— Да, сможешь, — подтвердил я и потер свои виски, когда часы в зале пробили девять.

— Ну, нам пора. Пойдем работать, — сказал Питер, вставая, и они с Дэвидом ушли на целый день. Я собирался подключиться позже и вместе с ними контролировать доставку марихуаны. Нельзя допустить, чтобы что-то пошло не так в этот раз. Если бы мы потеряли эту партию, мы бы вышли из игры в этом бизнесе на неделю. Многое может случиться за неделю. Новые дилеры забрали бы на наш товар, и, в конце концов, мы были бы вынуждены снова воевать с русскими, а также с другими синдикатами, как это было в прежние времена. Такой поворот событий меня не устраивал.

Пора было идти на завтрак, но я замешкался у двери в холл. Сабрина будет там, и после прошлой ночи — ночи, половину которой я провел под холодным душем — мне нужно было действовать правильно. Она могла поступить в Темпл, но ей нужно было найти место в кампусе или в городе рядом со школой. Оставаться здесь было бы слишком опасно. Я не позволял ей приезжать в этот в дом довольно долго, главным образом из-за угрозы со стороны русских. Вытащить её отсюда было самой умным шагом. И не только из соображений безопасности. Мне нужно было стереть её из памяти, держать на расстоянии. Я покачал головой, вспомнив, что думал о ней до того, как узнал её. А потом и остальные мысли о ней, хотя я чертовски хорошо знал, кто она такая. Мой член начал подниматься в штанах, и я сжал руки в кулаки.

— Сосредоточься, извращенец. Она твоя подопечная. Не твоя игрушка, — пробормотала я себе под нос, хотя и не слишком убедительно. «Дядя Нэйт». Её слова эхом отдавались у меня в голове. Это была хорошая деталь, неплохое напоминание, которое кричало: «НЕ ДУМАЙ ОБ ЭТОМ, МАТЬ ТВОЮ». Но я думал об этом слишком много с того момента, как увидел её в бассейне.

Из робкой, красивой девочки Сабрина превратилась в женщину, способную вскружить голову и разбить сердце. Достаточно умная, чтобы получить полную стипендию в Темпле, и с телом, которое вызывало у меня желание… Я отвечал за её безопасность после того, как её приемные родители были убиты в одном ужасном деле, связанном со старым боссом. Это было пять лет назад, и Сабрина была почти забыта в преступном мире. Воспитанная в лучших школах-интернатах, какие только можно найти, она была чужой в этой жизни, и я хотел, чтобы так оставалось и дальше. Я сделал глубокий вдох и выдохнул, прежде чем поправить ширинку, как гребаный подросток.

Солнечный свет просачивался сквозь пуленепробиваемые окна широкого коридора в задней части дома. Деревянные полы блестели от свежей полировки, когда я свернул налево в главный коридор, стены которого всё ещё были украшены произведениями искусства, приобретенными семьей Генуя много лет назад. Я понятия не имел, сколько они стоят и хороши ли вообще. Видел одно, значит, видел их все — я так думал, по крайней мере, в области искусства.

По дому разносился запах яичницы с беконом, смешанный с горьковатым привкусом свежего кофе. Голоса отражались от панелей из красного дерева, один высокий и приятный, другой принадлежал Питеру.

У меня напряглась спина, когда я вошёл в столовую. Сабрина сидела за столом, её светлые волосы волнами ниспадали на обнаженные плечи. На ней было даже не платье, а какой-то пляжный сарафан с тонкими лямками, ткань была такой тонкой, что почти просвечивала. Она повернулась ко мне, и, заглянув мне в глаза своими ярко-васильковыми, улыбнулась.

— Нэйт, — произнесла она и встала, позволяя мне рассмотреть, насколько коротким было её светло-розовое платьице. До середины бедра и в обтяжку. Мне захотелось накинуть на неё свой пиджак. Питер усмехнулся.

— Разве у тебя нет работы? — огрызнулся я на него и подошёл к своему месту во главе стола.

— Да, босс, — ответил он и, повернувшись к Сабрине, слегка поклонился. — Приятно познакомиться.

— И мне тоже, — ответила она, занимая свое место, и положила салфетку себе на колени.

Когда Питер вышел из комнаты, мне удалось немного расслабиться. Но потом она повернулась и одарила меня ещё одной улыбкой. Такой яркой и полной жизни. Она хоть представляла, как сияет?

— Раз уж я останусь здесь, то думаю, мне можно сделать ремонт в моей старой комнате?

Я сравнил её с маленькой испуганной девочкой, которую спас от перестрелки пять лет назад. Глаза были те же — завораживающие, а волосы все ещё имели золотистый оттенок, но всё остальное было другим. Её лицо было уже не таким круглым и приобрело форму сердечка. Гладкая кожа, ровные белые зубы и пухлые губы. Смущает, если не сказать больше. Я отчетливо представлял её себе всякий раз, когда думал о ней в школе. Это всегда была одна и та же испуганная маленькая девочка, её большие голубые глаза умоляли меня спасти её. Но она уже не была ребёнком, теперь это была незнакомка. Горячая штучка.

Из кухни появилась Опал с моим кофе, яичницей с беконом и двумя пышными оладьями. Она улыбнулась Сабрине и сказала:

— Так приятно, впервые в доме появилась ещё одна женщина.

