Обращаться к ней, если они были формально не знакомы, было нарушением этикета. Но что могло сравниться с его дерзким поцелуем? Лорд Александр не был рьяным сторонником приличий, что позволило ему обыскивать кабинет ее отца.

Зачем он это сделал? Эмилия была озадачена и несколько возмущена. Он нарушил неприкосновенность их дома. Окно ее балкона было заперто на ключ, как и ящики отцовского стола. Очевидно, справился как-то с замками, что само по себе странное умение для сына герцога.

— Не люблю толпу. — Это было правдой, но Эмилия боялась, что выдает себя слишком заметной дрожью в голосе. Сейчас он был совсем близко. С такого расстояния — только руку протяни — он внушал робость, отчасти благодаря своему росту и впечатляющему развороту плеч. Они смотрели друг на друга, и его угольно-черные брови поползли вверх над поразительными глазами, темными, как ночное небо. — А вы что здесь делаете, милорд?

— Мне нужно было переговорить с леди Фонтейн. Возможно, вы нас слышали, — сухо добавил он. — Думаю, это справедливо. Я шпионил за вами, а вы за мной. Полагаю, мы сравняли счет. Я не замечал вашего присутствия, пока вы не пошевелились, и сразу понял, что видел, что за деревом кто-то стоит.

Эмилия могла бы попытаться все отрицать, но она ненавидела ложь не меньше, чем привычку подслушивать.

— Я не собиралась подслушивать вашу беседу с… вашей подругой.

— Точно так же я не собирался вас целовать. — Его прекрасно очерченные губы изогнулись в чертовски обаятельной улыбке. — Но в отличие от вас не сожалею, что оказался в нужном месте и в столь подходящий момент. Кстати, Габриэлла мне действительно друг, однако по запинке в вашем голосе я могу заключить, что вы не совсем понимаете, какого рода дружбу я имею в виду. В прошлом у нас были отношения особого характера, но с этим покончено.

По крайней мере он не собирался отрицать, что проник в чужой дом. При упоминании о поцелуе, не говоря уж про открытый намек на любовную связь с обольстительной леди Фонтейн, девушка отчаянно покраснела.

В ту ночь ей следовало залепить ему пощечину. Любая истинная леди поступила бы именно так. Но почему она этого не сделала? Что ж, она пыталась вообще не думать об этом. Не думать о нем.

Но это оказалось невозможным.

Стараясь, чтобы голос звучал холодно, она произнесла:

— Меня не касается, что вы делаете и с кем вы это делаете.

— Справедливое замечание.

Эмилия отлично знала, что ей следовало бы сделать. Возмущенно пройти мимо него и отправиться в бальный зал. Слава Богу, было темно и он не мог видеть ее вспыхнувших щек.

— И очень дерзко с вашей стороны вспоминать о той бесцеремонности, которую вы себе тогда позволили.

— Ваша тетя, несомненно, уже рассказала вам, что соблюдение правил приличия значится в моем списке добродетелей, — возразил он холодным, насмешливым тоном. — А что еще она вам сообщила, когда вы расспрашивали обо мне? — Его огромная фигура преградила ей путь. Лунный свет играл на прекрасно вылепленных скулах. — Полагаю, вас уже предостерегли насчет джентльменов, пользующихся дурной славой.

— Как самонадеянно думать, что я о вас расспрашивала!

— Было очевидно, что вы перемывали мне кости, точно так же, как и я наводил о вас справки только что. Если честно, на вашем месте я бы умер от любопытства, желая узнать, зачем я забрался на ваш балкон.

— Вы читаете мои мысли. Думаю, что имею право на объяснения. Так что же вы делали на моем балконе? Кстати, могу предположить, что именно вы шарили в ящиках отцовского стола. Он был в ярости, когда обнаружил, что они не заперты. Уверена, вы согласитесь — его можно понять.

— Боюсь, у меня нет права объяснять.

Изумленно приоткрыв губы, девушка молча смотрела на него. Она и не знала, что следует сказать в столь щекотливый момент. Несправедливо! Ясно, что он куда меньше ее искушен в остроумных ответах — и бог знает в чем еще. А она в проигрышном положении.

Он рассмеялся. Тихий мужской смех, от которого участилось биение ее сердца.

— Знаю, это звучит как насмешка. Но, как ни странно это чистая правда. Я действительно не могу вам сказать, иначе нарушу слово. И пусть я весьма легкомысленно отношусь к некоторым правилам поведения джентльмена, но данное слово для меня дело святое, теперь могу ли я сделать вам комплимент? Вы сегодня просто восхитительны.

— Вы не можете так легко уйти от ответа.

— Нам придется остановиться на этом, поскольку я только что объяснил, что сейчас не имею права отвечать. Но мое восхищение вполне искренне. Мне нравится на вас этот оттенок голубого.

— Благодарю. — Она старалась, чтобы голос звучал спокойно, но ее состояние было далеким от спокойствия.

Он считал ее прекрасной. Он так и сказал бывшей любовнице. Цветистые комплименты, сказанные в лицо, — это одно, однако услышать такое от человека, который не подозревает, что его подслушивают, гораздо приятнее.

