Я еще никогда не оказывалась в таком полностью безвыходном положении, как это.



Глава 6, последняя


Звонок возвестил об окончательной безвыходности моего положения - если раньше еще можно было проскочить мимо охранника, отвлекшегося на беготню младшеклассников, то теперь в коридорах перекати-поле. Меня сразу же погонят на химию, где я окажусь как первые христиане на арене Колизея перед львами, и меня безжалостно сожрут…


Нет, сейчас я должна думать вовсе не о себе. Хуже всего придется Алисе и Ане… Их наладившаяся было жизнь станет еще большим адом, чем раньше. И даже Соколов не сможет спасти их от позора. Боже, что же я наделала…


Я упала на колени и начала молиться. Пусть место было не самым подходящим, пусть сюда могли войти и решить, что я чокнулась, но это был единственный способ остановить неминуемую бурю. Я просила, чтобы злоба Голиковой и всех, кто слышал прочитанные ею слова из моего письма, обрушилась бы только на меня. Я сама, сама за все отвечу, сама искуплю, сама выпью всю чашу до дна, только пожалуйста, пожалуйста! – пусть Алиса и дальше живет нормальной жизнью, пусть ее не коснется ожидающий меня ужас…


Молитва меня успокоила. Я и забыла уже, как это – молиться от всего сердца, искренне веря, что Господь может совершить любое чудо, нужно только просить с открытым сердцем и чистыми помыслами. Даже голова прошла… Я просидела в туалете целый урок и, если не считать одной девочки на вид класса из шестого, никто не нарушал мое одиночество.


Началась перемена. Дети с шумом выбегали из своих классов и неслись навстречу долгожданной свободе. Пятый урок закончился, многие на сегодня уже отмучились и торопились домой, так что, если вести себя естественно, никто и не обратит внимания, что старшеклассница собирается сбежать с географии, но главное, конечно, это не натолкнуться на своих…


План прошел, как говорят, без сучка, без задоринки. Перед школой меня тоже никто не поджидал, и я уже мысленно начала благодарить Бога за то, что он услышал мои молитвы, как заметила, что на лавочке перед моим подъездом кто-то сидит. Разумеется, в самом этом факте не было ничего необычного – всезнающие бабушки, думаю, каждым воспринимаются как непременное приложение к родному дому. Вот только сидящий у подъезда даже издалека мало смахивал на пенсионерку, к тому же погода не располагала к посиделкам на свежем воздухе.


Первой моей мыслью было броситься бежать, но я тут же взяла себя в руки и мысленно отругала за трусость. Человек возле подъезда был один, к тому же, вовсе не выглядел агрессивным. Может, он и не меня вовсе ждет… Мало ли в Питере чудаков, любящи мерзнуть под осенним ледяным дождем?


Но на этот раз мои сомнения оправдались. Даже странно, почему я сразу не узнала эту голубую куртку, столько же раз смотрела, как удаляется в компании черного Аниного пальто… Алиса надела капюшон и засунула руки в карманы, чтобы не замерзнуть, и ее хрупкая маленькая фигурка выглядела невероятно трогательно, хотелось обнять девушку, укрыть ее от дождя и ветра, отдать ей все тепло собственного тела, до последней капли… Я усилием воли вернула себя с небес на землю. Зачем Алиса пришла к моему подъезду? Она тоже сбежала с уроков, наверное, не выдержала насмешек… И теперь ждет меня, чтобы сказать, как сильно ненавидит. Ну почему я была такой неосмотрительной, почему взяла это дурацкое письмо в школу?! Зачем я его вообще написала?


Последние шаги до подъезда дались мне с трудом. Алиса подняла голову, потом встала на ноги и молча на меня смотрела, а я смотрела на нее. Совершенно спокойное лицо, ничего не выражающий взгляд – невозможно было понять, о чем думает девушка, что переживает внутри. Но ее глаза оставались сухими и ясными, значит, она точно не плакала…


- Держи, - Алиса вытащила из кармана листки. – Голикова украла его в раздевалке после физры.


- Но как…


- Я расскажу. Но мне пришлось ждать тебя тут почти час, я страшно задубела. Не против, если мы посидим у тебя?


- Да, да, конечно.


Мама не ждала меня домой так рано и тем более с кем-то еще – ведь у меня никогда не было подруг, чтобы приглашать их в гости, - но встретила нас радушно и даже предложила чаю. Алиса в три глотка осушила свою чашку и, поблагодарив, сама потащила меня в нашу с Соней комнату. Сестра тактично удалилась, но при этом оглянулась на нас с таким любопытством, что меня взяли серьезные сомнения в плане того, не будет ли она подслушивать. А разговор явно предстоял серьезный…


- Скажи, все, что ты написала – правда? – в лоб спросила Алиса, едва мы уселись рядом на Сонину кровать.


Смысла врать больше не было, и я кивнула, чувствуя, что лицо начинает предательски краснеть. Алиса же по-прежнему выглядела очень спокойной.


- И зачем ты тогда все это устроила? – девушка не сводила с меня пристального взгляда. – Почему сразу не сказала, как есть?


