– Спасибо, мам. – Завершив вызов, сую телефон в карман, после чего иду в библиотеку.

Это мое любимое место в школе. Два этажа книг, ряды компьютеров, мягкие кресла, в которых можно удобно развалиться. Я направляюсь к секции научно-популярной литературы и нахожу раздел 770. Там живут книги по искусству фотографии – мой стеллаж. Провожу пальцем по корешкам, нахожу первую книгу, прочитанную мной по данной теме: "История фотографии".

Достаю ее с полки, усаживаюсь в кресло у окна, открываю задний форзац. Моя подпись проставлена на листке учета столько раз, что мы с этой книгой уже можем считаться старинными друзьями. Я знаю, как она пахнет – аромат чем-то напоминает свежескошенную траву. Какова она на ощупь – страницы плотные, глянцевые. И даже каждый ее шрам – кофейное кольцо на странице 213, загнутый угол на 11 главе. Именно эта книга буквально сказала: "Грэйс, ты – фотограф".

Листаю страницы, перечитываю раздел по технике фотографии в высоком ключе – мне нравится, как это звучит. Высокий ключ. Так профессионально. По сути же идея заключается в использовании обширного белоснежного поля с цветовым акцентом или, порой, лишь тенью. Я сделала сотни фотографий в таком стиле – Миранды, Линдси, себя. Тренировалась настраивать диафрагму, скорость затвора, пробовала передержку заднего фона. Здорово, что даже простейшие объекты при этом получаются безмятежными и яркими. Словно дополнительный источник света заставляет нас увидеть красоту и недостатки, которые мы раньше не замечали.

Я раскрываю свой рюкзак, вытаскиваю оттуда школьную цифровую камеру. Ее поручили мне – официальному фотокорреспонденту ученической газеты. Листаю снимки, сохраненные на флэш-карте: автопортреты за последние несколько недель. Почему никто не видит того, что вижу я? В моих глазах погасла искра. Уголки губ больше не приподнимаются в улыбке. Почему они не видят?

Убираю камеру обратно в сумку. Вздохнув, закрываю книгу. Оттуда выпадает лист бумаги, приземляется на пол. Я поднимаю его. Живот сводит, когда читаю напечатанную там информацию. Вздрагиваю, услышав какой-то шум. Подняв глаза, замечаю Тайлера Эмбери, стоящего возле одного из компьютеров. Это он положил листок в мою любимую книгу? Я уже давно и донельзя очевидно нравлюсь Тайлеру. Оказавшись в радиусе полутора метров от меня, он каждый раз заливается румянцем, у него на лбу выступает пот. Тайлер подрабатывает на добровольных началах в библиотеке в свободное время и всегда дает мне почитать свежий номер журнала "Шаттербург", который специально откладывает, как только тот приходит. Подхватив что-то со стола, он подходит к моему креслу. Я улыбаюсь, благодарная тому, что в мире остался хоть один человек, не считающий Зака МакМэхона второй реинкарнацией Христа. Но Тайлер держит в руках не журнал. Он держит свой телефон.

  – Шестьсот восемьдесят три. – Ни румянца, ни потного лба. Только отвращение.

Я вздрагиваю так, будто он меня ударил. Полагаю, в каком-то смысле все-таки ударил. Тайлер отворачивается, идет к журнальной полке и ставит туда номер Шаттербурга за этот месяц, в прозрачном защитном конверте, обложкой наружу – эдакий неуловимый посыл на три буквы, понятный только мне. Кладу лист себе в рюкзак и спешу к выходу как раз в тот момент, когда раздается звонок.

Я держусь до конца дня. После роспуска сразу же мчусь к автобусу, чтобы наверняка найти свободное место. Надеваю наушники, заглушая издевки. "Все не так плохо", – повторяю про себя, – "а вкус слез в гортани уже стал привычным". Я себе не верю. 

Вернувшись домой в целости и сохранности, позволяю плечам расслабиться, делаю первый за целый день вдох полной грудью. Дом кажется пустым, жутким. Я гадаю, чем занять часы до маминого возвращения. Тридцать два дня назад я бы гуляла с Мирандой и Линдси после уроков, или пошла за покупками в торговый центр, или пыталась бы поймать идеальный снимок в движении на одном из матчей. У себя в комнате смотрю на зеркало туалетного столика, где висят десятки фотографий – я с друзьями, я с папой, я на уроках танцев. В этих местах мне больше не рады, эти люди мне больше не рады. У меня ни черта не осталось, потому что Зак МакМэхон забрал все. Думаю о том, как мама удалила мои аккаунты в различных соцсетях, поменялась со мной телефонами до тех пор, пока шумиха не уляжется. Однако теперь, когда видео со мной и Заком, опубликованное на Фэйсбуке, набрало 683 просмотра, предельно ясно, что ждать затишья тщетно.

Я снимаю фотографии с зеркала, разрываю их на мелкие кусочки и выбрасываю в мусорную корзину, стоящую возле стола. Затем достаю листок бумаги, найденный сегодня в книге. Смотрю на него несколько минут, после чего дрожащими руками набираю номер.

– "Горячая линия" для жертв сексуального насилия. Меня зовут Диана. Позвольте мне помочь Вам.

Глава 2

Йен                                  

Слава Богу, уже понедельник.

