А сегодня ты готова переколотить всю посуду, потому что поняла, что тебя в очередной раз обманули.

В какой-то момент я даже подумала, что он вообще не собирался возвращаться. Наверное, чемодан, оставленный им в моей прихожей, – это обманка, и внутри находятся рваные старые газеты. Обычно я не роюсь в чужих вещах, но тут удержаться не смогла. Распахнула чемодан, внутри ровными стопочками лежали футболки и джинсы.

Но куда, куда, КУДА он в таком случае делся?!

Через два с половиной часа я сменила чулки и платье на тривиальный спортивный костюм. Я вдруг поняла, что выгляжу в высшей степени глупо. Мой мужчина, скорее всего, отправился на свидание с другой, а я готовлюсь встретить его в наряде порнозвезды. Нет, так не пойдет.

Итак, Майкл появился через три бесконечных часа, за которые я из обычной милой девушки превратилась в озлобленную циничную стерву. Он, улыбаясь, стоял на пороге моей квартиры, и в руках его не было миллиона алых роз, на который я втайне все-таки надеялась.

– Саша! Ты не соскучилась? – Он наклонился, чтобы поцеловать меня, но я холодновато отстранилась.

– Не соскучилась.

– В чем дело? Ты чем-то расстроена?

«Держи карман шире, – подумала я, – так я тебе и призналась. Если я подам вид, что попросту ревную, то ты сразу же возомнишь себя пупом земли. С мужчинами это всегда случается».

– Саша! Я виноват, но я не мог прийти раньше. Мое дело… Я не думал, что это так затянется. Я правда ничего не мог поделать.

«Что, девчонка была так уж хороша, что никак не мог от нее оторваться?» – захотелось светски поинтересоваться мне. Но я мужественно молчала, хотя тысяча неприятных вопросов, как рой надоедливых летних мух, кружили в моей голове.

– Нам надо поговорить, – сказал он. У меня опустилось сердце. Неужели он настолько беспринципен, что собирается прямо сейчас расставить все точки над «и»?! Три дня он жил в моей квартире, спал в моей постели и вот сейчас, сейчас, когда я почти влюбилась (ну ладно, когда я действительно влюбилась), он собирается рассказать мне о другой женщине?

Ох…

Я кивнула.

– Ладно, давай поговорим. Наверное ты прав. Правда в любом случае лучше.

На самом деле я так не думала. Это малодушие, но я предпочла бы, чтобы он порадовал меня красивым враньем, развесил витиеватые макаронные изделия по моим ушам. Так мне было бы проще.

– Саша, я долго думал о нас с тобой… – он опустился на стул, – странная получилась история. Мы почти не знакомы, но я никак не мог тебя забыть. И я прилетел специально для того, чтобы присмотреться к тебе, понять, действительно ли мы подходим друг другу… Черт, кажется, я начал с конца.

«А сначала стоило рассказать тебе об одной блондинке, на которую я запал неделей раньше твоего появления на Кипре!» – мысленно продолжила я.

– Я скучал по тебе… Нет, правда скучал. Я не звонил столько времени, потому что ты рассказала мне всю эту историю о твоем женихе… Я подумал, что, возможно, вы помирились и не стоит тебя волновать…

«Поэтому и завел роман с другой. Кстати, она тоже русская. Хочешь, фотку покажу?»

– Но все как-то само собой получилось… Я провожал своего друга в аэропорт и вдруг решил взять и себе билет. В Москву. И только потом я позвонил тебе. Я прилетел и увидел тебя в тех дурацких трусах на голове. Тогда я и решил окончательно… Нет, опять я не о том… И еще кое-что… Саша, я тебя обманул.

Вот оно! Вот! Так я и знала! Подлец! Подлец!

– На самом деле никаких дел в Москве у меня не было.

Ну давай, не медли, говори. Кто она? Где ты с ней познакомился? Она темненькая или светленькая?

У кого грудь больше – у нее или у меня? Как ее зовут? И еще – где я могу ее найти, а то у меня руки чешутся кого-нибудь прибить. Не волнуйся, тебя я придушу первым!

– Саша… Я ходил по магазинам… Никак не мог найти нужный вариант. Короче… Вот.

Он извлек из кармана черную бархатную коробочку. У меня вспотели ладони.

– Что это?

– Открой.

Я долго не могла справиться с примитивной конструкцией. Пальцы не слушались. В конце концов мне удалось ее открыть.

Внутри по закону жанра лежало кольцо.

Нет, вы не понимаете.

Не просто кольцо.

Золотое кольцо с крупным прямоугольным бриллиантом. Уж я-то знаю толк в драгоценных камнях. Стоило оно целое состояние.

Сначала я машинально попыталась прикинуть, сколько карат в брильянте, и только потом до меня дошло – он подарил мне кольцо! Он! Подарил! Мне! Кольцо!!! Мама дорогая…

Это может значить только одно.

Только одно.

Я посмотрела на Майкла Рикмана.

– Саша, – сказал он, – не знаю, как ты отнесешься к этому… Но я предлагаю тебе стать моей женой.

Красочный фейерверк взорвался в моей голове. В моей глупой, глупой голове разгорелся нешуточный пожар. Внезапное глобальное потепление вызвало резкое таяние льдов, и мощные потоки воды хлынули в цивилизованные города, все разрушая на своем пути. В моей голове грохотал гром, и сталкивались друг с другом малые планеты.