К черту! Почему из всех молодых людей, с которыми она познакомилась в Лондоне, лорд Александр оказался самым интригующим? Самым привлекательным, если начистоту. Но разве это могло бы служить оправданием, если бы тетя Софи поймала ее наедине с ним в темном саду?

«Мой муж не может похвастать столь выдающимся достоинством, как вы, мой дорогой…»

Его… Он и вправду такой выдающийся?

Откуда такая мысль, которая не пристала леди? Его откровенная мужественность сбивала ее с толку.

— Мне пора возвращаться, — сказала она, указывая на стеклянные двери бального зала, приоткрытые ровно настолько, чтобы слышать чарующие мелодии оркестра. — Меня хватятся.

— Все уже привыкли к вашим частым отлучкам.

Она слышала, как объяснила ее любовь к уединению леди Фонтейн, и ее руки сжались в кулачки.

— Вы все ошибаетесь насчет причин, — спокойно сказала она, глядя ему прямо в глаза. — Впрочем, я не обязана объяснять — ни вам, ни кому-нибудь еще.

Он склонил голову:

— Принято. Мне просто любопытно почему.

— Я не очень люблю танцевать. — Маленькая ложь, потому что танцевать она обожала. Но перенапрягаться было неразумно. Ей решительно не хотелось доводить дело до неизбежных последствий.

— Я тоже танцую лишь изредка.

Откуда у нее ощущение, что он над ней смеется? Эмилия силилась рассмотреть выражение его лица, но в неверном свете луны видела только, как слегка приподнялись его темные брови в немом вопросе.

— А теперь, когда мы установили нашу взаимную неприязнь к вальсам и прочим прыжкам под музыку, не желаете ли вместо танцев прогуляться со мной по саду?

— Мы даже не представлены друг другу.

— Дорогая, мы целовались. По-моему, это лучший способ знакомиться. — Прекрасные губы чуть улыбнулись, и она поймала себя на том, что не сводит взгляда с его рта, вспоминая, каково это было — чувствовать их теплое и настойчивое прикосновение.

— Это вы меня поцеловали, — возразила она.

— Смею напомнить, что вы ответили на поцелуй.

— Просто это было так неожиданно. — Её обвинительный тон был отчасти лукавством, потому что и он, и она знали — она повела себя совсем не так, как полагалось разгневанной молодой леди.

— И надеюсь, неожиданность оказалась приятной. Итак, мы установили факт нашего знакомства. Вы позволите? — Он протянул ей руку.

— Уверены, что я не покажусь вам странной? — Она постаралась казаться беспечной, как будто ей все равно, однако комментарий леди Фонтейн задел ее за живое. Мужчины, которые толпились вокруг нее на светских сборищах, восхищались ее красотой и знали, что у нее богатое приданое. Какая ирония — пытаясь сохранить в тайне свое недомогание, она лишь подлила масла в огонь! Но правда заключалась в том, что никому не захотелось спросить, почему она так часто уходит, чтобы посидеть в укромном уголке. Все просто решили, что она слишком застенчива.

Но Алекс Сент-Джеймс спросил.

Он смотрел на нее, уголок его рта приподнялся в обворожительной улыбке.

— Разумеется, я не нахожу вас пресной, как всех этих невинных дев. Вы должны иметь в виду, что Габриэлла — довольно простодушное создание. Ей не понять, как это можно — не флиртовать или вставать с зарей, чтобы прокатиться верхом; вот она и сочла ваше поведение странным. Мне кажется, слишком многие вам завидуют, вот почему у вас до сих пор так мало друзей. Не тревожьтесь. Умные найдут вас сами. А зачем беспокоиться из-за всех прочих?

Он все еще протягивал ей руку, выжидая.

Ей не следовало с ним разгуливать. Окутанный ореолом дурной славы сын герцога Беркли — совсем неподходящая компания для добродетельной молодой женщины.

Но в обществе всех ее поклонников с их льстивыми речами и охапками цветов, которыми они заваливали элегантную гостиную в городском доме отца в Мейфэре, ни разу не испытала она ничего, кроме скуки. И все это затеяно лишь для того, чтобы найти подходящего мужа!

Александр Сент-Джеймс по крайней мере был ей интересен.

Но беда не только в том, кто он таков и какой пользуется репутацией. Ведь этот человек ясно заявил, что не намерен за ней ухаживать.

Зато он правильно процитировал афоризм Черчилля из «Призрака».

К своему собственному удивлению, Эмилия беспечно произнесла:

— Полагаю, маленькая прогулка никому не повредит.

 

Глава 5


А она не лишена духа авантюризма, эта юная красавица, дочь графа.

Эмилия коснулась тонкими пальчиками его рукава, старательно отводя взгляд, так что он смог полюбоваться ее точеным профилем. Сегодня вечером она была просто ослепительна в платье, которое вряд ли можно было назвать откровенным и тем не менее выглядело чертовски соблазнительно только потому, что его надела она. Тонкие плечи открыты ровно настолько, чтобы заставить мужчину мечтать — вот он спускает это платье ниже, опрокидывает девушку на подвернувшееся кстати ложе, распускает удивительные волосы цвета темного золота, чтобы завершить урок, начатый в ту ночь, урок любви…