– Скарлетт, я ни о чем не хочу слышать. Ни о чем, кроме ваших успехов в монументальном искусстве и о том, куда бы вы хотели сходить в Нью-Йорке. Наверняка вы еще не везде побывали? – Майлз рассмеялся.

– Я, я хочу… – Летти растерялась. – Я никуда не хочу, я хочу просто гулять по улицам.

– Вот и отлично. – Майлз галантно предложил ей руку, и они пошли в сторону Таймс-сквер.


Вопреки своим намерениям, Анна Гроув прилетела в Нью-Йорк только в конце июля. В жизни Анны должны были произойти изменения. То самое ожидание, которое так страшило в тот последний день фестиваля, закончилось событиями тревожными. Гроув собирался подать на развод. Он сообщил об этом Анне буквально через неделю после того, как удостоверился, что его жена встречается с Диком Чемнизом. Претензий к Дику у него не было – в конце концов, Дик ему никто. А вот Анна… Анна – жена, с которой было связано много всего хорошего и которую Гроув любил. Он не знал, как бы все случилось, не кинься так спешно Анна в аэропорт уговаривать Дика вернуться. Скорее всего, сомнения в связи жены с Диком остались сомнениями и в конце концов Гроува бы отвлекли дела более важные. Но в тот вечер они с Анной обсуждали вопросы, которые давно надлежало обсудить. Вопросы, решения которых могли изменить их жизнь. Но Анна сбежала, не договорив, не выслушав его. И объяснение этому поведению было самое прозаическое – Дик ее любовник. Так по-кинематографически пошло.

Проводив Дика, Анна вернулась домой. Гроув был спокоен, доброжелателен, но ей хотелось разговоров, выяснений, объяснений. Тогда, может, под влиянием эмоций ситуация сгладится. Так иногда бывает, люди хватаются за любую соломинку, чтобы не принимать окончательных решений. Но Гроув был деловым человеком. И в ситуации, когда появилась опасность, сработали механизмы защиты. Гроув «закрыл шлюзы», чтобы ничто не просочилось внутрь его укреплений. А замкнувшись, он уже потерял способность понимать, объяснять, быть снисходительным и прощать. А коль так, единственный выход – развод. Анна упустила момент, когда в семье можно было все наладить. Она упустила его, надеясь на свою любовь. Она по привычке попробовала рецепты прошлого – «ничего не подтверждаем, ничего не опровергаем, время как-нибудь само разберется».

– Анна, я подписал все необходимые бумаги. Адвокаты с тобой свяжутся, – сказал Гроув и отправился в свой офис.

Анна опять стала ждать.

Адвокаты медлили – у супругов был общий бизнес. Когда-то сильно влюбленный Гроув отдал на этот счет распоряжения. И вот теперь юристы и экономисты вычисляли, изымали, извлекали, отчуждали. Чем это все закончится, Анна не думала. Она, не питая особых надежд на примирение, пыталась выстроить свою жизнь. И только когда хоть что-то стало ясно, она прилетела к Дику. Летела она в растерянности и замешательстве – Дик с трудом подходил на роль спасителя и утешителя. Он никак не годился на роль того, кто решит создавшуюся проблему, – совершенно ясно, что карьера для Дика важнее всего. Но Анне необходимо было видеть его – любовь на расстоянии окрепла, а неприятности с Гроувом добавили чувствам надежду.

Анна помнила свой возраст. Это в двадцать лет после перелета она выглядела так же, как и до него. Сейчас, подлетая к Нью-Йорку, она старалась не смотреть на себя в зеркало и от идеи сразу приехать к Дику в театр отказалась. «Сначала в отель. Поспать часа три, привести себя в порядок, а только потом…» – Анна улыбнулась. Как все-таки приятно иметь в душе собственную тайну, секрет, и как приятно знать, что тебя ждут. Анна была измучена неизвестностью – адвокаты «скрипели перьями», Гроув не звонил. С Диком она связывала большие надежды. «Ну, сегодня все решится. Сегодня мы все обсудим! Надо будет заказать столик в ресторане…» – Анна вдруг почувствовала необходимость в хлопотах. Так жена готовится встретить мужа.

В отеле, в номере, где она обычно останавливалась, было все, к чему она привыкла за эти годы. Цветы в вазах, фрукты, ее любимая минеральная вода (по поводу воды Анна, женщина трезвомыслящая, говорила: «Господи, да мне все равно, что пить, но, коль они хотят хвастаться моим выбором, пусть хлопочут!»). В ее номере были ее любимые конфеты, стопочка приглашений на ближайшие светские мероприятия. И даже температура воздуха была та, которую она всегда требовала. Анна терпеть не могла духоту, и температура в номере была на градусов пять ниже, чем в остальных номерах. «Как ты можешь жить при восемнадцати градусах?!» – вопрошал Гроув и ежился. А Анна наслаждалась прохладой.

Уже выходя из такси, Анна видела улыбку швейцара. Сам старший администратор поспешил ей навстречу. Анна сразу же воспряла духом. В конце концов, она звезда, и каждое напоминание об этом прибавляло ей хорошего настроения.

– Чарльз, дорогой, – обратилась она к старшему администратору, – меня ни с кем ни соединять, не будить, не трогать…. Я должна выспаться.

– Конечно, все понятно, все будет сделано, – ответил старший администратор.

Анна благосклонно улыбнулась. «Вот что значит Нью-Йорк! Входишь в жизнь, как нож в масло!» Думая так, Анна забывала свои первые дни в этом городе – тогда ей совсем не радовались, тогда она даже работу найти себе не могла. Впрочем, это прошлое было давно, настоящее же выглядело красивым и безмятежным.

