В душе ему не очень этого хотелось, тем более что девушка смотрела на него тем особенным взглядом, который он помнил еще со времени возвращения в мирную жизнь после Ватерлоо, когда они с друзьями быстро догадались, что к ним относятся как к потенциальным женихам. Натаниель забыл и думать об этом. Поскольку он приехал в Лондон с целью как можно скорее устроить семейную жизнь Джорджины и Лавинии, ему и в голову не приходило, что как дочери, так и их матери могут смотреть на него как на будущего мужа.

Именно так и смотрела на него мисс Сара Армитидж. И пристальный взгляд ее матери говорил о том же, когда он вел девушку в танце. И хотя юная мисс Армитидж была очень хороша собой, Натаниель решил разговаривать с ней как можно меньше – к счастью, сложные фигуры танца препятствовали пространному разговору – и ограничить свои замечания безопасными темами. Но судьба была против него. Это был заключительный танец перед ужином, и ему пришлось предложить девушке руку, проводить ее в зал и обеспечить ей место за столом рядом с собой. Как воспитанный джентльмен, он должен был занимать девушку разговором и уделять ей всяческое внимание.

Должно быть, сэр Натаниель ужасно храбрый, говорила Сара. Он просто обязан рассказать ей о своих героических поступках во время сражений. Не может быть, чтобы дядя Уолтер был единственным отважным офицером. Натаниель предпочел развлечь ее несколькими забавными инцидентами, которые ему вспомнились. В частности о том, как майор Хэнли, заядлый спортсмен, выехал со своими собаками и несколькими друзьями на охоту, которая оказалась настолько удачной, что после этого они поскакали к лагерю с торжествующими криками и воплями, и не подумав утихомирить лаявших собак. Их полковник, который спал после обильного обеда, сбрызнутого солидным количеством спиртного, проснулся в страшном испуге и, решив, что их атакуют французы, стал выкрикивать бессвязные команды, отчего весь лагерь пришел в полное смятение.

– Но французы и не думали атаковать? – после паузы спросила мисс Армитидж, встревоженно глядя на него.

Он мягко улыбнулся ей:

– Нет, и не думали. Это были всего лишь майор Хэнли со своими собаками и друзьями.

– О! Ему не следовало поднимать такой шум, не так ли? Ведь он мог встревожить французские войска, если бы они были близко. И тогда вы, и дядя Уолтер… и все остальные оказались бы в страшной опасности.

– Вы совершенно правы, – сказал он, решив перевести разговор на шляпки или что-нибудь в этом роде, что ей более близко и понятно. – Дело в том, что майору Хэнли устроили серьезный выговор, так что он полностью раскаялся и больше подобного не повторял. – Натаниель хотел было добавить, что с этого момента полковник зарекся пить, но боялся, что девушка подумает, что ее разыгрывают.

– И тетушка Софи тоже оказалась бы в опасности, – подумав, добавила Сара.

– Но с ней был ее муж, который ее оберегал, – сказал он. – И мы, неженатые офицеры, тоже всегда заботились о женщинах, как и должен делать любой джентльмен. Софи была нашей всеобщей любимицей. И мы всегда заботились о ней, тем более если ваш дядюшка был в дозоре.

– Я уверена, сэр Натаниель, – сказала Сара, с обожанием устремив на него взгляд, – что рядом с вами она чувствовала себя в полной безопасности!

Улыбнувшись девушке, он осмотрел комнату, чтобы найти Софи. Он увидел ее сидящей рядом с виконтессой Хоутон по другую сторону стола в некотором отдалении от себя. И в этот момент какой-то джентльмен подошел к ней сзади и тронул ее за плечо. Она обернулась взглянуть на него со своей обычной улыбкой, и… вдруг что-то произошло. Нет, она по-прежнему улыбалась, заговорила с ним, потом выслушала его и повернулась к Беатрис, очевидно, представляя ей этого джентльмена.

Что-то было не так. Натаниелю вспомнился момент, когда она внезапно прекратила танцевать, из-за чего он случайно наступил ей на ногу. Софи явно была в смятении, но потом все отрицала. Что-то определенно произошло. Может, она неожиданно увидела человека, который был ей почему-либо неприятен?

Натаниель не мог разглядеть мужчину, пока тот не повернулся в профиль, чтобы поклониться виконтессе Хоутон. Его лицо показалось Натаниелю знакомым, хотя он никак не мог вспомнить, кто это. А потом вдруг вспомнил – удивительно, как он мог его забыть? Мужчина был уже не в мундире, вероятно, поэтому выглядел совершенно иначе. Это же Пинтер, лейтенант Борис Пинтер! Всегда настороженный, стремившийся выслужиться перед командирами даже за счет своих товарищей-офицеров, под предлогом соблюдения дисциплины обращавшийся в высшей степени жестоко с низшими чинами. Пинтера мало кто любил, зато ненавидели очень многие. Он единственный из знакомых офицеров Натаниеля с нескрываемым удовольствием наблюдал порку солдат, а также не скрывал своей зависти к тем офицерам, которых повысили в ранге.

Как-то раз Уолтер Армитидж выступил против его продвижения по причине, которая осталась для всех тайной, и сумел отстоять свою точку зрения. Пинтер так и не дослужился до капитана. Очевидно, у него не было средств приобрести себе этот чин, хотя его отец был графом.

