Две девушки – блондинка и брюнетка, - сидели на диване и болтали о чем-то на немецком. Пока вроде ничего непристойного, разве что их одежда сразу выдавала характер видео своей излишней откровенностью. Девушки хихикали, потом одна взяла подругу за руку и притянула к себе. Они смотрели друг на друга всего пару секунд, а потом начали целоваться. Я каждый день видела, как девочки целуют своих парней на глазах у всей школы, и поспешно отводила взгляд, в душе высказываясь о таком весьма неодобрительно. Все же, не стоит выставлять на показ свои чувства, какими бы они ни были сильными… Так что поведение девушек меня хоть и смущало, но необычным оно не выглядело. Даже наоборот, в поцелуях было столько нежности – моим одноклассницам с их стремлением всосать лицо любимого целиком есть чему поучиться.


Блондинка ненавязчиво запустила руку подруге под майку и погладила ее живот. Брюнетка последовала ее примеру, и вот они уже ласкали под одеждой грудь друг друга, не размыкая поцелуя. Впрочем, одежда оставалась на них недолго, и скоро они начали медленно раздеваться. Я сидела красная, как рак, наблюдая за разворачивающимися передо мной событиями, но горячо было не только щекам. Я и не заметила, как жар разлился по всему телу, сосредотачиваясь где-то в районе живота, а, осознав это, немного испугалась незнакомым мне ощущениям… И все же, это тепло было даже приятным, хоть я и не понимала его природу.


Девушки между тем уже избавились от остатков одежды и ничто не мешало им ласкать друг друга руками и губами. Блондинка сосредоточилась на груди брюнетки, та тихонько постанывала, и, насколько позволяли судить мои скудные познания в немецком, всячески поощряла действия подруги.


События развивались медленно, но верно, следуя вполне логичному пути. То, что я видела, вопреки всем моим ожиданиям не вызвало у меня отвращения или негодования. Я все ждала, когда же, наконец, начнется что-то похожее на тот кошмар из детства, но, хоть я и понимала греховность поведения девушек, в ужас оно меня не приводило. Наоборот, мне хотелось наблюдать за ними и дальше…


Вдруг послышался какой-то шорох из коридора, и я перепугалась так, что не сразу сообразила, что нужно делать. Вместо крестика я попала курсором по какой-то картинке, открылось еще несколько окон, и я запаниковала еще сильней. Мои дальнейшие манипуляции с мышью привели к тому, что на экране все потемнело и появилась надпись: «Ваш компьютер заблокирован, отправьте sms на номер…», и тут я поняла, что вот оно, наказание Господнее. Оставался только один способ наконец выключить компьютер – просто нажать на кнопку, хотя Людмила Львовна постоянно напоминала, что так делать ни в коем случае нельзя. Экран наконец-то погас, я вскочила со своего места и бросилась к двери, чтобы проверить, что за шум я все-таки слышала, но, разумеется, там никого не было.


Домой я шла с тяжелым сердцем, уверенная, что молиться Богу, чтобы все обошлось, не имею права. Я согрешила и должна понести за это наказание, пусть даже в результате меня выгонят из школы за то, что сломала компьютер, а я была более чем уверена, что так оно и есть.


Зайдя в свою комнату, я сразу поняла, что что-то не так – икона Казанской Божьей Матери была заметно сдвинута в сторону. В один прыжок забравшись на кровать, я заглянула за иконы, но уже знала, что там ничего нет. Лохматый троллик, подаренный Алисой в день нашей первой прогулки, бесследно исчез. Ну зачем, зачем я его спрятала в красном углу?! Это же грех, даже больший, чем тот, что я совершила сегодня, ведь я не просто спрятала игрушку, которая могла вызвать у нас в семье определенные разногласия, я оскорбила самого Господа…


Чуть не плача, я на ватных ногах прошла на кухню и, стараясь говорить спокойно, спросила у мамы, не трогала ли она вещи в нашей с Соней комнате.


- Нет, а что такое? – мама, не оборачиваясь, продолжала что-то взбивать в высокой миске.


- Не могу кое-что найти.


- Это все оттого, что вы никогда ничего на место не кладете. Сколько раз вам говорила…


Дальше пошел монолог о том, что каждая православная девушка должна держать в чистоте не только себя, но и окружающее ее пространство. Да-да, все это я уже слышала, причем, не один раз… Мама продолжала диалог с собой, а я снова ушла в свою комнату и, сев на стул, убито положила голову на его спинку. Неужели мама солгала? Кроме нее взять троллика было некому, но она же сказала, что не брала. Авторитет родителей для меня всегда был непогрешим, но сейчас он дал трещину. Мне хотелось плакать от обиды, от всей этой несправедливости, ведь не могла же фигурка сама исчезнуть, в конце концов! Да, я верила, что Господь может сотворить любое чудо, но для этого ему почти всегда нужны человеческие руки.