Она действительно устала. Анна уснула моментально, даже не успев заказать себе завтрак. И проснулась она поздно, когда на город опустились летние сумерки и улицы освещала неоновая реклама. Анна открыла глаза, с минуту полежала, а потом попросила соединить ее с театром Дика.

– Здравствуй, я прилетела, – проговорила она улыбаясь.

– Анна, ты где?! – На том конце провода послышалось восклицание.

– Я же говорю тебе – я в Нью-Йорке! – рассмеялась она. – Я еще утром прилетела. Но страшно устала! Так устала, что свалилась замертво и только открыла глаза. – Анна говорила быстро, ей не терпелось увидеть Дика. Хоть они и переписывались, и довольно часто звонили друг другу, встреча наедине – это то, что больше всего сейчас ей было нужно.

– Анна, здравствуй, я сегодня занят в спектакле, – голос Дика звучал ровно-вежливо.

– Когда освободишься? Или мне приехать в театр?

– Лучше, – как-то неуверенно ответил Дик, а потом добавил: – Давай увидимся «У Марка».

Дик назвал известное бродвейское кафе.

– Анна, только после спектакля у нас прогон. Я даже не знаю, как поздно я освобожусь.

– Почему мы не можем встретиться в театре? Или у тебя? – Анна не ожидала, что разговор примет такой оборот. Ей хотелось, чтобы Дик, забыв обо всем, отменил спектакль, прогон и все, что не имеет отношения к ней. В голосе Анны появились истеричные ноты:

– Послушай, Дик, если ты не хочешь…

– Анна, Анна, постой! Ты же не предупредила меня о своем приезде. А в театре много дел. Прогон назначен давно, завтра мы уже играем этот спектакль. Режиссер недоволен. Когда я освобожусь, будет поздно…

– Хорошо, но если я приду на спектакль, а потом зайду к тебе… Мы сможем переговорить? – Анна старалась не волноваться и говорить радостным тоном.

– Нет, не стоит. – Дик был тверд.

«Что это? У него шашни с какой-нибудь девкой из труппы?!» – догадалась Анна.

– Дик, я не буду торчать в Нью-Йорке вечно. У меня дела в Европе. У меня много важных дел в Европе. – Анна сделала ударение на слове «важных».

– Анна, я понимаю, не сердись. Почему не предупредила меня, что прилетаешь?! Ты же сама знаешь, что такое работа!

– Знаю, но минуту найти можно. – Анна скатилась на типично бабское брюзжание. В этот момент она себя ненавидела и была близка к панике. Раньше, когда что-то случалось в ее жизни, спасительная и отрадная мысль была такой: «Плевать я хотела на них на всех! Меня дома ждет Гроув!» И это срабатывало. Во-первых, Гроув всегда ждал. Во-вторых, он никогда не задавал вопросов и всегда умел найти нужный тон. Рядом с Гроувом после съемочной нервотрепки, после изматывающего соперничества с другими актрисами, после мелких и не всегда удачных романов, после всего этого рядом с Гроувом, надежным, умным и любящим ее, было спокойно. Но сейчас, как только она обиделась на Дика и по привычке вспомнила о муже, успокоения не наступило. Более того, она вдруг поняла, что отныне в тихую и надежную гавань путь закрыт.

– Дик, я все поняла. Давай завтра «У Марка». Это действительно будет лучше всего. Мне ведь тоже надо отдохнуть. – Анна улыбнулась. – Удачи тебе сегодня!

– Да, Анна, спасибо тебе. Буду рад тебя завтра видеть! – ответил Дик и повесил трубку.

«Как это не похоже на страсть! «Буду рад тебя видеть!» – подумала она и решила, что сегодня поужинает в номере. Даже случайные встречи со знакомыми удовольствия не доставят.

Анна обиделась на Дика. Ей казалось, что он должен бросить все дела и кинуться к ней, тем более у нее столько новостей. Но, с другой стороны, она его понимала.

На его месте она сама поступила бы точно так же – предпочла работу свиданию.

– «У Марка», значит, «У Марка», – сказала она себе, стараясь не думать, почему ей нельзя подождать Дика у него дома.

На следующий день Анна постаралась превратиться из звезды в бродвейскую простушку. Чутьем она понимала, что пугать Дика своей звездностью нельзя, что куда-то надо убрать известность и солидность и что желательно притвориться молодой. Она уже битый час меняла платья и костюмы, но все равно не была довольна. Анна не всегда любила солнечный свет – он подчеркивал то, чего по вечерами как бы не существовало.

«У Марка» Анна появилась с опозданием на тридцать минут. Она сделала это намеренно. Она специально воспользовалась этой женской уловкой, правда, пришлось одетой и полностью собранной томиться от нетерпения, но выдержать эти минуты ей все же пришлось.

Когда она вошла в ресторан, Дик бросил на нее взгляд, и стало ясно, что узнал он ее не сразу. И это заставило Анну восторжествовать. Все ее усилия не прошли даром. А не узнал ее Дик потому, что в ресторан вошла не звезда, роскошная зрелая женщина, дорого одетая и украшенная средь бела дня бриллиантами. Вошла молодая женщина, которой на первый взгляд можно было дать лет тридцать. Она была в джинсовой юбке, ярком батничке, а на ее ногах были грубые сабо. Эта мода на стучащую по мостовым обувь вошла сравнительно недавно, и следовали ей преимущественно студентки и молодые девицы. Свой камуфляж Анна завершила маленьким пучком – роскошные белые волосы были собраны и завязаны яркой косынкой. Два длинных конца косынки лоскутиками ложились на плечи. В руках у Анны была большая плетеная торба – точь-в-точь домохозяйка собралась в магазин.