Пинтера здесь нет, решила София, тщательно исследовав толпу в гостиной. Так что она может позволить себе полностью расслабиться и предоставить вечеру развиваться своим путем. Однако она не могла не заметить Натаниеля в обществе леди Галлис, по-видимому, очень увлеченных друг другом. Сначала они стояли в кружке общих знакомых, но вскоре оказались наедине, а через некоторое время даже касались друг друга. Он держал ее под руку, но обостренный ревностью взгляд Софии отметил, что леди с невинным видом запустила свои пальчики под край рукава Натаниеля и исподволь шаловливо водит ими по его запястью.

Леди Галлис была красивой и богатой вдовой и славилась в свете репутацией кокетки. Разумеется, ее средства и положение в обществе не позволяли желающим вслух подвергать сомнению ее респектабельность. Сегодня всем было понятно, как если бы в зале появился мажордом и объявил об этом своим зычным голосом: леди Галлис взяла под обстрел Натаниеля. И надо признать, что вместе они выглядели поразительно красивой парой.

– По-моему, – заговорил Иден на ухо Софи, улучив момент, когда Лавиния отвлеклась, чтобы поздороваться со знакомой дамой, – наш Нат попался, Софи.

– А вы, Иден, выглядите подозрительно довольным собой, – заметила она. – Уж не вы ли все это подстроили?

– Ну конечно! – Он озорно усмехнулся ей. – Я исключительно ловкий сват, Софи. К вашим услугам, мэм. Кого мне подобрать для вас?

– Вам, мой дорогой Иден, – сказала она, легонько стукнув его по руке сложенным веером, – следовало бы заняться своими манерами и своими делами.

– Но, Софи! – сказал он, комично представляясь искренне огорченным. – Ведь счастье моих друзей и есть мое дело. А разве вы мне не друг?

К счастью, в этот момент Лавиния повернулась к ним.

София отчаянно ревновала, презирая себя за это. Как она может конкурировать с леди Галлис? Абсолютно никак, и глупо даже об этом думать. У нее нет никаких прав на Натаниеля, и чем скорее она выбросит из головы все иллюзии на этот счет, тем будет лучше.

И, продолжая отчитывать себя, приводя все новые аргументы, она случайно взглянула на арку, соединяющую гостиную и музыкальный салон, и замерла.

Как она ошибалась, решив, что раз Пинтера нет в гостиной, значит, он не пришел. Борис стоял в арке, глядя прямо на нее, и самодовольно и насмешливо улыбался. А потом осмотрел стоящих вокруг нее людей. Рядом с ней находился Иден, но по какому-то неудачному совпадению обстоятельств неподалеку остановились Кеннет и Рекс. И всего несколько минут назад к ним подошел Натаниель под руку с леди Галлис.

Пинтер не замедлит все это заметить и придет в ярость, а что хуже всего, еще подумает, что она нарочно собрала друзей в качестве своих защитников. Неужели ему кажется, что она способна на такую глупость? Эти мысли вихрем пронеслись в голове Софии под бешеный стук ее сердца.

А затем оно замерло, когда Натаниель, выбрав для этого самый неподходящий момент, подошел ближе к ее группе, чтобы представить ее членам леди Галлис.

«Уходите! – хотела крикнуть София Идену и Натаниелю. – Отойдите подальше! – готова была она закричать Рексу и Кеннету. – Я не вынесу его злобы!» Ведь она так рассчитывала на несколько недель свободы!

Продолжая улыбаться и что-то любезно отвечать леди Галлис, она видела, как Борис Пинтер ленивой походкой приближается к ним. Иден и Натаниель, как им казалось, незаметно заняли места по обе стороны от Софии, уверенные, что могут ее защитить.

Значит, они заранее обо всем договорились! Черт побери Натаниеля! Черт побери их всех! Они ничего не понимают!

Натаниель продолжал участвовать в светской болтовне, прислушиваясь, как леди Галлис с очаровательным снисхождением сделала комплимент Лавинии по поводу ее внешности и спросила, получила ли она уже приглашение в «Олмакс».

Он от души надеялся, что Софи не догадается об их намерении оберегать ее от Пинтера. Остановившиеся поодаль Рекс и Кен готовы были в любую минуту присоединиться к их кружку. Но в данный момент в этом не было необходимости. Натаниель не сомневался, что Пинтер поймет намек и воздержится от намерения расстроить Софи.

Но Пинтер намека не понял. И друзья Софи не могли помешать ему иначе, как со скандалом изгнать, что неизбежно привлекло бы к ней внимание всего общества.

– Софи! – Пинтер поклонился ей, одарив своей ослепительной улыбкой. – Сожалею, что ваши старые друзья меня опередили. – Он взял ее левую руку, посмотрел на безымянный палец и приложился губами как раз к тому месту, где обычно блестело ее обручальное кольцо. Да, убедился Натаниель, у нее действительно нет кольца.

– Мистер Пинтер, – произнесла она своим обычным спокойным тоном.

– Пинтер! – надменно протянул Иден, медленно поднося к глазам монокль. – Вы как раз тот человек, который знает, где найти карточные столы. Пойдемте, вы мне покажете.

Но Бориса Пинтера не так-то просто было отвлечь от его цели.