Я всхлипнула, но не более того. Мама могла, заметив мое отсутствие в качестве покорного слушателя, прямо со своей миской в руках дойти до моей комнаты, чтобы продолжить нравоучения, а мне совершенно не хотелось закатывать истерику. Для родителей я скромная молчаливая девочка, которая всегда беспрекословно выполняет все, что ей скажут, так пусть они и дальше так считают. Мне не хотелось подобно Соне кричать, что я всех ненавижу, и, хотя глубоко в душе подобные чувства присутствовали, они так и останутся глубоко. Мне не хотелось добавлять к уже имевшимся грехам букет новых…


Но в комнату зашла вовсе не мама, как я боялась, а Соня. Сестренка, наверное, думала, что я делаю уроки, и хотела тихонько взять какие-то игрушки, чтобы снова уйти играть, а тут ее взору открылась картина вселенской скорби в моем исполнении.


- Ты заболела? – сестра с порога попыталась определить причину моего состояния. – Живот болит, да?


Интересно, почему она сделала именно такой вывод? Хотя, кто знает, где у человека находится душа, может, у меня она как раз в животе…


- Нет, Сонь, - я покачала головой, не отрывая ее от стула. – Просто у меня пропала любимая вещь, вот я и расстроилась.


- В школе пропала? – кажется, голос сестры дрогнул. – Или дома?


В моей душе шевельнулась новая догадка.


- Дома, - я пристально посмотрела на Соню, следя за ее реакцией. – За иконами стояла игрушка, ты ее не видела?


Сестра явно хотела соврать, но уже и так было понятно, кто виноват, поэтому она только опустила голову и пожала плечами.


- Это ведь ты ее взяла, да? – я выпрямилась, чувствуя, как облегчение волной разливается по телу. – Где она?


- Я хотела только посмотреть, - Соня виновато засопела. – А она выскользнула и упала… Я испугала, что ты будешь ругаться, что она разбилась, и выкинула ее в окошко…


Выходит, рано я обрадовалась…


- Ты меня простишь? – Соня чуть приподняла голову, чтобы посмотреть, как я отнеслась на ее признание.


- Бог простит, - отозвалась я, снова погружаясь в мрачное состояние.


- А он точно простит? – Соня не отставала, но ее дальнейшие попытки привлечь мое внимание я проигнорировала.


Я не была суеверна, так как все суеверия – большой грех. Я никогда не плевала через левое плечо, не стучала по дереву, не шарахалась от черных кошек, но это происшествие явно было дурным предзнаменованием. Я представила того троллика до мельчайших деталей, от кончиков босых ног до красного якорька, и, кажется, поняла, почему Алиса подарила мне именно его. Якорь, как символ надежности, да и вообще морская тема олицетворяли для девушки новый город и надежды, что он станет для нее новым домом, где забудутся все прежние проблемы. А я была тем самым якорьком, который призван помочь Алисе не погибнуть в бушующем море людских насмешек и неприязни. И вот теперь троллика, этого символа дружбы больше нет…


- Это была важная для тебя вещь, да? – сестра подошла совсем близко и, положив голову мне на колени, виновато заглянула в мои глаза.


- Важная, - я кивнула. – Ее подарил мне один хороший человек.


- И ты его прятала, чтобы мама не увидела, да?


Кому, как не Соне, понять мотивы подобного поступка. Я невольно улыбнулась.


- Не переживай, - утешила я сестру. – В конце концов, это всего лишь игрушка, ты ничего плохого не хотела, только посмотреть. А любопытство – не порок.


- И Господь меня не накажет? – похоже, это волновало Соню больше всего.


- Не накажет, - заверила я, а про себя подумала, что уже наказал, только не ее, а меня, причем, сразу за все.


***


Разумеется, я была полностью права в своих сомнениях по поводу того, что это далеко не конец. На первом же уроке Людмила Львовна обнаружила, что компьютер, за которым я сидела, не загружается, и вытащила меня прямо посреди физики, чтобы во всем разобраться. Я честно обо всем рассказала, умолчав лишь о том, что зашла на сайт с порнографией специально, но чистосердечное признание не изменило сути того, что я натворила.


- Надо было утром сразу бежать ко мне и сказать, что так получилось! – Людмила Львовна выглядела очень раздраженной. – Мало мне других проблем, а тут еще это…


- Я сломала его, да? – мне страшно было представить, что скажет папа, если ему позвонят из школы и обяжут купить новый компьютер.


- Да нет, там вирус скорее всего, - Людмила несколько смягчилась. – Попробую сама разобраться, если что, вызовем специалиста… Вообще, мне надо было сразу закрыть детям доступ на такие сайты, директор если узнает – выговора не избежать. Ты, надеюсь, поняла свою ошибку?


- Я больше так не буду, обещаю, - заверила я ее.


Пока меня отчитывали, уже прозвенел звонок, и я бросилась искать Аню с Алисой – последняя как раз вышла только сегодня после проведенной дома недели. Девочки оказались на втором этаже возле кабинета математики, но не одни, а с Колей – выздоровление Соколова стало для меня сюрпризом. Не слишком приятным, надо сказать… Аня со скучающим видом разглядывала свои ноги, а вот Алиса вела с Колей оживленную беседу, смеялась и вообще казалась счастливой. Мне бы радоваться за нее, но вместо этого я ощутила непонятную злость – на это веселье вообще и на Соколова, как ее причину, в частности. Подойдя к ребятам, я сразу поняла, что именно они так увлеченно обсуждают – как оказалось, первый урок информатики сегодня стоял у десятого «Б».