Беверли Кендалл - Неопытная искусительница

Джеймс ошарашенно молчал, вспоминая тот год, когда ее сестра буквально исчезла из общества. Если память ему не изменяла, вся семья отсутствовала целый месяц в середине сезона, что было довольно странно, учитывая приверженность маркизы к светским обычаям. Позже их отсутствие объяснили тем, что все они ездили на свадьбу, которая состоялась во Франции, и никто не усомнился в правдивости этой версии.

Он собирался держаться холодно и неприступно. В конце концов, леди Виктория пыталась обманом женить его на себе, подсунув ребенка от другого мужчины, но, узнав, что послужило причиной этому поступку, Джеймс ощутил проблеск сочувствия в уголке своего сердца.

— Значит, вы боитесь, что мать заставит вас отказаться от ребенка?

— Моя мать не позволит мне выйти замуж за Джорджа и не допустит, чтобы ее вторая дочь опозорила ее так же, как первая, поэтому… Да, я уверена, что она заставит меня отказаться от моего ребенка. Единственная возможность сохранить его — это выйти замуж за того, кого она одобрит.

И, как ни печально, идеальной кандидатурой на роль такого простачка оказался он, Джеймс. Впрочем, к несчастью для леди Виктории, он не собирался жертвовать собой ради того, чтобы исправить ее ошибку.

Словно прочитав его мысли, она сказала:

— Вам не нужно бояться, что я все еще рассчитываю, что вы продолжите ухаживание. И определенно я не собираюсь ставить вас в неловкое положение, вынуждая отказывать мне, если я вдруг начну вас умолять. Ни один мужчина не женился бы на мне при подобных обстоятельствах.

— Я вполне уверен, что Клифтон женится на вас. — Судя по состоянию, в котором он нашел беднягу, чувства Джорджа к леди Виктории далеко не рассеялись. Ей нужно только попросить у него прощения, искренне и от самого сердца.

В ее глазах сверкнула боль. Она медленно покачала головой, судорожно сглотнув и удерживая слезы.

— Думаю, вы недооцениваете себя, как и Клифтона. Вам двадцать два года. Вы совершеннолетняя и вправе выйти замуж за кого пожелаете, при условии, что не нуждаетесь в поддержке родителей. Королева посвятила Клифтона в рыцари за храбрость на войне. Едва ли вы найдете кого-то лучше.

На ее губах выступила трепетная улыбка.

— Как сказать. Вы удивительно добрый человек, Джеймс Радерфорд. Жаль, что не все думают так же, как вы.

— Не важно, что я думаю. Важно, что вы чувствуете и как относитесь к Клифтону. — Джеймс догадывался, что внутри у нее идет война, где надежда и страх сражаются друг с другом.

Она накрыла его руку своей изящной ладонью.

— Вы станете презирать меня, и будете правы.

Джеймс никогда не видел ее такой страдающей и открытой, и хотя по-прежнему сердился на нее за обман и не собирался прощать, понимал, почему она так поступила. Впереди ее ждала серьезная схватка, и он надеялся, что у нее хватит сил выстоять.

— Не думаю, что вы когда-нибудь полностью лишитесь моей симпатии, но сейчас мне придется уйти, предоставив вам возможность сообщить матери, что с нашим ухаживанием покончено и что ребенок, которого вы носите, не мой.

Леди Виктория покаянно улыбнулась.

— Заверяю вас, лорд Радерфорд, что я сделаю все от меня зависящее, чтобы представить вас благородным джентльменом, каковым вы и являетесь.

Он встал.

— Если вам понадобится моя помощь в будущем, — произнес он, бросив выразительный взгляд на ее талию, — в связи с вашим… э-э… положением, прошу вас, обращайтесь ко мне без всякого стеснения.

— Спасибо, лорд Радерфорд, вы очень добры. Я буду иметь в виду ваше предложение, — отозвалась она, грациозно поднявшись на ноги.

— Если не возражаете, я выйду через сад. Лучше мне не встречаться с маркизой.

Она улыбнулась:

— Понимаю.

Джеймс покинул резиденцию Спенсеров с ощущением, будто с его плеч свалилась огромная тяжесть. Он снова был свободен, и мысли о Мисси, в последнее время редко покидавшие его сознание, тут же вышли на первый план.

Он погубил ее репутацию, это ясно. Джеймс живо вспомнил, с каким утонченным наслаждением он это проделал. Собственно, последние две недели он жил этими воспоминаниями. К его немалому смущению, определенная часть его тела радостно воспрянула к жизни, как это обычно бывало, когда его мысли устремлялись в этом направлении.

Поспешно одернув брюки, он уселся на мягкое сиденье своего фаэтона и взял в руки вожжи. Уверенное движение кисти привело упряжку в движение, и лошади пустились рысью, звонко цокая копытами по булыжной мостовой.

Что ж, он подумает, что делать дальше. Ему нужно время, чтобы хорошенько все обдумать и составить план.

Мистер Уэндел оказался совсем не таким, каким представляла его Мисси. Высокий, не менее шести футов роста, с крепко сколоченной фигурой, он напоминал борца. У него были густые светло-русые волосы, слишком длинные, чтобы соответствовать моде. Судя по зрелым чертам, он давно перешагнул сорокалетний рубеж, но обаятельная улыбка делала его моложе. В целом он был довольно красивым мужчиной.

