Сильвия Дэй - Неодолимая страсть

На мгновение показалось, что лицо француженки омрачилось, но затем выражение изменилось, и на губах появилась сладкая, беспечная улыбка.

Колин размышлял, насколько Лизетта опасна. Она кажется такой хрупкой и женственной, но он, по рассказам сестры Амелии, знал, как обманчива бывает внешность.

– У вас есть другие предложения, мадемуазель? Может быть, вы думаете, что мне следует заниматься поисками средь бела дня?

– В маске? – спросил Куинн, наконец, отодвигая от себя тарелку.

– Зачем она ему? – Лизетта оглядела Колина с макушки до вытянутых длинных ног обутых в сапоги. – Жаль скрывать такую красоту. – Ее губы соблазнительно изогнулись. – Хотела бы я увидеть вас обнаженным.

Куинн фыркнул:

– Вот видишь, милая. Вот почему ты не Ева. У тебя не хватает чутья, необходимого для покорения мужчины.

– Вы можете завязать глаза, – подмигнув, предложила она Колину, – и называть меня любым именем, которое вам нравится.

Впервые за долгое время Колин рассмеялся.

– Осторожнее с ней, – предостерег Куинн.

– Я предоставлю эту задачу тебе. Утром я уеду в Бристоль. Прошлое Картленда может быть связано с настоящим. Я надеюсь, что-то там обнаружится, и это даст мне некоторое преимущество.

– Хорошая мысль. – Куинн задумчиво поджал губы. – Мы с Лизеттой останемся и разузнаем что-нибудь здесь.

– Меня беспокоит, что он отправится один, – сказала она, и в ее голосе послышалась стальная нотка.

– Ты к этому привыкнешь. – Куинн раскинулся на стуле с небрежной грацией, закинув руки за высокую спинку и широко расставив ноги.

– Как бы хорош ты ни был, – презрительно заметила Лизетта, – иногда ты мне страшно не нравишься.

Куинн усмехнулся:

– Значит, мы договорились. Митчелл ищет в Бристоле. Мы с тобой работаем в городе.

– Возможно, мне лучше поехать с ним, – сказала Лизетта с улыбкой на губах, но не в красивых глазах.

– О, ты этого хочешь? – Наигранная радость Куинна заставила Колина снова рассмеяться. – Чудесно. Если не для Митчелла, то для меня. Прости, приятель. – Он передернул плечом и положил руку на стол.

Прежде чем они оба поняли, что произошло, Лизетта уже стояла у стола и забытый Куинном нож аккуратно вонзился в стол точно между его небрежно раздвинутыми пальцами.

Куинн окаменел при мысли, что чуть не лишился одного или двух пальцев.

– Проклятие.

Она наклонилась к нему:

– Не смейся надо мной. Неразумно злить и недооценивать меня, mon amour.

Колин встал.

– Благодарю вас за любезное предложение сопровождать меня, – торопливо сказал он, – но я с полным к вам уважением должен отклонить его.

Лизетта, прищурившись, посмотрела на него.

– Вы мне совсем не доверяете, – сказал он, – но заверяю вас: у меня есть важные причины вернуть свое доброе имя и нет никаких причин, чтобы сбежать.

С минуту она молчала. Затем уголок ее рта чуть заметно приподнялся:

– Здесь ваша женщина.

Колин ничего не сказал, но ответ и так был ясен. Она грациозным движением руки отмахнулась от него:

– Далеко вы не уйдете. Удачи вам.

Колин быстрым движением опустил руку в карман и бросил на стол несколько монет.

– Я буду молиться за тебя, – сказал он Куинну и сжал плечо друга.

Куинн ответил яростным ругательством.

Это был небольшой, но красивый дом в респектабельной части города. Граф Уэр владел им уже три года, и за это время дом редко пустовал.

В эту ночь окна нижнего этажа оставались темными, но выше в окне виделся мерцающий свет свечи. Уэр вставил в замок ключ и вошел в дом. Дом содержали в порядке двое слуг, муж и жена, которые не отличались болтливостью, им можно было доверять. Сейчас слуги спали, да графу и не требовались их услуги. Уэр не стал их беспокоить.

Он повесил шляпу на крючок и снял плащ. Вечерний костюм Уэр надел для светской вечеринки, одной из тех, что сменяли друг друга в длинной череде балов и раутов. Однако этот вечер был другим. Амелия была другой. Уэр был другим. Их отношения изменились. Она увидела его в другом свете, и он тоже теперь видел ее совсем по-другому.

Поднимаясь наверх, он задержался у одной из дверей, из-под которой в нижнюю щель пробивался свет. Уэр сделал глубокий выдох, с наслаждением ощущая кипение крови в жилах и все возрастающее возбуждение. Граф повернул ручку и, войдя, увидел свою темноволосую, с миндалевидными глазами любовницу, которая спокойно читала, лежа в постели.

Она оторвала глаза от книги и посмотрела на него. Он увидел, как учащается ее дыхание и раскрываются губы. Она решительно захлопнула книгу, и он ногой закрыл за собой дверь.

– Милорд, – выдохнула Джейн, сбрасывая одеяла со своего прекрасно сложенного тела. – Я надеялась, что вы придете сегодня.