- Я старалась не допустить повторения той истории, - тихо проговорила я, теребя в пальцах юбку. – Я хотела, чтобы ты была счастлива, чтобы к тебе нормально относились…


- Спасибо, конечно, но тебе не кажется, что можно было и меня посвятить в свои намерения? – Алиса поджала губы, наконец показав хоть какие-то эмоции. – Знала бы ты, как все это выглядело в моих глазах, дважды подумала, прежде чем творить такое.


- Я думала, так будет лучше, - попыталась я возразить.


- Ну чем, чем лучше?! – Алиса повысила голос, но тут же, спохватившись, снизила его до полушепота. – Ты моя подруга, и я думала, что могу доверять тебе так, как доверяла Ане. И тут тебя как будто подменили… Что у тебя перевернулось в голове, скажи?


- Ничего у меня не переворачивалось, - меня задели слова Алисы, и я вдруг почувствовала в себе силы, чтобы наконец перестать мямлить. – Помнишь, ты говорила, что не знаешь, любила ли тебя Катя или ей просто захотелось новых ощущений?


Лицо Алисы дрогнуло. Воспоминание о бывшей возлюбленной явно причинило ей боль, но я должна была объяснить, раз у меня появилась такая возможность.


- Так вот, если бы она тебя действительно любила, - продолжала я, - то никогда не допустила бы, чтобы ты осталась одна, чтобы тебя травили одноклассники, чтобы ты вынуждена была бежать от всего этого в другой город! Я не искушенная в вопросах чувств, просто, слушая голос совести, могу понять, как нужно поступить правильно. Я хотела, чтобы мои переживания остались со мной, чтобы ты жила дальше спокойно, постепенно забыв об этой Кате и о прошлом в Москве, чтобы у тебя были друзья. А письмо – это был просто способ не сойти с ума, я не планировала его тебе показывать и уж точно не думала, что Голикова его украдет и прочитает в присутствии всех. Теперь все намного хуже, чем было, и я знаю, что ты теперь меня ненавидишь…


- Глупая, - Алиса неожиданно протянула руку и сжала мои пальцы, а ее взгляд заметно потеплел. – Думаешь, я мерзла бы на улице целый час ради человека, которого ненавижу?


- Но…


- Тссс, - Алиса приложила палец к моим губам. – Я тебя выслушала, теперь дай сказать мне. После той грязной истории в Москве я поняла, что не все люди, которых ты считаешь друзьями, таковыми являются. И зачем нужна тогда вся эта толпа, в которой ты стоишь на переменах? В чем смысл этих пустых коридорных разговоров, где один вещает, а остальные смеются? Я как никто знаю, что сегодня ты смеешься вместе с ними, а завтра они смеются над тобой. Да мне такие друзья сто лет не нужны, как ты не понимаешь? Мне нужна была ты, единственная, кто с первого дня относился о мне не так, как остальные! Я так радовалась, что нашла человека, который пусть и молча, но не соглашается с остальными. И тогда, у меня на кухне, я не могла поверить, что ты действительно меня не осуждаешь. Я и надеяться не могла, что девочка из православной семьи, глубоко верующая, не закидает меня камнями, или чем там у вас закидывают обычно, а предложит свою дружбу. Знаешь, как много для меня это значило? А потом ты меня просто взяла и убила. Эти твои слова о грехе, ты не могла толком возразить, но твое молчаливое осуждение было для меня хуже всех тех слов, что мне наговорили учителя и бывшие приятели в Москве. Ты была для меня олицетворением Бога…


- Бога? - удивленно переспросила я. – Но почему?


- Только не говори, что это богохульство, - поморщилась Алиса. – Я никогда не была особо верующей, но иногда молилась о чем-то, так, своими словами. Когда я полюбила девушку, мне захотелось узнать, как к этому отнесется Бог, многие же говорят, что это большой грех, и люди с нетрадиционной ориентацией лишаются последней надежды быть понятыми. Я в тот день, когда мы с тобой поругались, решила для себя, что, если ты меня осуждаешь, то и Бог тоже осуждает. Так обидно стало…


Алиса вздохнула, и я подумала, что вела себя, как полная дура. Мне и правда надо было сразу рассказать ей все, в том числе и о своих чувствах. Ведь девушка все равно все узнала же… Вот только в разговоре Алиса еще ни разу не упомянула о своем отношении к моей любви – может, она ее сильно смущала? Или ей просто неприятно было об этом говорить? А прямо ведь не спросишь…


- Так что из-за тебя я чуть не стала убежденной атеисткой, - Алиса чуть улыбнулась, продолжая. - И, если бы не необходимость быть свахой у Ани с Соколовым, я бы еще и в депрессию ударилась.


- Свахой? – до меня не сразу дошло. – Я думала, что Коля… что ты и Коля… что Соколов на тебя глаз положил, в общем.


- На меня? – Алиса фыркнула. – Соколов же не дурак. Сравни грудь Ани и мою стиральную доску!


Девушка выпрямилась, всерьез предлагая мне оценить ее достоинства, и я поспешно отвела глаза. Даже странно, что мне вдруг стало так неловко…


- Значит, Коле нравится Аня? – я заставила себя думать о разговоре. – А она что о нем думает?