Когда они с матерью вошли в библиотеку, он стоял посреди комнаты, непринужденно беседуя с Томасом. При их появлении мужчины обернулись, и выражение лица мистера Уэндела позабавило Мисси. Пораженный, он переводил глаза с матери на дочь, пока не остановил благоговейный взгляд на виконтессе. Затем, словно вспомнив, где он находится и на кого глазеет, как мальчишка, не привыкший к общению с прекрасным полом, мистер Уэндел, казалось, взял себя в руки и вежливо улыбнулся.

Ее мать, для которой откровенное мужское восхищение было не в новинку, тепло улыбнулась и протянула руку.

— Доброе утро, мистер Уэндел. Надеюсь, я не слишком обременила вас своей просьбой, хотя не ожидала, что вы заедете к нам лично.

— Леди Армстронг, я не видел иного способа заверить вас, что все будет в порядке. — Он взял ее за руку, нежно сжал и не сразу отпустил пальцы. — А вы, наверное, старшая мисс Армстронг, — произнес он, обращаясь к Мисси. — Ваш брат не предупредил меня, что вы такая красавица. — Он взглянул на Томаса с шутливым упреком. Тот закатил глаза. Когда мистер Уэндел снова посмотрел на Мисси, в его взгляде читалось восхищение, как у поклонника живописи, любующегося картиной. Но в его глазах не было того мужского интереса, который вызывала ее мать.

Если бы не усталость, которую она испытывала несколько дней, Мисси отнеслась бы к нему с большим энтузиазмом, но в своем нынешнем состоянии смогла только изобразить бледную улыбку, протянув ему руку.

— Спасибо, сэр. Без ваших заверений мама не разрешила бы мне отправиться в это путешествие, поэтому я у вас в долгу.

Он галантно пожал ей руку, не задержав в своей ладони ни на секунду дольше, чем того требовали приличия. Его глаза весело поблескивали.

— Я пообещал Томасу лично позаботиться о вашей безопасности и удобствах. Мне нужно съездить в Америку по делам, вот я и решил составить вам компанию. — Он взглянул на виконтессу, ища ее одобрения.

Лицо матери осветилось улыбкой, которая говорила о многом. Ее облегчение было очевидным.

— Мистер Уэндел, вы не представляете, насколько легче мне стало. Я так переживала из-за того, что Миллисент поедет одна. Я тоже перед вами в долгу. Если я могу что-нибудь сделать для вас, пожалуйста, только скажите.

Мистер Уэндел широко ухмыльнулся, обнажив ровные белые зубы. Он был еще привлекательней, чем Мисси показалось вначале. Она бросила взгляд на мать и заметила легкий румянец, выступивший на гладких как фарфор щеках.

— Полагаю, вы могли бы звать меня Деррик.

Его предложение застало виконтессу врасплох. Мужчины и женщины не зовут друг друга по именам, не будучи близко знакомы. Но очевидно, мистер Уэндел либо не знал об этом, либо не обращал внимания на подобные условности.

— Ну… если вы этого хотите… Деррик.

— Ничто не доставит мне такого удовольствия, миледи. — Последнее слово прозвучало как ласка.

Томас громко прочистил горло.

— Уэндел, я привел вас сюда не для того, чтобы вы очаровывали мою мать.

— Томас, — проговорила виконтесса, бросив на него предостерегающий взгляд. — Мистер… Деррик не делал ничего подобного.

Мистер Уэндел промолчал.

Внезапно Мисси почувствовала головокружение. Разговор продолжался, но голоса слились в приглушенный гул. Комната резко накренилась. Она тряхнула головой, пытаясь остановить ослепительную круговерть, но от резкого движения стало еще хуже. И затем ее поглотила мгла.

Мисси попыталась поднять веки. Кто-то крепко держал ее за руку, и она различила взволнованные голоса матери и брата, в которых слышались нотки тревоги. Ее глаза открылись.

— О, слава Богу, — произнесла леди Армстронг, поднеся ее руку к своему лицу и прижав к щеке. От беспокойства на ее лбу и вокруг рта залегли морщинки, но при виде пришедшей в сознание Мисси уголки губ приподнялись в нерешительной улыбке.

Мисси окинула комнату беглым взглядом. Последнее, что она помнила, — это как они разговаривали с мистером Уэнделом внизу, в библиотеке. Она перевела взгляд на Томаса, который стоял у постели, склонившись над ней, как заботливый отец. Он улыбнулся, но взгляд его остался встревоженным.

— Вы испугали нас, юная леди. — Протянув руку, он убрал с ее лба растрепавшиеся пряди.

— Это научит меня, как пропускать ужин и завтрак, — отозвалась Мисси слабым голосом.

Виконтесса положила ее руку на постель и нежно похлопала по ней.

— Надо пригласить врача. Я не успокоюсь, пока он не осмотрит тебя. Томас, пожалуйста, пошли за доктором Шмитцем. И прежде чем Мисси успела возразить, брат исчез.

— Мама, это пустяки, честное слово. Просто я проголодалась. Нет никакой необходимости посылать за доктором Шмитцем. — Ей нужно поесть и, возможно, выспаться, учитывая, что она плохо спала в последнее время.