Я отхлебнул кофе и строго посмотрел на неё. Она поняла намек и поспешила обратно, а в это время Сабрина откусила кусочек вафли.

— Боже, как вкусно, — сказала она и сглотнула. — В школе нам не давали такой еды, — пожаловалась она, отрезая себе ещё кусочек, и посмотрела на меня. — Ты будешь есть?

Я понял, что молча разглядывал её, не произнося ни хрена, ни единого гребаного слова. Поставив кофе, я откинулся назад и, сосредоточив внимание на её ангелоподобном личике, проговорил:

— Не думаю, что тебе стоит оставаться в этом доме.

Ее лицо вытянулось, как от удара:

— Но я только что приехала.

— Я понимаю, — ответил я, положив салфетку на колени. — И мне очень жаль. Но… — «Как же это сказать ей?» — В последнее время начались проблемы с бизнесом, дела идут не очень хорошо, а я хочу, чтобы все было в порядке. Тебе лучше было бы пожить в кампусе или на квартире, а? Я могу это устроить.

Она положила вилку на тарелку.

— Дела? — переспросила, скрестив руки на груди, что привлекло мое внимание к твердым вершинам её сосков. — Господи… — сказала она. — Я знаю, каким таким бизнесом ты занимаешься, и я не боюсь.

Я покачал головой:

— Ты не знаешь, о чём говоришь.

— Ты глава криминального клана Генуя. Или, может быть, вы называете это как-то по-другому теперь, когда никого из той семьи больше нет. Мой отец был наркоторговцем из России. Ты спас меня после того, как старый босс похитил меня и убил моих приемных родителей.

Я сглотнул и попытался подобрать правильные слова. Мне это не удалось.

— Ты думаешь, я забыла обо всем этом? — спросила она и покачала головой. — Я знаю, какая у тебя жизнь. Мне всё равно.

— Ты думаешь, что знаешь. Но это не так. Сейчас всё опасно. На острие ножа. У меня на спине мишень. И если кто-то находится слишком близко ко мне, то тоже попадает под прицел.

— Я остаюсь, — произнесла она, сжав губы в тонкую линию. Маленькая петарда. Я хотел смотреть, как горит фитиль, пока не начнутся взрывы.

В моем голосе зазвучало разочарование, несмотря на все усилия сохранить ровный тон.

— Я рад, что ты считаешь, будто разбираешься во всех тонкостях преступного мира Филадельфии. Это не так. Ты отлично провела время в школе-интернате, и я рад этому, — проговорил я и глубоко вздохнул. Я был рад. Я хотел, чтобы она жила нормальной жизнью, насколько это возможно после её тяжелого детства. — И я горжусь, что ты получила стипендию в Темпле. Я хочу, чтобы ты продолжила учебу.

— Я могу учится и жить здесь в то же время.

— Почему?

— Что почему? — спросила она. Краска бросилась ей в лицо, залив щеки румянцем. Незабываемо. На долю секунды мне показалось, что в искусстве есть смысл — я бы заплатил за то, чтобы кто-нибудь написал её портрет, изобразив такой, какой она была в тот момент.

Я наклонился вперед и положил локти на стол.

— Я имею в виду, почему ты хочешь остаться здесь? Какое это имеет значение? Разве ты не хочешь быть свободной, чтобы делать то, что захочешь, где-нибудь в городе?

— Свободной, чтобы делать то, что хочу? Серьезно? — переспросила она, закатив глаза, чем на долю секунды выдала свой возраст. — Думаешь, я не знаю, что за мной пять лет наблюдал один и тот же чувак?

Я ухмыльнулся:

— Ты вычислила Харгута?

— Я сделала это в первую неделю в школе. Сначала я подумала, что он извращенец. А потом, когда поняла, что ему дали свободу действий на территории школы, я догадалась, что он был личной охраной.

Виновен по всем пунктам. Я договорился с её школой нанять одного из моих парней, Харгута, чтобы присматривать за ней. Я проговорил:

— Я должен был защитить тебя.

— Если ты хочешь, чтобы я была в безопасности, разве не самое безопасное место здесь, с тобой? — спросила она, а потом взяла вилку с тарелки и откусила еще кусочек вафли.

Она была права. Дом был хорошо укреплен. Чтобы пройти через парадную дверь, понадобится танк или ракетница. Но даже в этом случае я не хотел, чтобы она путалась под ногами. Или в бассейне. Или где-нибудь рядом со мной, особенно когда это заставляло мой член не подчинялся мне, как он делал прямо сейчас под столом.

— Я попрошу кого-нибудь подыскать тебе квартиру.

— Нет, — ответила она, допила апельсиновый сок, и встала. — Я остаюсь.

Солнце осветило её платье, открыв прямую линию между бёдер. На ней не было трусиков. Я вцепился в подлокотники кресла и заставил себя сидеть на месте. Что же мне теперь делать? У меня мелькнула мысль положить её к себе на колени и шлепать по попе, пока вся задница не покраснеет, а потом впиться ртом в её киску, пока она не кончит мне на лицо. Я подумал: «Чёрт, возьми себя в руки».

— Не ты решаешь, остаться тебе или уйти. Я решаю, — сказал я, вставая, и отбросил салфетку. Слава богу, мой пиджак прикрывал мои бёдра. — