— Бенни точно не мог сам забрести так глубоко в лес, — сказал констеблю мистер Пинтер, окинув всех взглядом. — Здесь солнце едва проникает сквозь ветки деревьев. Для чего он так углубился в лес?

— Может, охота? — предположил констебль.

— Бенни никогда не был охотником, — сказал Гейб. — Он был наездником, это факт. Охоту он оставил для других. И с какой стати по дороге к другу он вдруг решил поохотиться?

Джаррет обошел поляну, опустился на колени, чтобы что-то подобрать, потом встал и показал всем лоскут ткани.

— Это зацепилось за какой-то кустарник. Лоскут испачкан в крови и соответствует той одежде, в которой Бенни был на осмотре. Похоже, что его могли притащить сюда уже после того, как он был убит.

— Если так, то маловероятно, что выстрел был случайным, — сказал мистер Пинтер. — По меньшей мере кто-то пытался спрятать тело.

— Мистер Пинтер, — тревога Гейба переросла в страх, — это может быть как-то связано со смертью матери с отцом? А что, если Бенни видел тогда что-то и убийца родителей знал об этом?

— Тогда убийца прикончил бы его раньше, — заметил тот. — Прошло девятнадцать лет.

— Убийца мог занервничать, узнав, что мы задаем вопросы и проявляем интерес к этому делу.

— Честно говоря, — выдохнул мистер Пинтер, — я не знаю, что и думать. Странно, что Бенни решил уехать из дома после разговора со мной и по дороге его застрелили. Но вполне возможно, что это — череда совпадений. Нам нужна дополнительная информация.

— Кто-то должен знать о том, почему он поехал в Манчестер, — вставил свое слово Джаррет. — Если не знает никто из местных здесь или там, тогда — семья Бенни. Один из нас должен ненадолго задержаться в городе, чтобы задать этот вопрос. Я это сделать не могу. Мне нужно возвращаться завтра на пивоварню, у меня там встреча. А как вы, мистер Пинтер?

— До того как мне нужно будет вернуться в Лондон, у меня есть примерно неделя.

— В любом случае мы должны отправить письмо семье Мэя, — сказал Джаррет, — чтобы они могли приехать за телом. Пока ты будешь ждать их приезда, можешь поспрашивать здесь кого-нибудь. А когда они приедут, спросишь у них.

— Если после этого у меня останется время, я отправлюсь в Манчестер, — объявил мистер Пинтер. — Теперь, когда речь идет о смерти, возможно, некоторые из тех людей, кого я спрашивал раньше, будут более откровенны в своих заявлениях. В любом случае стоит попробовать.

— Отличная идея. — Джаррет оглянулся на Гейба. — Ну а ты? Ты остаешься?

— Я не могу. Я дал обещание Вирджинии.

— Что за обещание?

— Что завтра утром я официально попрошу ее руки у генерала. Если мы поедем сейчас, мне хватит времени, чтобы добраться к ним в имение на рассвете.

— В таком случае мы должны ехать, — широко улыбнулся Джаррет. — Вы сами справитесь, правда, мистер Пинтер?

— Конечно.

— Сообщите нам, что удастся узнать. — Гейбу не хотелось уезжать, но он должен был сдержать обещание, данное Вирджинии, несмотря ни на что.

И все же он боялся поездки домой с Джарретом. Половину времени на процедуре осмотра трупа брат с беспокойством посматривал на него, и у Гейба не было настроения следующие несколько часов терпеть на себе тот же испытующий взгляд.

— Ты когда-нибудь раньше был на осмотре трупа? — спросил Джаррет, как только они тронулись в путь.

— Только когда с Роджером случилось несчастье, — был краток Гейб.

— Этот осмотр, наверное, был таким же трудным, ведь ты с детства дружил с Бенни.

Трудным — еще мягко сказано, мелькнуло в голове Гейбриела.

— Если не возражаешь, я предпочел бы не говорить об этом. Мне надо поспать. Я почти не спал предыдущую ночь в таком шуме на постоялом дворе, и завтра придется рано вставать.

— Нам обоим надо поспать, — кивнул Джаррет.

Слава Богу. Гейбриел откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Но заснуть оказалось невозможно. Он никак не мог выбросить из головы картину раздутого тела Бенни. Казалось, зловоние, витавшее в помещении, где проводился осмотр, прилипло к нему, и он размышлял, надолго ли. Почувствуют ли этот запах другие люди, увидят ли тревогу, притаившуюся у него в душе?

Впервые в своей жизни он действительно ощущал себя Ангелом Смерти. И это ощущение ему не понравилось.

 

Глава 18


Со вчерашнего дня Вирджиния и дедушка не разговаривали, словно по обоюдному соглашению стараясь не попадаться на глаза друг другу. Вирджиния даже ела в своей комнате, и генерал не задавал вопросов.

Слава Богу, он даже не спросил о том, что она написала Пирсу. Вчера, после разговора с Поппи, Вирджиния срочно отправила с посыльным кузену записку со словами «Ты мне нужен». Он раз и навсегда должен объяснить Поппи, что они не поженятся. Этот шельмец подарил Поппи надежду и теперь должен помочь ей разрушить ее.

