Конни Брокуэй - Неотразимая

Где-то в подсознании Томас отметил присутствие друга, но все его внимание было обращено к Фиа. Подобно розе среди сорняков, она откинулась на спинку небольшого позолоченного стульчика и выглядела бесподобно в утреннем туалете. Черные локоны рассыпались по мраморным плечам, которые прикрывало лишь тончайшее неглиже, розовый шелк которого практически не скрывал очертаний тела и свободно струился к ногам. Ее поразительная красота обладала удивительной силой еще в те времена, когда она была ребенком. А теперь, когда Фиа стала женщиной, красота ее превратилась в огромную разрушительную силу. Неопытный юноша, конечно, был не в состоянии сопротивляться этой силе. Она не заметила его появления, с горечью отметил Томас. Да и с какой стати ей обращать внимание на него? Подумаешь, одним ухажером больше, одним меньше, какое это имеет значение?

Томас пробился сквозь толпу поклонников и встал в нескольких шагах от Фиа. Головы мужчин, раздраженных появлением еще одного соперника, повернулись к нему. Но когда они увидели, что у Томаса в руках, их раздражение перешло в тревогу. Подобно талисману, Томас поднял обагренную кровью шпагу Танбриджа. Он сжал пальцами лезвие, чувствуя, как оно врезается в ладонь. Мужчины притихли, и в будуаре повисла тревожная тишина, а Фиа, сидевшая откинувшись на спинку стула и вполуха слушавшая, о чем говорят ее поклонники, замерла.

Она едва повернула голову, не поднимая глаз, как будто оценивала присутствие Томаса не глазами, а чем-то другим. Длинные ресницы лежали у нее на щеках, ноздри трепетали, она была невероятно красива. Томас ждал, когда Фиа поднимет на него взгляд. Она должна узнать его, черт побери, еще до того, как он заговорит. Ее брови дрогнули, сдвинулись, и она медленно подняла взгляд. Боже правый! Ее потрясающие глаза остались такими же синими, как он помнил. Может, стали даже еще синее.

– Лорд Донн! – Голос ее прозвучал чуть глухо.

– Леди Фиа, кто этот человек? – произнес ухажер, расположившийся на пуфике около ее ног.

– Лорд Донн, старый друг нашей семьи, – ответила ему леди Фиа. Она, не отрываясь, смотрела в глаза Томаса.

– Томас? – проговорил Джеймс, но Томас не обратил на него ни малейшего внимания. Он не хотел быть здесь, и одна эта мысль приводила его в ярость. Он думал, что с Мерриками покончено уже навсегда, не хотел больше думать о них. Но Фиа, будь она проклята, снова втянула его в их ядовитую паутину. Это оскорбляло его почти так же, как сожаление, с которым он отмечал изумительные линии ее тела, свет ее глаз, тени от ресниц на щеках. Нет, он должен быть твердым. Недопустимо снова оказаться под властью ее чар.

Она играла сердцем юноши, как игрушкой. И вся жизнь этого юноши была для нее игрушкой. Все говорили, что это не первый раз. Такое случалось неоднократно. Она играла людьми и теперь заплатит за эти игры.

– Я принес вам это, чтобы вы не забывали, – произнес Томас.

– Не забывала? – Фиа нахмурилась.

– Да, об одном особенно удачном соблазнении.

– Томас, – начал было осторожно Джеймс и положил ему на плечо руку, но Томас сбросил ее. Джеймс также очарован ее колдовством. Да, это, пожалуй, самое подходящее определение, потому что и сам Томас с трудом сдерживался, чтобы не поддаться ее чарам.

– Вот, можете добавить это к вашей коллекции. – Томас положил окровавленную шпагу на колени леди Фиа, испачкав тончайший шелк.

Фиа опустила глаза и вздрогнула. Томас ждал, его сердце билось как сумасшедшее. Он не видел выражения ее глаз. Ее лицо оставалось опущенным, глаза смотрели на окровавленную шпагу, руки замерли в воздухе. Темные волосы соскользнули с ее плеч и полностью прикрыли лицо.

– Что это? – спросила она низким хриплым голосом.

– Томас, вы зашли слишком далеко, – вмешался Джеймс.

– Неужели? – Томас перевел взгляд на Джеймса. Его лицо побелело, губы дрожали. – А я-то подумал, что это она зашла слишком далеко, если ради нее юноша решил сразиться с Танбриджем, искусство которого хорошо известно всем. Ради нее!

– Какой юноша? – Фиа подняла глаза.

– А что, их так много? – безжалостно улыбнулся Томас. – Может, мне описать его, а то вряд ли вы помните всех по именам, – проговорил он. – Юноше восемнадцать лет, но выглядит моложе, рыжеволосый и белокожий.

– Только не Пип! – В ее глазах появилась боль, и на мгновение твердость оставила Томаса. Но он вспомнил, что вокруг много зрителей и, возможно, она играет для них.

– Я вижу, вы помните его. Что ж, ему это будет приятно. Филипп Лейтон, Пип. Не богатый Пип, не могущественный Пип, а просто один из тех молодых людей, которые влюбляются в вас и который способен любить. – Томас обвел взглядом толпу воздыхателей. – Но молодые любят так безыскусно, всем сердцем, они так смешны в своих чувствах.

– Да, – спокойно согласилась леди Фиа, – мне говорили. А где он сейчас? Что произошло?

