— Возможно, но вряд ли я могла позволить себе разбудить свою горничную в столь поздний час, чтобы помочь мне одеться, — сухо отозвалась она.

Ирония? У леди Виктории? Его голова шла кругом. Казалось, весь его привычный мир сорвался со своей оси.

— Проклятие, вы расскажете мне наконец, в чем дело? — Джеймс не имел привычки ругаться в присутствии дам — и тем более на них, — но в данном случае его оплошность была вполне понятна. И вполне простительна.

На лице леди Виктории отразилось раскаяние. Видимо, она не сознавала, что позволила себе язвительный тон. Опустив глаза, она принялась рассеянно теребить свою юбку.

— Хорошо, хотя, признаться, все это ужасно глупо. Просто я хотела доказать кое-что самой себе. Вы наверняка слышали, что говорят обо мне в свете.

Джеймс недоверчиво уставился на нее.

— Вы хотите сказать, что проделали все это, чтобы доказать самой себе, что…

— Вам незачем договаривать. Я отлично знаю, что вы хотите сказать, и ответ — да.

Не будь все так серьезно, Джеймс счел бы ситуацию забавной. Но доказывать себе, что она желанная женщина, подобным образом казалось чрезмерным. Она могла бы подвигнуть немало мужчин поцеловать ее, не прибегая к подобному риску.

— Это вы помогли мне добраться до моей спальни?

Она вскинула голову, явно пораженная вопросом.

— Разве вы нуждались в помощи? — произнесла она после небольшой паузы. — Я всего лишь придерживала вас за локоть и подставляла плечо. Я никогда бы не простила себе, если бы вы сломали шею, свалившись с лестницы. И пожалуйста, не смотрите так испуганно. Я покинула вас, как только убедилась, что вы благополучно улеглись в постель, — поспешно добавила она.

От нахлынувшей волны облегчения у Джеймса закружилась голова, и он впервые за это утро вздохнул полной грудью. Слава Богу, дама не скомпрометирована, а он сохранил свободу, висевшую на волоске.

— Вам незачем выглядеть так, словно вы спаслись от гильотины, — заметила леди Виктория. Она не казалась задетой, но в ее голосе было что-то недосказанное, вызвавшее у него новый приступ беспокойства.

— Но кто раздел меня? — спросил он, пытливо глядя ей в глаза.

Леди Виктория пожала плечами.

— Уверяю вас, я приходила совсем не за этим. Надеюсь, вы будете рады узнать, что я оставила вас лежащим на постели в практически бессознательном состоянии — и полностью одетым, — поспешно добавила она. — Наверное, вы сами разделись.

Поскольку у Джеймса не сохранилось никаких воспоминаний, кроме поцелуя, это было вполне возможно. Предшествующая часть вечера была окутана туманом, а дальше — пустота. Хотя он слышал подобные истории от других мужчин, сам никогда не напивался до потери памяти.

— А поцелуй…

Она подняла руку, залившись ярким румянцем.

— Прошу вас, давайте не будем об этом. Мне и так неловко.

Он впервые увидел ее расстроенной и решил не настаивать, благодарный, что вчерашний инцидент остался без последствий.

После короткой прогулки по Роттен-роу Джеймс вернул леди Викторию в особняк ее родителей. Когда она скрылась внутри, он запрыгнул в карету и велел кучеру ехать домой.

Глядя в окошко кареты, катившей по Дувр-стрит, он рассеянно созерцал дам, облаченных в уличные платья, с зонтиками в руках, которые сновали по улице, заходя в магазины. Внезапно его глаз уловил каштановые волосы, видневшиеся из-под желтой шляпки. С гулко забившимся сердцем он высунул голову в окно, пытаясь рассмотреть лицо женщины.

Это была не Мисси, и Джеймс разозлился на себя за волнение, охватившее его, когда подумал, что это она, и сокрушительное разочарование, захлестнувшее его после.

Мисси.

В ней заключалась истинная причина того, что произошло вчера ночью. В пьяном тумане, с закрытыми глазами, ему казалось, что он целует Мисси.

Джеймс устало потер лицо, проклиная свою злосчастную страсть. Он был в опасной близости к тому, чтобы потерять то единственное, что ценил: свою холостяцкую свободу. На волоске от того, чтобы быть связанным брачными оковами с женщиной, которой не хотел. Право, ему следует благодарить леди Викторию. Будь она неразборчивой охотницей за мужьями, как многие девицы на выданье, то могла бы легко воспользоваться его слабостью в собственных интересах. Она могла бы потребовать, чтобы он женился на ней. Одно ее слово родителям, и он был бы приговорен.

И все потому, что Мисси выросла и превратилась в кокетку.

Глава 7

Перед магазином мадам Батис на Бонд-стрит остановилось серебристо-черное лакированное ландо, и оттуда — с помощью Стивенса, лакея — выбрались одна за другой женщины семейства Армстронг.

Первую половину дня Мисси с матерью наносила визиты. Вернувшись домой, они перекусили, а потом отправились по магазинам, прихватив с собой Сару и Эмили.