Выходные прошли хреново, начиная с ночи пятницы, когда меня посадили под домашний арест за то, что ударил отцовскую машину. С того момента ситуация становилась все дерьмовей. Из-за этой хрени с Грэйс Колье Зак сам не свой, поэтому я повез его на вечеринку в Холтсвилл, отвлечься от сплетен ненадолго. Я выпил всего пару бутылок пива за вечер. На обратном пути перед нами буквально из ниоткуда появился какой-то чувак; пришлось резко свернуть, чтобы избежать столкновения с ним. В итоге я снес почтовый ящик.

Отцу сказал, что кто-то зацепил нашу Камри на стоянке, и я понятия не имею, как это случилось.

Бесполезно. Меня отправили в комнату, словно в одиночную камеру, и периодически читали продолжительные лекции на тему: "Твои сестры ничего подобного не устраивали в том же возрасте". Готов поспорить, у папы припасено 365 отдельных лекций. Он вполне может опубликовать их в виде перекидных календарей, которые продают в киосках. 365 советов на каждый день: Мотивируй своего тинейджера, чтобы не валял дурака!

Взрыв смеха в конце коридора прерывает мои размышления. Переведя взгляд в сторону шума, замечаю Грэйс Колье на четвереньках, в то время как Кайл, да и все остальные, хохочут, словно гиены. Я замираю на месте. Грэйс самая горячая девчонка, какую я только встречал. С великолепным телом, которое она любит демонстрировать в обтягивающей черной коже с металлическими шипами; пышными темными волосами, достающими до задницы. А эти глубокие, серебряного цвета глаза, которые она часто красит в стиле Клеопатры... они буквально пронизывают тебя насквозь. Мне понадобилось два месяца, целых два месяца, чтобы набраться смелости и позвать ее на свидание. Но, когда я наконец-то придумал план, Зак меня опередил. Сейчас, учитывая то, как все обернулось, я практически рад, что упустил свой шанс.

Практически.

Мэтт помогает ей подняться. Кайл стукает его по башке, после чего все расходятся. Прежде чем Грэйс скрывается в женском туалете, мельком вижу ее лицо. И замечаю нечто помимо ярких глаз.

Я вижу боль.

Подождав с минуту, иду на первый урок – Мировую ​историю. Ура. Проскальзываю за свою парту в конце кабинета. Зак уже здесь, окружен фанатами.

– Спасибо, братан. Признателен. – Он пожимает руку Томми Рао, парнишке из баскетбольной команды. Тот дергает подбородком в знак согласия, затем садится на свое место у окна.

– Эй, Йен. – Зак кивает мне. – Твой отец до сих пор бесится?

Я закатываю глаза.

– Ты даже не представляешь. Я под домашним арестом. Снова.

– Фигово. – Он напрягается, когда Миранда Холлис и Линдси Уоррен, лучшие подруги Грэйс, торопливо приближаются к нему.

– О, мой Бог, мы просто хотели сказать, что не верим ей. Ты такой замечательный парень, Зак. – Миранда кладет ладонь ему на руку.

Зак пожимает плечами, улыбаясь.

– Спасибо. Приятно слышать.

Миранда улыбается, потупив взгляд, и накручивает прядь волос на палец – универсальный сигнал, говорящий: "Ты мне очень нравишься".

Сдерживаю улыбку. Черт, он хорош. Девушки рассаживаются по местам, а я спрашиваю:

– Зак, что происходит?

Его улыбка становится еще шире.

– Ты не заходил в Фэйсбук?

– Нет. Домашний арест, забыл? – Ни телефона, ни компьютера, ни телика. Только я и домашние задания.

– Точно. – Он достает свой айфон, протягивает мне наушники. – Вот. Посмотри. – Зак смеется. – Шестьсот восемьдесят два. Мило.

Я запускаю видео, которое он вывел на дисплей, и едва не роняю телефон. Это Грэйс. Проклятье, это Грэйс Колье, и она... Господи. Выдернув наушники, отдаю ему трубку.

– Ого.

Он хохочет.

– Именно. Она не знает, с кем связалась.

Звенит звонок. Все затихают. Только я не в состоянии сосредоточиться на империализме после просмотра этого видео. Я разговаривал с Грэйс всего раза три в общей сложности, однако она не произвела впечатления девчонки, способной извратить правду, чтобы поквитаться с кем-либо. К концу урока я всерьез радуюсь тому, что не позвал ее на свидание.

– Йен, ты же свободен сейчас? – интересуется Зак. – Мне сначала нужно забросить вещи в мой шкафчик. А потом можем встретиться в библиотеке, повторить математику.

– Ох, Боже, спасибо, приятель.

У него самые высокие оценки в классе. Тренер Брилл выпрет меня из команды по лакроссу, если не сдам следующий тест по математике. Стоит мне лишиться места в команде, и отец прочтет очередную лекцию о том, как я разбазариваю свое будущее, не используя собственный потенциал. Уже слышу его. "Твои сестры умудрились заработать стипендии, попутно подрабатывая и играя в баскетбол", – скажет папа, вздернув руки вверх. Клаудия получила степень по архитектуре, а Валери учится на фармацевта. Я же, вероятно, буду жить в трейлере на пособие по безработице.