Губы Уэра сложились в улыбку. Она была готова, это означало, что первая близость будет грубой и быстрой. Позднее они не будут торопиться, но сейчас в таком удовольствии не было необходимости. И это вполне отвечало его настроению.

С первого же момента, когда Уэр увидел эту потрясающую вдову, он понял, что хочет ее. Когда ее отношения с лордом Райли пришли к концу, Уэр поспешил к ней с предложением, чтобы кто-то другой не успел уговорить ее. Она была польщена и страшно довольна. Они подходили друг другу, и оба получали удовольствие от близости.

Он сбросил камзол, а она развязала пояс своего халата. Минута, и Уэр глубоко вошел в нее, ее бедра лежали на краю кровати, а он, стоя на полу, мощными толчками овладевал ее извивавшимся телом. Его раздражение и беспокойство были забыты в этом потоке плотского наслаждения. Становилось легче.

Спустя час он лежал на спине, подложив под голову руку, подставив покрытое потом тело под охлаждающий ночной воздух.

– Это было восхитительно, – тихо сказала Джейн хрипловатым от страстных выкриков голосом. – Вы всегда так естественны, когда раздражены.

– Раздражен? – Он засмеялся и прижал ее к себе.

– Да. Я чувствую, когда что-то беспокоит вас. – Она погладила его грудь.

Уэр смотрел на узорную лепнину потолка и снова думал о том, как хорошо эта комната с розово-кремовой позолоченной мебелью подходит Джейн. Он уговаривал ее не жалеть денег и думать только о собственном удобстве, ибо, сменив несколько любовниц, Уэр убедился, что вкус женщины к декору говорит о многом.

– А нам обязательно надо говорить о неприятных вещах?

– Мы могли бы обсуждать ваши огорчения до изнеможения, – поддразнила она, подняв голову и глядя на него смеющимися черными глазами. – Вы знаете, я не буду жаловаться.

Он отвел с ее виска пряди влажных волос.

– Я предпочитаю наслаждение.

– Но оно будет временной мерой. Как женщина, я, может быть, смогу помочь вам.

– Вы действительно помогаете мне, – мягко сказал он.

Она скептически подняла брови, но не стала спорить.

Тяжело вздохнув, он высказал вслух свои мысли, доверяя Джейн как другу и как наперснице. Она была милой женщиной, самой милой из всех, кого он знал. Это была душа, которая не стремится навредить другим или возвыситься за счет чужого унижения.

– Вы понимаете, что человек моего положения редко воспринимается как мужчина? – спросил он. – Я – это земли, деньги и престиж, но не более этого.

Она слушала тихо, но внимательно.

– Я провел свою юность в Линкольншире, меня научили думать о себе только как об Уэре, а не как о личности. У меня не было иных интересов, кроме обязанностей, никаких целей, кроме титула. Меня приучили думать, что мне никогда не захочется чего-то для себя, чего-то, что не связано с титулом маркиза.

– Похоже, вы очень одиноки.

Он пожал плечами и подсунул под голову еще одну подушку.

– Я не знал другой жизни.

Молчание затянулось, и Джейн подсказала:

– До каких пор?

– Пока однажды не вышел за пределы наших владений и случайно не увидел мальчишку, собиравшегося ловить рыбу в ручье.

Джейн улыбнулась и, выскользнув из его объятий, надела брошенный халат, подошла к шкафчику и налила бренди.

– Кто же был этот мальчишка?

– Слуга из соседнего имения. Он ждал молодую леди, у отца которой служил. У них возникла своего рода дружба, и это заинтересовало меня.

– Как и ту молодую леди. – Она умело подогревала бренди, повертывая бокал вокруг горящей свечи.

– Да, – подтвердил он. – Она была молода, своевольна и свободна. Мисс Бенбридж показала мне, каким выглядит мир, когда на него смотрят глазами человека, от которого ничего не ожидают. Она совершенно не принимала во внимание мой титул и обращалась со мной точно так же, как и с тем мальчишкой, с игривой симпатией.

Джейн села на край кровати, немного отпила и передала бокал ему.

– Думаю, она бы мне понравилась.

– Да. – Он улыбнулся. – Я полагаю, и вы понравились бы ей.

Конечно, они никогда не встретятся, но дело не в этом.

– Я восхищаюсь вами, вы женитесь на ней, несмотря на грехи ее отца.

– Как я могу не жениться на ней? Это она внушила мне, что я чего-то стою. Мое аристократическое высокомерие сдерживает личное высокомерие.

Джейн со смехом устроилась у его ног.

– Как это хорошо.

Уэр запустил руку в свои растрепанные волосы.

– Я никогда не забуду тот день, когда она сказала совершенно бесхитростно, что я дьявольски красив и поэтому она иногда забывает закончить фразу, Никто никогда не говорил мне этого. Сомневаюсь, что кто-нибудь чувствовал подобное. Когда мы заикаемся, это происходит от страха, а не от восхищения.

– Я тоже скажу вам, что вы красивы, милорд, – сказала Джейн, и блеск в ее глазах подтверждал слова. – Мало найдется мужчин, таких же красивых, как вы.

– Может быть. Я не сравнивал себя с другими мужчинами, поэтому и не знаю. – Он большими глотками выпил бренди. – Но подозреваю, что становлюсь более привлекательным, когда в это верю.