– Софи, – сказал он, опуская, но не освобождая ее руки, – вы, как всегда, в кругу самых близких вам людей. Некоторые из них наши общие знакомые. Но среди них одна молодая леди, которой я не знаю. Вы не представите меня ей? – Он повернулся и посмотрел на Лавинию.

На мгновение взгляды Натаниеля и Софии встретились. Она… улыбалась! Да, улыбалась своей обычной невозмутимой улыбкой. Она была окружена друзьями, каждый из которых готов был пролить кровь ради нее. Она должна понимать, что они специально собрались вокруг нее, чтобы защитить ее от знаков внимания со стороны такой одиозной личности, как Пинтер, и легко могла поставить его на место, не привлекая к себе всеобщего внимания. Но вместо этого она улыбалась и даже протянула руку в сторону Лавинии. В следующее мгновение она представит их друг другу, и этот негодяй сможет претендовать на знакомство с Лавинией!

Ну уж нет!

– Извините нас, – резко вмешался Натаниель, хватая Лавинию за руку. – Леди Галлис! Софи! – Он поклонился обеим дамам. – Мы должны поспешить к моей сестре и ее мужу.

Он увлек Лавинию прочь, пройдя всего в нескольких дюймах от Рекса с Кеннетом, которые наверняка все слышали.

Натаниель сознавал, что поставил Софию в унизительное положение своим поступком, который не остался незамеченным: казалось, все гости из окружения Рекса и Кеннета повернулись ему вслед. Но он еще был слишком ослеплен яростью, чтобы придавать этому значение.

Лавиния попыталась выдернуть у него свою руку, когда они оказались почти у арки, соединяющей два зала.

– Нат! – возмущенно воскликнула она. – Сию же минуту отпусти меня! Что случилось? Кто этот человек, если ты посмел поступить с ним так недопустимо грубо? И нечего говорить мне, как вчера, что я не должна его знать. Кто он такой?

Он глубоко вздохнул, стараясь успокоиться.

– Его зовут Борис Пинтер, он сын графа Хардкасла. И друг Софии Армитидж. Но ты, Лавиния, не должна иметь с ним ничего общего. Ты поняла? И отныне – ничего общего с миссис Армитидж. Имей в виду, это приказ.

– Нет. – Ей наконец удалось высвободить руку, когда они вошли в музыкальный салон. – Не будь до такой степени смешным. И если ты рассчитываешь перейти от этого смертоубийственного взгляда к действиям, открыто предупреждаю тебя: я не намерена покорно принимать это.

Смысл ее слов проник через облако ярости, которое, казалось, целиком помутило его разум. Натаниель облизнул пересохшие губы, крепко сцепил за спиной руки и еще раз как следует вздохнул, прежде чем решился снова заговорить:

– Я еще никогда не применял силу против женщин, Лавиния. И не думал начинать с тебя. А мой взгляд… Прости мне его – он не на тебя был направлен.

– Тогда против кого? – спросила она. – Против мистера Пинтера? Или против Софи?

Закрыв на мгновение глаза, Натаниель попытался обуздать кипевшие в нем страсти. А почему, собственно, он так взбесился? Да, Пинтер всегда был отвратительным субъектом и вряд ли сильно изменился за эти несколько лет. Но ведь Софи – свободная и независимая женщина. Она вольна дружить с кем угодно… Но почему именно с Пинтером? И почему она не хотела, чтобы он знал о вчерашнем визите Пинтера, а потом будто бы не придавала его посещениям никакого значения? А сейчас она улыбалась ему и собиралась представить племянницу Натаниеля, даже не подумав спросить его разрешения.

Сегодня в ней не было никаких признаков страха – может, друзья все это вообразили во время того инцидента у Шелби? Сегодня она вела себя совершенно так же, как обычно, – спокойно и уверенно.

Может, он просто сожалел о том, что завел связь с женщиной, у которой настолько дурной вкус, что она могла дружить с человеком вроде Пинтера, к которому ее собственный муж относился с таким отвращением.

– Возможно, против меня самого, Лавиния, – ответил он наконец на ее вопрос. – Давай найдем Маргарет.

– Я хочу, – заявила Лавиния, пристально глядя на него, – узнать побольше о мистере Пинтере. Но кажется, ты не собираешься это сделать, да? По-твоему, я всего лишь светская барышня, которую не следует посвящать в двусмысленные ситуации. Мистер Пинтер – сын графа и вместе с тем обладает довольно привлекательной внешностью. И при этом ты проявил по отношению к нему и к Софи непростительную грубость только из-за того, что он попросил познакомить нас. Нат, уж не ревнуешь ли ты к нему?

– Ревную?! – Он ошеломленно посмотрел на нее. – Я ревную? К Пинтеру? А почему, скажи на милость, я должен к нему ревновать?

– Да нет, тебе действительно нечего к нему ревновать, – нахмурив брови, сказала она. – Ты же очень красивый, Нат, уверяю тебя. И можешь привлечь любую женщину, которую только пожелаешь. Ты же не думаешь, что я не заметила, как кокетничала с тобой леди Галлис? А Софи, к сожалению, не та женщина, которая может вызвать твою ревность. Но ведь она мой друг, а ее друзья – мои друзья.

– Прошу, – отрывисто сказал он, предлагая Лавинии руку. – Я вижу Маргарет вон там, за фортепьяно.

Она приняла его руку без возражений, но ее губы упрямо сжались.