– Саша… Саша, что с тобой?

– Ничего, – я растянула губы в улыбке, – все в порядке. Это значит «да». Я согласна.

ГЛАВА 8

– Лерка! Лерка-а-а! – Я трясла ее за плечо. – Что я тебе сейчас расскажу! И покажу! Ты ни за что не поверишь, что случилось!!!

Мы бок о бок сидели на подоконнике в курилке. Лерка с маниакальным упорством курила одну сигарету за другой. В этом мы с ней похожи. Я тоже начинаю курить, когда у меня депрессия.

– Хм, ты переспала со Степашкиным? – осторожно предположила она. – Если так, то, может быть, не надо интимных подробностей? А то меня и так мутит.

– Да при чем тут Степашкин! Я замуж выхожу! Замуж.

– У тебя температура? – Холодная Леркина ладонь прижалась к моему лбу. – За кого? Неужели ты помирилась с Эдиком?

– При чем тут Эдик! За Майкла Рикмана. Вот, смотри!

Я протянула ей кольцо.

– Хороший булыжник, – удивленно констатировала Лера, – уж не хочешь ли ты сказать, что это он тебе подарил?

– Именно так! – Мой голос звенел от возбуждения. – Мы уже обо всем договорились! Через месяц я приеду к нему на Кипр. А в конце лета, когда у него закончится контракт, мы вместе полетим в Лондон! Знакомиться с его родителями!

– Слушай, не могла бы ты говорить немного тише, – поморщилась Лерка, – между прочим, вспомни мою ситуацию. Я ведь тоже собиралась замуж за Паникоса. И что из этого вышло? Нельзя относиться к курортным романам так серьезно.

– Но это уже не просто курортный роман.

И потом… – я хотела сказать, что тебе, мол, Паникос не дарил такого кольца, но вовремя прикусила язык.

– Что потом? – подозрительно поинтересовалась она.

– И потом… нельзя же быть такой циничной!

– Но и такой романтичной дурочкой быть тоже нельзя, – отрезала Лерка. – Кашеварова, не делай глупостей. Лучше забудь его сейчас, пока он чего-нибудь не учудил.

– Лер, ты что? Я думала, что ты за меня порадуешься…

– Кашеварова, – грустно вздохнула она, – чему тут радоваться? Тому, что ты связалась с обманщиком? Или тому, что ты злостно нарушила наше главное правило этикета? Помнишь? Если твою подругу бросил мужчина, нельзя посвящать ее в подробности собственной счастливой личной жизни.

– Лерка… Ну прости меня, – я погладила ее по плечу. – Я всегда знала, что счастье эгоистично.

– Иди уж, – махнула рукой она. – Кстати, Степашкин по твоему поводу что-то сегодня с утра бушевал. Лучше бы тебе зайти в его кабинет.

* * *

– Александра, вам не кажется, что в последнее время вы слишком часто прогуливаете работу? – спросил меня мой шеф Максим Степашкин, недобро поблескивая очками.

Я сразу знала, что приглашение в кабинет главного редактора ничего хорошего мне не сулит.

И все-таки в душе моей теплилась слабая надежда на то, что, может быть, он заведет речь о моем переводе на новую должность. Например, из меня получился бы великолепный заместитель главного редактора. Журналисты и прочий газетный персонал были бы от меня в полном восторге. Ведь я-то не заставляла бы их появляться на рабочем месте в десять утра и не отчитывала бы за прогулы. Потому что я прекрасно понимаю, что работа является всего лишь досадным дополнением к личной жизни.

– На прошлой неделе в газете не было ни одной вашей статьи, – монотонно отчитывал меня Степашкин, – ведь вы не простой корреспондент, а редактор.

Я попыталась придать своей физиономии выражение глубокого раскаяния. Получилось плохо – после очередной ночи с Майклом Рикманом я была самим олицетворением жизненного благополучия.

– И где тот материал о влюбленных, которые одеваются одинаково? Мы говорили о нем несколько недель назад, но вы так и не потрудились над ним поработать.

– У меня были серьезные проблемы, – еле сдерживая улыбку, сказала я.

– Да неужели? И какие же, если не секрет?

В тот момент незнакомому человеку Максим Степашкин мог, наверное, показаться идеальным начальником, сочувствующим, заботливым. Но я-то прекрасно знала, что означает эта на первый взгляд миролюбивая улыбочка.

Так, надо срочно что-то придумать. Я же творческий человек, журналист.

– Проблемы… э-э-э… Личного характера. Все дело в том, что я… – я закашлялась, – я, наверное… собираюсь выйти замуж! – Мой язык сам это произнес, честное слово.

– Что ж, это многое объясняет, – улыбнулся Степашкин.

Я недоверчиво на него взглянула. Неужели и ему не чуждо ничто человеческое? Странно, я-то всегда была уверена, что наш Максим Леонидович на самом деле киборг, и под безупречно выглаженной рубашкой у него скрывается сердце, работающее на батарейках.

– Многое объясняет, – повторил он, – и то, что я все реже вижу вас на рабочем месте. И то, что вы не отвечаете на официальные письма и приглашения, тем самым подрывая авторитет нашей газеты. И то, что я давно не читал ничего, написанного вами. И то, что я считаю вас первым кандидатом на увольнение.