И этот самый Пинтер сейчас разговаривает с Софи, улыбается ей, и его представляют жене брата Уолтера! Натаниель нахмурился. И теперь только заметил, что было не так – улыбающееся лицо Софи было смертельно бледным. Встревоженный Натаниель хотел было подняться, но в этот момент появился Льюис Армитидж и загородил собой Софи. Он стал усаживаться напротив Сары.

– А, Льюис! – оживленно защебетала та. – Представляешь, сэр Натаниель рассказал мне невероятную историю про нападение французов, про охотничьих собак и про спящих полковников. Это просто ужас!

Молодой Армитидж усмехнулся:

– Надеюсь, сэр, вы не включили в свой рассказ кровавые подробности? Чего доброго, бедняжку Сару по ночам начнут мучить кошмары.

– Я бы никогда не простил себе подобной жестокости, – ответил Натаниель.

– Какой ты глупый, Льюис! – обиженно надула губки мисс Армитидж. – Сэр Натаниель просто развлекал меня. Но если говорить серьезно, я бы просто умерла от страха, если бы мне пришлось быть на войне, как тете Софи.

Слегка изменив положение, чтобы лучше видеть происходящее на другом конце стола, Натаниель с облегчением увидел, что на помощь Софи пришли Кен и Иден. Они стояли по обе стороны Пинтера, непринужденно улыбались и беседовали то с ним, то с ней. Вероятно, они тоже заметили ее смятение.

– Сэр, – слегка покраснев, сказал молодой Армитидж, – не могли бы вы оказать мне честь и после ужина представить меня той молодой леди в белом, которую вы сопровождаете… кажется, это ваша сестра? С вашего разрешения я хотел бы пригласить ее на танец.

Натаниель внимательно посмотрел на юношу. Ему двадцать один – двадцать два, не больше. Очень похож на сестру – такой же белокурый и стройный, но, кажется, более рассудительный – хотя ей не откажешь в определенном обаянии. Армитидж должен унаследовать титул виконта и его имение, может, и не очень богатое, но определенно солидное. Правда, он спрашивает не о разрешении жениться на Джорджине, а только о танце с ней, но все равно Натаниель чувствовал серьезную ответственность за вывод сестры в свет. Он не может допустить, чтобы она завела нежелательные знакомства.

– Я провожу мисс Армитидж после ужина к матери, – ответил Натаниель молодому человеку, – а потом с удовольствием познакомлю вас со своими родственницами.

– Благодарю вас, сэр.

Мойра вдруг встала из-за стола, подошла к Кеннету, затем они с Софи направились к выходу, взяв ее под руки. Они о чем-то разговаривали и смеялись. На освободившееся место рядом с виконтессой Хоутон опустился Иден и начал занимать ее разговором. С неопределенной улыбкой, блуждающей по тонким губам, Пинтер поглядывал по сторонам. На одно мгновение, перед тем как Льюис Армитидж пошевелился и снова скрыл его из виду, его взгляд встретился со взглядом Натаниеля.

Что ж, пусть знает, что хотя война закончилась, а Уолтер погиб, но Софи оставалась другом четверых офицеров, которые будут ее охранять и защищать от таких наглых субъектов, как Пинтер. Какое имеет значение, что Натаниель стал ее любовником – его друзья никогда об этом не узнают. И любому из них можно доверить ее безопасность.

Уж не Пинтера ли она заметила, когда вальсировала с ним? Но почему, лишь увидев его, она сбилась с такта и перестала танцевать, а потом все отрицала? Было бы понятнее, если бы она просто брезгливо поморщилась и сказала бы Натаниелю: «Никогда не догадаешься, кого я увидела!» Он сразу бы понял и разделил бы ее отвращение при виде этого скользкого типа – ведь они оба его прекрасно знали.

И почему она представила Пинтера виконтессе Хоутон, пусть даже тот попросил ее об этом! Достаточно было бы просто холодно кивнуть ему и отвернуться. Он понял бы значение такого приема и в будущем не решился бы ее побеспокоить.

Если бы беспокоился о своем благополучии.

А мисс Армитидж, с удивлением обнаружил Натаниель, в это время с малейшими подробностями описывала капор, который мама помогла ей выбрать сегодня утром. Это был самый очаровательный капор, который можно себе представить, и, безусловно, стоил немалых денег.

– Но папа может не согласиться с тобой, Сара, когда ему на стол положат счет за твой капор, – заметил Льюис, насмешливо усмехнувшись.

– Вот уж нет! – с достоинством возразила та. – Папа сказал, что не пожалеет никаких расходов, чтобы представить меня этой весной в самом выгодном свете.

Затем Натаниеля опять отвлекли: какой-то молодой человек дотронулся до плеча Льюиса Армитиджа и тихо заговорил с ним, но его можно было расслышать.

– Могу я рассчитывать, что ты представишь меня своей сестре, Армитидж?

Это был молодой виконт Перри, младший брат Кэтрин, тот самый, который увел Джорджину пить лимонад, когда начался вальс. Он и Армитидж были почти ровесниками и, очевидно, были знакомы. Армитидж представил друг другу сестру и виконта Перри, после чего тот занял место рядом с мисс Армитидж. Натаниель с любопытством отметил, что она смотрела на молодого человека с таким же восторгом, как недавно на него самого. Все-таки этой юной леди не откажешь в здравом смысле. Приехав в Лондон с целью найти себе мужа, она на первом же балу к каждому мужчине относилась как к возможному соискателю ее руки.