— Послушай, я мужчина, — с оскорбленным видом заявил Пирс.

— Ну конечно, но ты — мой кузен. А это не одно и то же.

— И потом, я вовсе не о твоем платье хотел сказать. Я хотел спросить, тебя не волнует, что на балу ты столкнешься с лордом Гейбриелом Шарпом?

— А зачем ему там быть? — заморгала Вирджиния. — Его не было на скачках сегодня.

Несколько лет назад герцог Лайонс учредил ежегодные скачки «Марсбери стейкс», проходившие на его собственной территории. В этом году дедушка Вирджинии, приходящийся двоюродным дедом Пирсу, генерал Айзек Уэверли, выставил на скачки чистокровного жеребца с их конного завода. Печально, но жеребец по кличке Призрак проиграл скачку и кубок.

Поэтому сегодня вечером на бал, устроенный после скачек, Вирджинию сопровождал Пирс вместо дедушки. Плохое выступление Призрака разочаровало Поппи.[2]

Вирджиния тоже расстроилась, но не настолько, чтобы ей расхотелось ехать на бал.

— Шарп — близкий друг Лайонса, — подсказал Пирс. — И Лайонс был тогда на скачках с Роджером в Тернем-Грин.

— Не может быть! — У Вирджинии оборвалось все внутри. — Там был только Лорд Гейбриел и какой-то человек, которого звали Кинлох…

— Да, маркиз Кинлох. Таков был титул Лайонса, пока не умер его отец и он не унаследовал титул герцога.

— Неудивительно, что Поппи отказался ехать на бал, — нахмурилась Вирджиния. — Но почему он мне ничего не сказал? Я бы не поехала.

— Поэтому и не сказал. Он хотел, чтобы на сей раз ты повеселилась. Он подумал, что Шарпа там не будет, если он не был на скачках.

— Значит, мне еще предстоит столкнуться с герцогом, который, несмотря на риск, позволил Роджеру ехать по той ужасной дорожке в Тернем-Грин. Зачем он пригласил нас? Он что, не знает, кто мы такие?

— Возможно, он протягивает тебе и дедушке Айзеку оливковую ветвь за свою вину в смерти Роджера.

— Я считаю, что уже поздно, — фыркнула Вирджиния.

— Ну хватит, нельзя обвинять в случившемся Лайонса. Да и Шарпа тоже, если уж на то пошло.

Вирджиния подняла глаза на Пирса. За последние семь лет, с тех пор как в опасной гонке против лорда Гейбриела погиб ее брат, этот спор они вели много раз.

— Его светлость с Кинлохом, или как его там, Лайонсом, воспользовались тем, что Роджер был пьян.

— Ты не можешь быть в этом уверена.

— Никто не знает этого наверняка, потому что лорд Гейбриел отказывается об этом говорить. Но Поппи говорит, что все именно так и случилось, и я ему верю. Роджер никогда бы не согласился проскочить «в игольное ушко», состязаясь с лордом Гейбриелом, если бы был трезв.

Беговая дорожка называлась «игольным ушком», потому что проходила между двумя валунами, которые располагались так близко, что между ними мог проскочить только один экипаж. Наездник, ехавший следом, должен был притормозить лошадь, натянув поводья, чтобы дать другому проехать. Роджер не сделал этого в нужный момент и разбился о камни. Смерть наступила мгновенно.

С тех пор Вирджиния ненавидела лорда Гейбриела.

— Мужчины действительно совершают глупости, когда пьяны, — признал Пирс. — Особенно если это происходит в присутствии других мужчин.

— Почему ты всегда оправдываешь лорда Гейбриела?

— Потому что он хоть и ведет себя безрассудно, при каждом удобном случае рискуя собственной шеей, но он не дьявол, каким пытается его представить дедушка Айзек, — метнул в нее взгляд своих карих глаз Пирс. Оттенок его глаз в точности совпадал с гнедой мастью жеребца по кличке Призрак.

— Мы никогда с этим не согласимся, — отрезала Вирджиния, натягивая сползающие перчатки.

— Только потому, что ты упрямая и несговорчивая.

— Думаю, это у нас семейное.

— Это точно, — рассмеялся Пирс.

Вирджиния выглянула в окошко кареты. Ей хотелось отвлечься от печальных мыслей и вернуть себе праздничное настроение, но все ее усилия оказались напрасными. Бал будет безнадежно испорчен, если там появится лорд Гейбриел.

— И все же, — продолжал Пирс, — если Шарп действительно появится на балу, надеюсь, ты воздержишься от упоминания о вызове, который ты бросила ему полтора месяца назад.

— Это еще почему?

— Потому что это — безумие! — прищурился Пирс. — На тебя не похоже, чтобы ты совершала такие безрассудные поступки. Я понимаю, что ты не собиралась бросать этот вызов, просто была раздражена в тот момент. Но продолжать в том же духе — глупо, а ты — не такая.

Вирджиния отвела взгляд. Пирс и представления не имел о том, что творилось у нее внутри. И он, и Поппи видели в ней оплот семейных добродетелей и полагали, что она мечтает о том, о чем мечтают женщины в ее возрасте: о прочном доме и семье.

Не то чтобы она не хотела этого. Она просто… не хотела жертвовать ради этого своей душой. Она не хотела приносить в жертву ту часть себя, которая иногда чувствовала себя загнанной в угол постоянной работой по хозяйству и ответственностью. Ту часть себя, которая хотела танцевать на балу.