– Ваше имя оказалось втянутым в скверную историю, – пояснил Томас, – но это не имеет отношения к Пипу. Глупец вызвал Танбриджа на дуэль, и тот принял вызов. Дуэль состоялась. Как видите, юный Пип проиграл.

– Он мертв?

– Пока нет. Шпага пронзила грудь, но важные жизненные органы не задеты. – Фиа с облегчением вздохнула. Ну, уж нет, Томас не позволит ей отделаться так просто. – Ему повезло, и если он избежит заражения, это послужит ему хорошим уроком на будущее.

– Возможно, и всем нам, – тихо проговорила леди Фиа, прежде чем посмотреть на Томаса. – А вы? Очевидно, вы тоже испытываете дружеские чувства к этому юноше? Вы что были его секундантом? Человек ваших лет секундантом у юноши? Неужели вы не могли остановить его?

– Мне ничего не было известно о дуэли. – Как она посмела возложить вину за Пипа на него? – Я услышал звук ударяющихся шпаг и пошел на него. Все произошло до того, как я поспел туда. Пип не очень искусен в фехтовании.

Томаса уязвило предположение Фиа, что он мог быть секундантом у юноши и не отговорил его от такого безумного шага, зная, насколько искусен в фехтовании Танбридж.

– А когда вы познакомились с ним? Я имею в виду Пипа. Вы ведь еще тогда могли спасти молодого человека, просто не подпуская слишком близко к себе. Чем он заинтересовал вас? Что он для вас?

– Да, – холодно ответила Фиа, – вы правы. Он мне не интересен.

– Черт побери! – взорвался Джеймс. – Если вы не остановитесь, я сам буду вынужден вызвать вас на дуэль.

Фиа положила руку на подлокотник и, опершись на него, встала. Шпага скатилась с колен и со стуком упала на пол, оставляя кровавые пятна на светло-розовом неглиже.

Резкий стук упавшего металла вернул к жизни ухажеров, которые стояли вокруг, словно парализованные. Из толпы молодых людей выскочил один, подлетел к Томасу и ударил по щеке.

– Назовите место, сэр, – потребовал он.

– Я отказываюсь.

– Трус! – крикнул ему в лицо другой.

Тот, кто ударил Томаса, уже замахнулся вновь, но Томас перехватил его руку и остановил.

– Не надо, – ледяным тоном произнес он. – Эта дама не стоит даже вашего сломанного запястья, а уж тем более жизни.

И в подтверждение своих слов он так крепко сжал ему руку, что сам почувствовал – еще немного, и он сломает ему кости. Лицо излишне ретивого кавалера исказилось от боли, он попытался высвободиться, но тщетно. Томас держал его будто железными клещами.

– Я не потерплю... не допущу, чтобы вы оскорбляли эту леди. – Молодой человек задыхался, голос его дрожал и прерывался от боли.

– Томас, успокойся, – попросил Джеймс. Вокруг все роптали. Лица окружающих побледнели. Общее напряжение нарастало.

– Прекратите, – послышался голос Фиа, – отпустите его, прошу вас.

Томас повернулся к ней.

– Не надо хмуриться, мадам. Я не омрачу вашей совести. – Томас посмотрел на мужчину, руку которого он сжимал как в тисках. – Вы можете вызывать меня сколько вам угодно, сэр, – Томас оглядел всех присутствующих, – как и любой из вас, но удовлетворения я вам не доставлю. Ни сейчас, ни позже. Пролито уже достаточно крови из-за нее, а, глядя на ваши глупые лица, – сюда он включил и Джеймса, – я вижу, что прольется еще немало. Но только не моей.

С проклятием Томас отпустил руку мужчины, и тот отступил. Томас подождал, уверенный, что болван постарается отомстить ему. Поэтому он не услышал и не увидел, как Фиа подошла к нему, но неожиданно остро почувствовал ее у себя за спиной. Она стояла к нему совсем близко. Ее синие глаза потемнели, сверкали гневом и были необыкновенно хороши.

– Если кто-то и бросит вам вызов, лорд Донн, то это буду я, – пообещала она низким грудным голосом.

– А вот этот вызов, пожалуй, я приму, – ответил Томас, поворачиваясь спиной к Фиа и к когорте кавалеров, окружавших ее.

Решительным шагом он вышел из комнаты. Он не услышал, как она бросила ему в спину:

– Берегись!

– Пусть экипаж подождет, я быстро, – сказала Фиа, выходя из кареты. – Гунна, пожалуйста, подожди меня здесь.

– Но Фиа! – решительно запротестовала Гунна. Ее шотландский акцент был особенно заметен из-за изуродованных губ. Ей не нравилось, что Фиа опять подвергнется грубости. – Если его семья слышала все сплетни, которые ходят о вас, то сейчас...

– Пожалуйста, подожди, Гунна.

Настоящий тигренок, темнокожий мальчишка лет восьми, в котором снобизма было больше, чем в доброй половине лондонских щеголей, спрыгнул с высоких козел и поспешил по ступеням к довольно скромной парадной двери. Он оценил ее взглядом и с презрительным видом постучал. Вскоре на его стук отозвались.

– Кто там? Ой! – Дверь открыла молоденькая служанка. Рот у нее раскрылся от удивления, когда она увидела богатый экипаж, остановившийся у их крыльца. Экипаж этот предоставил Фиа лорд Стенли, один из ее поклонников. Служанка медленно перевела взгляд на леди Фиа. – О-о-о!

– Передай хозяину, что леди Фиа здесь, приехала выразить свою тревогу и беспокойство мистеру Лейтону, – произнес мальчишка.