– Уверенность привлекает, – согласилась она.

– Она ничего не ждала от меня, поэтому я мог оставаться с нею самим собой. Впервые в жизни я говорил, не думая о своем положении. Я чувствовал себя свободно и говорил вещи, о которых никогда раньше не решался даже думать. – Он посмотрел на спинку кровати, а затем на огонь в камине. – Думаю, что, узнав ее, я стал самим собой.

Пробежав пальцами по его обнаженному бедру, Джейн спросила:

– Вы чувствуете себя в долгу перед ней?

– Отчасти, но наши отношения никогда не были односторонними. Мы вместе учились правильно вести себя и разговаривать. У меня был в этом некоторый опыт; она же жила в уединении.

– Вы научили ее хорошим манерам.

– Да. Мы оба выиграли от общения.

– И теперь она принадлежит вам, – заявила Джейн, – потому что вы создали ее.

– Я… – Уэр нахмурился. Не отсюда ли возникло это недовольство? Не было ли это просто чувством собственника? – Не думаю, что это так. Однажды она влюбилась, или, по крайней мере, ей так казалось, она все еще не может забыть того человека. Я не сержусь на нее. Я мирюсь с этим.

– Возможно, более подходящим словом было бы «понимаю». – Добрая улыбка появилась на ее губах. – Ведь она не может изливать на вас возвышенные чувства, если они отданы кому-то другому.

Он залпом допил бренди, обжигая внутренности, и протянул Джейн бокал, молча требуя снова наполнить его.

– Если это так, то почему меня так раздражает ее увлечение другим мужчиной?

Беря бокал, она подняла бровь.

– Раздражает? Или вы ревнуете?

Уэр рассмеялся.

– Немножко и того и другого. – Он беспечно махнул рукой. – Может быть, задето мое мужское самолюбие, потому что я никогда не интересовал ее так? Не могу утверждать. Я только знаю, что снова неуверен в себе. Я все думаю, не было ли ошибкой мое решение дать ей место и время залечить душевную рану?

Джейн остановилась, не дойдя до шкафчика.

– Кто же этот другой мужчина?

Уэр объяснил.

– Понимаю. – Она наполнила бокал, согрела его и вернулась к Уэру. – Знаете, я очень любила своего покойного мужа. – Кивнув, Уэр указал на место рядом с собой. Она забралась на постель, позволив ему любоваться голыми стройными ногами. – Но я не устояла перед соблазном и вышла замуж за другого, которого не любила.

– Вы шутите, – усмехнулся он. – Женщины ничего так не хотят, как верности и заверений в вечной любви.

– Но мы еще и прагматичны. Если вы предложите мисс Бенбридж все, что она желает иметь, а этот другой мужчина не сможет ей такого предоставить, не возникнет ли у нее искушение выбрать вас?

– Я говорил, что из-за его иностранного титула ей придется расстаться с сестрой.

– На словах, да, вы убеждали. Но покажите на деле, какие преимущества имеете вы. Покажите ей свои владения, купите дом поблизости от дома ее сестры… Затем воспользуйтесь ее любовью ко всему романтическому и таинственному. Включите и это в вашу игру. Вы легко можете соблазнить ее. Вы в этом искусны, а она впечатлительна. Цветы, подарки, сорванные поцелуи. Ваш противник держится в тени. У вас же нет никаких ограничений.

– Хм…

– Это могло бы развлечь вас обоих. Возможность узнать друг о друге больше, чем вы сейчас знаете.

Он потянулся и сжал ее пальцы:

– Вы так умны.

Джейн улыбнулась своей обаятельной улыбкой:

– Я женщина.

– Да, я всегда это знал. – Уэр поставил бокал на столик у кровати и, притянув Джейн к себе, повернул ее на спину. Он поцеловал ее, затем опустил голову и, откинув ее халат, взял в рот сосок.

– О, как приятно, – вздохнула она. Подняв голову, он усмехнулся:

– Спасибо за помощь.

– Мои старания, как вы понимаете, не бескорыстны. Возможно, вы, пытаясь добиться мисс Бенбридж, снова придете в дурном расположении духа. А мне так нравится, когда вы не знаете удержу.

– Кокетка. – Он шутливо зарычал, и она вздрогнула.

Все это побудило Уэра провести часы, остававшиеся до наступления утра, к взаимному удовольствию играя роль первобытного любовника.

Амелия, прикусив нижнюю губу, осторожно выглянула из-за угла дома. Она искала Колина во дворе конюшни и с облегчением вздохнула, увидев, что там никого нет. Ветер доносил из конюшни мужские голоса, смех и пение. Амелия поняла, что Колин и его дядя заняты тяжелой работой, значит, она может спокойно выйти со двора и отправиться в лес.

Она хорошо усвоила этот способ, осторожно пробираясь между деревьями, прячась от случайных сторожей, прижимаясь к забору. Прошло две недели после того рокового дня, когда она застала Колина позади мастерской с этой девицей. С тех пор Амелия избегала его, отказываясь говорить.

Может, было глупо надеяться, что она больше никогда не увидит его, их жизненные пути так тесно переплелись. Если так, то она вела себя как последняя дура. Не проходило и дня, когда бы она не думала о нем, но справлялась со своим горем, пока он оставался вдалеке от нее. Она больше не видела смысла во встречах и разговорах.