И соревноваться в гонках с лордом Гейбриелом Шарпом.

— Кроме того, — продолжал читать нотации Пирс, — если дедушка Айзек услышит, что ты бросила вызов Шарпу и собираешься участвовать в гонках на той самой дорожке, где погиб Роджер, он немедленно положит этому конец.

Верно. Поппи немного переусердствовал, опекая ее. Вирджинии было всего три года, когда он оставил кавалерию, чтобы заботиться о ней и о Роджере, после того как их родители — его сын с женой — утонули, катаясь на лодке в озере.

— Откуда он узнает об этом? — округлила глаза Вирджиния. — Надеюсь, ты не будешь таким жестоким и не расскажешь ему.

— Ой, только не испытывай на мне свои уловки, девочка. Этот номер может пройти с дедушкой Айзеком, но не со мной. Я к таким штучкам невосприимчив.

— Надеюсь, ты заметил, что я уже не ребенок, — высокомерно ответила Вирджиния.

— Заметил, как ни странно. Именно поэтому ты должна прекратить досаждать лорду Гейбриелу. Этот бал — твой шанс найти мужа. А мужчинам не нравится, когда женщины подбивают мужчин на глупые скачки.

— Я не спешу замуж, — солгала Вирджиния, как обычно лгала деду. — Предпочитаю как можно дольше жить с дедушкой.

— Вирджиния, — мягко сказал Пирс, — не будь такой наивной. Ему шестьдесят девять. Надежды, что он проживет еще долго…

— Не говори так. — От одной только мысли о смерти деда у нее сжимался желудок. — Он в добром здравии. И может прожить до ста лет. В ближайшие годы одна из наших лошадей обязательно выиграет хороший приз, который позволит увеличить мое жалкое приданое.

— Ты всегда можешь выйти замуж за меня, — пошевелил своими темными бровями Пирс. — Тебе не придется даже покидать свой дом.

Вирджиния изумленно посмотрела на Пирса. Из-за смерти Роджера Уэверли-Фарм унаследует Пирс, но он никогда прежде не предлагал ей выйти за него замуж.

— А кто будет спать в соседней с тобой комнате? Я или твоя любовница?

— Послушай, — сердито взглянул на нее Пирс, — я брошу свою любовницу.

— Ради меня? Черта с два! — ухмыльнулась Вирджиния. — Я тебя знаю.

— Ладно, — мрачно согласился Пирс, — по крайней мере я не стану держать ее в одном доме с тобой.

— О, ну вот теперь передо мной настоящий Пирс Уэверли, тот, которого я знаю. И именно поэтому я никогда не выйду за тебя замуж.

— Слава Богу! — На лице Пирса отразилось облегчение. — Я еще слишком молод, чтобы заковать себя в брачные кандалы.

— Тебе уже тридцать. Если бы ты был лошадью, Поппи давно отправил бы тебя на пастбище.

— Хорошо, что я не лошадь! — язвительно заметил Пирс, одарив ее ухмылкой, от которой каждая глупая девчонка на выданье упала бы в обморок от счастья.

— Смотри! — выпрямилась Вирджиния. — Мы почти на месте! Кажется, я вижу дом! — Глядя на Пирса, она расправила юбки. — Я не слишком похожа на деревенскую мышку?

— Да нет. Скорее, на городскую.

— Пирс!

— Я шучу. Ты великолепно выглядишь. Глаза блестят, щеки пылают. Поэтому я и сделал тебе предложение выйти за меня замуж, — дразнил ее Пирс.

— Ты не предлагал выйти за тебя замуж. Ты предложил удобное соглашение, по которому ты получишь все и сразу.

— Но это всегда входило в мои планы, — усмехнулся Пирс.

Вирджиния лишь покачала головой. Пирс был неисправим.

— Надеюсь, что я еще не в том отчаянном положении, чтобы выходить замуж по договоренности.

— Твоя проблема в том, что ты вечно витаешь в облаках. Тебе хочется какого-то непонятного единения душ, парящих над головами голубков, благословляющих супружескую постель.

— Просто я думаю, что два человека должны любить друг друга, когда женятся, вот и все, — сказала Вирджиния.

— Что за кошмарная мысль, — пробормотал Пирс.

Вот поэтому они никогда не поженятся. Пирс испытывает явную антипатию к браку. К тому же Он предпочитает женщин с пышной грудью и белокурыми волосами, ничем таким Вирджиния похвастать не могла. Еще ему нравились сумасбродные женщины. Репутация Пирса была далеко не безупречной, хотя Вирджиния подозревала, что добрая половина скандалов, окружающих графа, подогревалась сплетнями обеспокоенных мамаш, чьи дочки сходили с ума от взглядов его темных глаз и бесшабашного поведения.

И потом, надо учесть тот факт, что он ей практически брат. В Уэверли-Фарм он проводит времени столько же, сколько в своем имении в Хартфордшире. На роль ее мужа он подходит точно так же, как и его кучер.

Экипаж остановился, Пирс вышел и помог ей спуститься. Вирджиния с открытым ртом уставилась на Марсбери-Хаус. Три просторных крыла из песчаника, отделанных камнем и соединенных четырьмя каменными башнями с медными куполами.

Внутри все было еще величественнее.

Пока слуги сопровождали их в танцевальный зал, Вирджиния успела заметить богатые гобелены, картины в золоченых рамах и шелковые портьеры.