Все большие семьи имеют одну особенность – они крайне жизнеспособны. Когда внешние силы начинают оказывать свое разрушительное действие, на защиту клана встает сам клан. Именно в этот момент все забывают о распрях и вспоминают об ответственности перед родственниками. В минуты торжеств это единение демонстрируется точно так же.

– Если тебе вдруг захочется осудить кого-то – вспомни, что не все люди на свете обладают теми преимуществами, которыми обладала ты, – так, перефразируя Скотта Фитцджеральда, напутствовала тетя Аглая свою любимую внучатую племянницу Скарлетт.

Когда же Скарлетт спросила, что имеется в виду под «преимуществами», тетя сделала возмущенное лицо и ответила:

– Я думала, ты это уже поняла. Я думала, ты поняла, что не каждому повезло вырасти в такой большой семье. Твоя сила – это сила всех нас. И сила всех нас – это твоя сила.

Позже Летти будет объяснять нежелание иметь много знакомых и друзей, свою способность существовать, по сути, в одиночестве тем, что она всегда чувствовала за спиной многочисленную родню. У нее никогда не было ощущения земного одиночества.

По возвращении из Штатов родители Летти держали ответ перед тетей Аглаей. Они сидели в гостиной и, словно гимназисты, подробно и обстоятельно рассказывали о том, что увидели в Нью-Йорке.

– Так вы их пригласили в Париж? – на всякий случай спросила тетя Аглая.

– Конечно, – в одни голос ответили родители Скарлетт.

– Отлично! – воскликнула тетя, и с этой минуты началась подготовка к операции «Свадьба».

В Париже, равно как и в других городах Европы, да и мира, принято было отмечать торжества в ресторанах, кафе или в специально устроенных местах. Но тетя Аглая не признавала этот обычай. Когда речь шла о семейном торжестве – распахивались двери ее огромной квартиры, доставались огромные скатерти и раздвигались длинные столы. Тетя Аглая сохранила эту типично русскую привычку – созывать гостей в дом.

– Я сама всех посчитаю и извещу! – сказала она и принялась за дело. Ровно неделю она висела на телефоне, посылала телеграммы и писала срочные письма. Ровно неделю она составляла список гостей, которые должны были пожаловать на свадьбу ее любимой Скарлетт. Тетя Аглая детей не имела и с удовольствием растила девочку, тем более что мама Летти была больше занята своей личной жизнью. Надо сказать, что последнее обстоятельство не вызывало у тети Аглаи никакого раздражения. Она была мудра и любила говорить:

– У каждого свои задачи на этой земле. И они не всегда поражают воображение своей грандиозностью.

Наконец была назначена дата и стали съезжаться гости.

– Летти, девочка, я должна тебя предупредить: уже приехали тридцать человек, – сообщила мать Летти.

Летти деликатно осведомилась у мужа:

– Дик, а ты точно не хочешь позвонить отцу? Может, он полетит с нами в Париж? Познакомится с нашей семьей?

– Не хочу, дорогая, – отвечал Дик.

На этом тема родственников была закрыта. Впрочем, уже в самолете Летти сочла своим долгом предупредить мужа:

– Ты только не пугайся, нас очень много. Нас поздравить приехали тридцать человек. Почти.

– Да что ты! – удивление Дика было неподдельным, а в глазах загорелся интерес. – Это же здорово!

Летти вздохнула с облегчением. Им оставалось лететь всего пару часов, а там уже ее родной Париж, ее родители и тетя Аглая. Летти почувствовала себя сильной и счастливой.


Провидение все-таки стоит на страже наших интересов. Как только Летти и Дик сошли с трапа, как только такси, которое их везло, застряло в пробке на площади Бастилии, стало ясно, что вот и наступил их настоящий медовый месяц, а во всем, что происходило до этого момента, есть своя тайная логика и тайный смысл. Как только Летти и Дик оказались в городе, который их познакомил, они осознали, что такое их любовь. Они пережили заново все, что, так или иначе, оказалось скрыто суетой, буднями, хлопотами и переживаниями.

– Скарлетт, – торжественно произнес Дик, – я по гроб обязан Майлзу, Парижу и знакомой твоей мамы. Не видать мне тебя, если бы не они все.

– Дик, – так же торжественно отвечала Летти, – какое совпадение – я думала сейчас именно об этом.

Остаток пути они проделали, держась за руки. Таксист, пожилой араб, как и всякий работник сферы обслуживания, отличный психолог, на прощание подарил Летти бумажное сердечко. Такими украшают салоны автомобилей.

– Он подумал, что мы молодожены. И у нас медовый месяц, – улыбнулась Летти.

– Он правильно все понял, – обнял ее Дик.

Они поселились в маленьком отеле, рядом с домом тети Аглаи. Летти уже представила, сколько предстоит услышать упреков по этому поводу, но тут она была непреклонна – количество людей, обитавших у тетки, было таково, что вряд ли они с Диком смогли бы остаться наедине хоть на пять минут.

– Ричард, я очень рада с вами познакомиться, – произнесла тетя Аглая. – Как вы устроились? Мне очень жаль, что вы послушались Скарлетт и поселились в отеле. У нас здесь хватило бы места.