Хотя с тех пор, как ее брат вернул семейное состояние благодаря удачным инвестициям и рачительному управлению, прошло уже четыре года, походы по магазинам все еще воспринимались как роскошь. Сказывались годы экономии, когда они вынуждены были обходиться без модных фасонов, дорогих тканей и приличной обуви.

Помимо прочего, Мисси надеялась, что эта вылазка поможет ей отвлечься от мыслей о Джеймсе — хотя бы на время. Она грезила им во сне и наяву, вспоминая жар его прикосновений и сандаловый аромат его кожи. Но при всей мучительности этих воспоминаний, за неделю в его объятиях она отдала бы свои любимые десерты — клубничное мороженое и взбитые сливки — на всю оставшуюся жизнь.

Она не сомневалась в том, что он испытывает к ней физическое влечение, но этого было недостаточно. Мисси хотела, чтобы сердце Джеймса принадлежало ей всецело и безраздельно.

Когда они вошли в магазин, их приветствовала сама хозяйка, мадам Батис. Это была высокая цветущая женщина с рыжими волосами настолько ненатурального оттенка, что не возникало сомнений в том, что они крашеные.

— Bonjour, леди Армстронг, — пропела она с сильным акцентом, гостеприимно протянув руки.

— Bonjour, мадам Батис, — отозвалась виконтесса с любезной улыбкой, не упустив возможности попрактиковаться поговорить на французском языке, который полагалось изучать всем представителям высшего общества. Мисси не понимала для чего, поскольку в ее жизни практически не было ситуаций, где он мог бы пригодиться, не считая общества таких же аристократов, ищущих возможности продемонстрировать свои скудные знания.

Модистка тепло поздоровалась с Мисси и ее сестрами, восклицая, как они похорошели с тех пор, когда она видела их в последний раз, что было год назад. Затем препроводила всю компанию в примерочную, где они избавились от шалей, шляпок и перчаток. Юная помощница модистки помогла сестрам раздеться до белья и сняла с них мерки, восхищаясь изяществом талии Мисси, составлявшей в обхвате восемнадцать с половиной дюймов без помощи корсета.

Следующие полтора часа прошли в просмотре модных фасонов и выборе тканей для платьев на все случаи жизни: прогулочных, утренних и вечерних. Каждая модель представлялась на обозрение виконтессе, которая либо благосклонно улыбалась, либо неодобрительно хмурилась, качая головой. В результате было заказано десять платьев: шесть для Мисси и по два для Эмили и Сары. Мадам Батис пообещала доставить три платья более простого покроя через два дня, а остальные еще через четыре. После того как виконтесса выписала чек на весьма приличную сумму, вся компания высыпала наружу, под неяркие лучи послеполуденного солнца.

— Надо зайти к шляпнику, а потом к сапожнику, — сказала мать, двинувшись вперед по мощеному тротуару. Миновав несколько лавок, они остановились перед витриной, на которой красовались шляпы.

— Леди Армстронг.

Обернувшись на голос, они увидели леди Корнуолл, направлявшуюся к ним с сияющим видом. Мисси подавила ироническую гримасу.

На маркизе было сиреневое платье с четырьмя рядами оборок, что визуально делало ее полную фигуру еще более тучной. Женщине с таким статусом в обществе, как у нее, следовало бы знать, что в ее возрасте и при ее комплекции непозволительно носить такие пышные платья. Шляпка маркизы также оставляла желать лучшего. Это был самый причудливый головной убор из всех, что Мисси приходилось видеть, украшенный цветами и листьями, с воткнутым в это великолепие длинным страусиным пером. Для того чтобы произвести наиболее сильное впечатление, шляпка была отделана кружевом всех оттенков красного, как будто не привлекала достаточно внимания и без этого.

Оставалось только удивляться, учитывая полное отсутствие вкуса у маркизы, что ее дочь всегда была красиво и элегантно одета. Мисси быстро огляделась по сторонам, после чего испытала облегчение, не обнаружив поблизости никаких признаков леди Виктории.

— Добрый день, леди Корнуолл, — приветливо поздоровалась виконтесса.

— Как похорошели ваши дочери, — хихикнула маркиза, глядя на них с непонятным ликованием, граничащим с торжеством.

— Добрый день, леди Корнуолл, — хором отозвались Мисси, Эмили и Сара.

— Как жаль, что я спешу. Мне нужно заказать новое платье для вечеринки, которую устраивает леди Харрисон.

Любезная, как всегда, виконтесса улыбнулась, изобразив интерес. Мисси хорошо знала этот взгляд.

— Правда? Что ж, я буду с нетерпением ждать, когда мы увидим вас в новом платье. — Искренний вид, с которым ее матери удалось произнести эту фразу, свидетельствовал о длительном пребывании в светском обществе.

Они посторонились, чтобы разойтись, не зацепившись зонтиками и шляпками.

— Как вы заметили, я сегодня без дочери. — Маркиза помедлила, глядя на них с лукавым выражением.

Повисла пауза, заполненная уличными звуками: топотом копыт, пронзительным плачем младенца. Молчание затянулось, пока Мисси не сообразила, что маркиза ждет, что кто-нибудь из них поинтересуется причиной отсутствия ее дочери.