращаться ни на йоту.

Пегая кобылица, казалось, прекрасно ориентировалась в местных холмах и низинках. Сделав внезапный резкий поворот, она нырнула в узкое русло пересохшей речки, и жеребец направил остальных за ней следом. Руби и Холт первыми свернули в ту же балку, а вскоре за уступом каменистой осыпи исчез и Гай. Диана значительно отстала от мужчин. Вдруг до нее донеслось пронзительное ржание лошадей и крики мужчин. Прежде чем Диана добралась до места, появился Гай на своем коне.

– Они в западне! – крикнул он ей взволнованным голосом.

Почти тотчас же из-за камней выскочили Руби и Холт. Холт прямо на ходу прыгнул с седла. Он не стал терять времени на выражения восторга по поводу достигнутого успеха.

– Быстро строй заграждение, – бросил он Руби. – Гай и Диана, будьте готовы на тот случай, если они попытаются прорваться.

Мужчины бросились поспешно и с завидной изобретательностью воздвигать баррикаду из веток, сучьев и камней, а Диана напряженно наблюдала за их действиями, испытывая непреодолимое нервное возбуждение, подогреваемое доносившимися со стороны русла звуками.

– Не очень-то все это надежно, – прохрипел Руби задыхающимся голосом, едва работа была закончена.

– Это верно, – согласился Холт. – Но со стороны выглядит внушительно. Остается надеяться, что у мустанга не возникнет желания испытать конструкцию на прочность.

– Не думаю, что ему захочется безнадежно застрять в этой горловине, поэтому скорее всего он не решится на прорыв.

– Хотелось бы в это верить.

– А вы уверены, что у них нет другого пути для бегства? – Поскольку работа по сооружению баррикады была закончена, Диана с облегчением спешилась.

– Видимо, там был выход, иначе кобылица не повела бы табун сюда, – в задумчивости проговорил Руби. – Кажется, я даже видел нечто вроде разлома на обрывистом берегу. Там они, вероятно, и надеялись выскочить. Его, похоже, завалило осыпью. Так что теперь они словно в мышеловке, и о лучшей западне нам нельзя было и мечтать.

– Не отправиться ли нам туда, чтобы заарканить кобылиц? – спросил Гай, который продолжал гарцевать верхом, небрежно поигрывая лассо, свисавшим с луки его седла.

– Теперь уже слишком темно, – ответил ему Холт.

Солнце действительно успело скрыться за горизонтом, оставив на небе лишь неширокую полосу бледно-розового закатного зарева. Вскоре и оно превратится не более чем в багровый рубец на черном лике ночи. А отвесные стены высохшего руслауже сейчас сильно затрудняли выполнение той непростой операции, которая могла бы прямо сегодня завершить изнурительную погоню. К тому же сейчас кобылицы не менее возбуждены, чем их предводитель. За ночь они успокоятся. Уменьшится риск, что в панике лошади поранятся о скалы или затопчут друг друга.

– Утром мы переловим наших беглянок, а мустанг со своей подругой смогут спокойно уйти восвояси.

– Ты хочешь сказать, что мы останемся здесь на ночь? – спросила Диана. Голос ее вдруг зазвучал протестующе: – Но вся наша провизия и вещи…

– Мы остаемся здесь, – заключил Холт тоном, не терпящим возражений. – Разведем огонь прямо перед загородкой на случай, если мустанг надумает ее исследовать. Яркое пламя не позволит ему приблизиться. Что лее касается еды и постели, то придется немного поголодать. Спать ляжем у костра, устроимся поплотнее и до утра как-нибудь перекантуемся.

– Могу попробовать подстрелить кролика или козла, – предложил Руби. – Не очень-то мне улыбается завалиться спать с пустым брюхом.

– Что ж, если тебе достаточно света, то можешь попытаться, – ответил ему Холт.

– Пустым с охоты я пока что не возвращался, – недовольно проворчал ковбой. – Чем ворочаться с боку на бок, мечтая о куске мяса, лучше поразмяться. А удача – она всегда со мной, тут уж без вопросов. Подержите мою лошадь. – Он бросил Хол-ту повод своего коня. – А если и не повезет, так хоть дров наберу для костра. Надеюсь, вы не передумаете п останетесь здесь до моего возвращения.

– Попробую и я поохотиться, пока еще хоть что-то видно. – Идея Руби явно показалась Гаю более заманчивой, чем сон натощак, и юноша, соскочив с седла, стал высвобождать ружье из кожаного чехла.