Дик слушал английский со странным акцентом и любовался тетей Аглаей: худая, прямая как жердь, с лицом, напоминавшим лицо жены, она была красива даже в своем возрасте.

– Спасибо вам большое, – улыбнулся Дик. – Но мы же будем рядом. У вас хороший английский язык.

– На всех языках я говорю с русским акцентом. Это при том, что родилась во Франции.

– Во всяком случае, английский язык это не портит.

– Спасибо. В доме у нас всегда разговаривали по-русски. И книг было много на русском языке. И песни слушали русские. Мы старались не потерять корни. Кстати, Летти тоже знает русский.

– Да что вы?! – Дик был удивлен. – Я даже не подозревал об этом.

– Она и разговаривает, и читает, и пишет. Впрочем, я стараюсь, чтобы это умели все наши.

Тетя Аглая сделала такой характерный королевский жест – правой рукой обвела пространство вокруг себя.

– А кто ваши родители? Почему они не приехали? Мы бы рады были их видеть.

Если мать Летти и рассказывала что-либо о Дике, то догадаться об этом было нельзя. Вопрос прозвучал совершенно естественно. Ответ Дика был лаконичен.

– Добро пожаловать в семью Ломановых. – Тетка Аглая встала с кресла как с трона, подошла к Дику и поцеловала его. – Дик, мальчик мой, рассчитывайте на нас. Мы живем шумно, но дружно, иногда бестолково. Однако на ногах стоим крепко. Добро пожаловать в нашу семьи.

– Ты не говорила, что знаешь русский, – сказал вечером Дик.

– Ты не спрашивал. Но по правде говоря, у меня страшный акцент, и я ошибаюсь с падежами. – Летти вздохнула. – Но это поправимо, небольшая практика, и язык восстановится.

– Восстановится?

– Да, в детстве я говорила правильно. Я рада, что ты понравился тете Аглае.

– Ну, об этом рано говорить, она же меня не знает. Но слова произнесла самые теплые.

– Дик, у нас принимают так только потому, что ты стал своим, родственником. Родней. Это потом, понаблюдав за твоим поведением, определятся с отношением. Сейчас ты наш, ты свой. По закону.

– О, словно русская мафия.

– Мафия бывает только итальянской. У русских ее быть не может.

– Почему это?

– Мы добрые. Мы всегда и все прощаем. Ты же знаком с настоящей литературой.

– Судя по Чехову, это не совсем так.

– У Чехова все переживают, поскольку не могут быть добрыми. Но это же характеризует точно так же. Где ты видел переживающую мафию? – рассмеялась Летти.


Торжественный ужин был намечен на ближайшую субботу. Тетя Аглая наказала Летти и Дику появиться у нее в четыре часа.

– Мы будем вас ждать. А в пятницу занимайтесь своими делами, погуляйте. Летти, покажи Дику Париж, тот, который действительно Париж.

– Хорошо, тетя, – ответила Летти.

– Дик, тебе показать Париж? Или проведем день в номере? – Летти лукаво посмотрела на мужа.

– Да вроде же я знаю Париж. Я ведь когда-то снимался в этом городе.

– Неужели? – Летти сделала удивленные глаза.

– Представь себе. А потом этот фильм получил премию.

– Да что ты говоришь?! – Летти театрально закивала головой.

– Да, да. Кстати, в этом фильме мне подсунули какую-то дурацкую синюю рубашку, я в ней даже вздохнуть не мог.

– Что вы? В самом деле?!

– Ужасная рубашка была. Из такой жесткой ткани, и так она сшита была плохо!

– Ах ты бессовестный! Майлз мне приказал эту рубашку за ночь сшить. Чтобы ты на следующий же день в ней снимался! Я так и не поняла зачем! Но я всю ночь ее шила! А ты теперь говоришь, что она была ужасная!

– Я всегда говорю правду. – Дик обнял Летти.

Она вдруг серьезно на него посмотрела и спросила:

– Дик, Анна тебе звонит? Скажи, если ты честный.

– Летти, странная история. Я тебе не говорил, но ты и не спрашивала никогда. Мне казалось, что ты совершенно не ревнуешь к прошлому. И тебя не интересует ничего, что не касается сегодняшней жизни.

– Так-то оно так. Я действительно не люблю ворошить былое. Но все же… Ведь у тебя был с ней роман? Был ведь? Это же не приснилось мне? Роман происходил на съемках. И потом, когда был фестиваль. Ты пойми, я не следила. Тогда мне и в голову не могло прийти, что мы будем вместе. Невероятным это казалось тогда. Анну я вспомнила случайно, поверь.

– А я верю. И отвечу тебе так. У нас были отношения. Только не заставляй меня подробно о них рассказывать. Все равно не расскажу. Не потому, что что-то хочу скрыть, а потому, что не считаю возможным такие вещи обсуждать. Но ты жена, и ты спросила. Так вот, отношения были. Но они прекратились. И прекратились внезапно, безо всяких объяснений. Она приезжала в Нью-Йорк. В то лето, после фестиваля. Мы уже с тобой встречались, и я был готов к объяснениям. Анна прилетела, позвонила, мы должны были встретиться. Но она не пришла. И не позвонила. Понимаешь, наверное, мне надо было узнать, в чем дело. Но я не узнал. Я предпочел не заметить этого недоразумения. И больше ей никогда не звонил.