Отыскивая долгожданный проход, Амелия ловко перелезла через забор и побежала к ручью, где столкнулась с Уэром. Он был без камзола и парика, а рукава рубашки были закатаны до локтей. За последние несколько недель молодой граф немного загорел, отказавшись от своих книг ради развлечений на свежем воздухе. С темно-каштановыми локонами, забранными в косичку, и синими, как васильки, улыбающимися глазами, он был очень красив, чеканные черты лица свидетельствовали о столетиях чистоты его голубой крови.

При виде Уэра сердце Амелии не начинало бешено биться, как это происходило в присутствии Колина, но Уэр был очарователен, вежлив и привлекателен. Она полагала, что сочетания таких качеств вполне достаточно, чтобы ее первый поцелуй достался ему. Мисс Пул говорила ей, что надо подождать, пока не появится подходящий молодой человек, но Колин уже получил поцелуй от какой-то другой девушки.

– Добрый день, мисс Бенбридж, – с безупречным поклоном сказал Уэр.

– Милорд, – ответила она и, приподняв розовые юбки, присела в реверансе.

– Сегодня у меня есть для вас сюрприз.

– О? – В предвкушении она широко раскрыла глаза. Она любила подарки и сюрпризы, потому что редко их получала. Ее отец просто не считал нужным отмечать всякие дни рождения и праздники, связанные с подарками.

Улыбка Уэра была снисходительной.

– Да, принцесса. – Он предложил ей руку: – Пойдемте со мной.

Амелия чуть коснулась пальцами его руки, радуясь случаю с кем-то поупражняться в светских манерах. Граф был добр и терпелив, указывал на промахи и поправлял ее. Это придавало ей больше изящества и уверенности. Амелия уже не чувствовала себя девчонкой, притворявшейся, что она леди. Она чувствовала себя как леди, которая знает, как получать удовольствия от своей молодости.

Они вместе покинули место встречи у ручья и пошли по берегу к большой поляне. Там Амелия с восторгом увидела расстеленное на земле одеяло, край которого был придавлен тяжелой корзиной, полной божественно пахнувших сладких пирогов, ломтиков разнообразного мяса и сыров.

– Как вы это устроили? – с удивлением спросила Амелия, ей было приятно его внимание.

– Дорогая Амелия, – торжественно сказал Уэр, и глаза его насмешливо заблестели. – Вы знаете, кто я сейчас и кем я буду потом. Я могу все.

Она знала, что значит быть пэром, и видела, какой властью обладал ее отец, виконт. Во сколько же раз превысит это власть Уэра, которого ожидает титул маркиза?

– Пойдемте же, – поторопил он. – Садитесь, попробуйте пирог с персиками и расскажите мне, как вы проводите дни.

– Моя жизнь ужасно скучна, – ответила Амелия, со вздохом опускаясь на землю.

– Тогда расскажите мне сказку. Ведь вы о чем-то мечтаете.

Она мечтала о страстных поцелуях темноглазого цыгана-любовника, но никогда не сказала бы этого вслух. Чтобы скрыть вспыхнувший румянец, она встала на колени и заглянула в корзину.

– У меня нет воображения, – тихо сказала она.

– Ну ладно. – Уэр лежал на спине, заложив за голову руки, и смотрел на небо. Он, как всегда, чувствовал себя непринужденно. Несмотря на довольно строгую одежду, чистые белые чулки и начищенную обувь, он больше не выглядел таким скованным, каким она увидела его несколько недель назад. Амелии нравился этот новый приятель, ей было приятно думать, что она стала причиной такой перемены.

– По-видимому, я должен угостить вас одной историей, – сказал он.

– Прекрасно. – Она уселась поудобнее и откусила кусочек пирога.

– Давным-давно…

Амелия смотрела, как шевелятся губы Уэра, и воображала, что целует их. Ставшее привычным чувство грусти охватило ее, позади оставались любимые романтические фантазии, и появлялись другие, незнакомые ей, но эти чувства отступали при мысли о Колине и о том, как он поступил. Он-то, конечно, не испытывает никакой печали от того, что оставил ее.

– Вы не поцелуете меня? – вырвалось у нее, когда она смахивала кончиками пальцев крошки пирога с губ.

Граф остановился на полуслове и, повернув голову, посмотрел на нее. От удивления он широко раскрыл глаза, но, казалось, скорее был заинтересован, чем растерян.

– Простите. Я правильно понял вас?

– Вы целовали когда-нибудь девушку? – с любопытством спросила она. Он был на два года старше ее. Вполне возможно, у него был опыт.

В Колине чувствовалась резкость, нетерпение, тревожное беспокойство, и это притягивало к нему даже такую наивную девушку, как она. А Уэр был нетороплив, его привлекательность исходила от врожденно-то самообладания и уверенности, что весь мир принадлежит ему. Все же, несмотря на высокое мнение о Колине, Амелия находила привлекательным спокойное очарование Уэра. Он поднял брови.

– Джентльмен не рассказывает о таких вещах.

– Вот и чудесно! Я знала почему-то, что вы не болтливы. – Она улыбнулась.