– Лошадям надо дать остыть и успокоиться, они порядком утомились от дневной жары и погони, – сказал Холт, когда Гай передавал Диане повод.

Холт шагал не торопясь, ведя за собой коня Руби и своего собственного. Диана пошла за ним следом, сжимая в руке уздечки трех других лошадей. Они неспешно совершали один широкий круг за другим, не особенно удаляясь от устья пересохшего русла. Гай к тому времени уже исчез в сумраке опускающейся ночи, а Руби все еще возился с ружьем, снаряжая его для своей малообещающей охоты.

Нервные и раздражающие слух звуки продолжали доноситься из глубины ущелья. Глухое ржание и встревоженный храп заключенных в своей неожиданной тюрьме лошадей усиливались эхом, метавшимся в непроглядной тьме захлопнувшейся западни. Неистовство и ярость пленников, казалось, наполнили сам воздух запахом смертельной опасности. Диана чувствовала себя настолько подавленной этой атмосферой безысходности, что готова была своими руками разобрать баррикаду и освободить обезумевших от отчаяния пленников. Но здравый смысл удерживал ее от неразумных действий, и она, следуя примеру Холта, изо всех сил старалась сохранить стоическое безразличие к бушевавшим совсем рядом с ними страстям.

Откуда-то из темноты ночной пустыни раздался резкий ружейный выстрел, усиленный отзвуком с близлежащих холмов. Диана невольно остановилась, повернув голову в том направлении. Шедшая за ней лошадь ткнулась теплой и мягкой мордой в плечо девушки. Диана почувствовала, как что-то сжалось в ней от смутного ощущения тревоги, но тут же отпустило, и неспешное движение по кругу возобновилось.

– Интересно, подстрелил ли Гай что-нибудь, – вслух произнесла она, чтобы заглушить неприятный осадок, еще остававшийся где-то в глубине сознания.

– Увидим, когда он вернется к огню, – безразлично откликнулся Холт.

Руби уже сидел у вовсю полыхавшего костра, продолжая подбрасывать в него сухие сучья, когда Гай с видом победителя появился в их маленьком лагере. Он держал за длинные уши тощего кролика, которого поднял высоко в вытянутой руке, явно довольный удачной охотой.

– Все лучше, чем ничего, – признал Руби. – Надо его освежевать и насадить на шомпол. Ты всегда был неплохим стрелком, Гай. Раньше и мне везло чаще, но вот… – он так и не закончил своей фразы, невесело махнув рукой.

– Никогда бы не подумала, что дикий кролик может быть столь желанной пищей. Видимо, это лишний раз доказывает, что я здорово проголодалась, – заметила Диана со смехом.

– Это верно, – откликнулся Гай.

Он бросил на Холта надменный и самодовольный взгляд, ведь ему и вправду удалось сделать то, что отец считал безнадежным предприятием. Между тем тот продолжал невозмутимо строить импровизированный загон для лошадей, полностью игнорируя царившее у огня оживление, словно считая детскую игру Гая в удачливого охотника не заслуживавшей его внимания.

Руби вытащил из кожаных ножен свой тесак. Лезвие ярко сверкнуло в пламени костра. Гай передал ему кролика и двинулся к своей лошади, чтобы убрать ружье в чехол. Его вид несколько поблек, а осанка утратила победоносность, ведь юноша так и не дождался признания от всецело поглощенного своим занятием Холта. Постепенно звуки, доносившиеся из расщелины, поутихли, недавняя паника улеглась, и теперь были слышны лишь несмолкаю-щий перестук копыт и беспокойное фырканье лишенных привычной свободы, затравленных животных.

– Ночь обещает быть прохладной, – заметил Гай, останавливаясь рядом с Дианой.

– Да, пожалуй. – Ход его мыслей нетрудно было уловить, и девушка предпочла проявить предельную сдержанность. – Впрочем, костер разгорелся и не даст нам сильно замерзнуть. А благодаря твоей удачливости нам не придется коротать ночные часы в мыслях о еде. Так что, думаю, мы безболезненно дотянем до утра.

Гай уже собирался было что-то добавить, но приближение Холта помешало продолжению разговора.

– Я забираю лошадей, – сказал тот и принял поводья из рук Дианы.

От его близкого присутствия прохлада ночи, казалось, стала еще более пронизывающей. Передавая поводья, Диана избегала даже смотреть на него, поскольку кожей чувствовала, как ощетинился Гай при появлении отца. Как только Холт принял у нее лошадей и отвел их подальше, она резко повернулась лицом к жарко пылавшему огню.