Но поскольку Пирс получит записку не раньше сегодняшнего дня, он может не успеть приехать завтра утром. С приближением ночи тревога Вирджинии стала нарастать. Ей нужно было подготовиться к появлению здесь Гейбриела.

Неужели Поппи в самом деле встретит его с ружьем? Но даже если так, неужели он действительно им воспользуется? Этого Вирджиния не могла себе представить. Но она также не могла себе представить, что генерал уступит.

А еще она не представляла, что отступит Гейбриел, даже с нацеленным на него ружьем. Этот человек такой же упрямый, как Поппи, и еще более безрассудный. Страшно подумать, что будет делать каждый из них, если обстоятельства заставят их противостоять друг другу.

Как Поппи может быть таким слепым? Разве он не видел, какой интерес проявил Гейбриел к конному заводу?

Гейбриел не получит его в наследство, и это означает, что со временем им придется покинуть Уэверли-Фарм, но это может случиться еще очень не скоро, а Гейбриел тем временем мог бы здорово помочь генералу.

«Только если не убьется во время какой-нибудь гонки».

Вирджиния гнала от себя эту мысль. Подобные размышления только усиливали ее сомнения, а она была решительно настроена избавиться от них. Она хочет выйти замуж за Гейбриела, независимо от того, будет он участвовать в гонках или нет.

Итак, ей нужно предупредить Гейбриела до того, как Поппи совершит какую-нибудь глупость. Аннабель расскажет ему об угрозе генерала, но это не остановит Гейбриела, и он все равно сюда приедет. Возможно, ей удастся выскользнуть из дома завтра утром в половине восьмого и перехватить его по пути сюда.

Раздался стук в дверь, и Вирджиния напряглась.

— Кто там?

— Это Молли, мисс. Генерал желает поговорить с вами в своем кабинете.

Вирджиния вздохнула. Нетрудно было догадаться, что избегать его вечно ей не удастся.

— Скажи ему, я сейчас приду.

Когда Вирджиния вошла в кабинет Поппи, она с удивлением обнаружила его сидящим за столом, обхватив голову руками. Вид у него был очень уставший, и когда он поднял голову и посмотрел на нее, в его глазах она увидела нетипичную для него унылость.

— Закрой дверь и садись, ягненочек.

Мягкость его голоса мгновенно заставила Вирджинию насторожиться. Она сделала, как он попросил, но генерал молчал. Он просто смотрел мимо нее, как будто рассматривал привидение.

— Поппи?

Он наконец перевел взгляд на нее и напряженно выпрямил спину.

— Я долго думал об этом, но не вижу другого выхода. Ты была права вчера. Я очень не хочу этого, но не могу хранить от тебя секреты, когда ты позволяешь этому мерзавцу Шарпу завладеть своим сердцем.

— Что за секреты? — тяжело сглотнула Вирджиния.

— Ты спрашивала, откуда мне известно о том, что случилось в ту ночь. Хорошо, я расскажу тебе. — С беспокойством на лице он глубоко вздохнул. — Твой брат пришел домой и все мне рассказал, прежде чем уйти на встречу с Шарпом.

Его слова потрясли Вирджинию.

— Ты знал, что Роджер собирается участвовать в гонке, и даже не попытался остановить его?

— Нет! — Поппи взял нож для вскрытия конвертов и стал вертеть его в руках. — Он не посвящал меня в подробности. Просто пришел и сказал: «Если человек соглашается на пари, будучи навеселе, существует ли какой-нибудь приличествующий джентльмену способ отказаться от него? Или он должен довести дело до конца?» Я подумал, что он говорит о карточной игре и что он проиграл больше, чем мог себе позволить. А я не хотел, чтобы парень думал, что он может согласиться на пари, а потом отказаться от него, потому что был пьян. Это нечестно и неблагородно.

Боль изрезала лицо генерала глубокими морщинами.

— Поэтому я сказал ему, что только подлец изменяет своему слову. Если он не мог удержаться от выпивки, не надо было играть. И самое верное решение в этой ситуации — пойти и расплатиться с долгами.

Ох, Поппи. У Вирджинии закружилась голова. Она без труда могла представить, что подумал бы Роджер, услышав такие слова от выдающегося кавалерийского генерала. Ее брат всегда хотел произвести впечатление на неординарного деда и сердился, что его прогулки с дедом по городу не помогали в этом. Поэтому он принял близко к сердцу совет деда, отказавшись рассказать ему подробности. Зачем устраивать еще одну ссору?

А между Роджером и Поппи вспыхивало много ссор: из-за того, что Роджер играл в карты, выпивал и поздно приходил домой.

Как она могла забыть об этом? Она вспоминала о брате, по которому очень сильно скучала. Она возвела его в ранг святых. Но он никогда не был святым. Он был сиротой, который боролся за свое место в мире. А еще у него был дедушка, которого, как считал сам Роджер, он постоянно разочаровывал.

— Клянусь тебе, я понятия не имел, что он говорил о той дурацкой гонке, в которой мог убиться, иначе я никогда бы…

— Все в порядке, Поппи, — тихо скала Вирджиния. — Ты не мог этого знать.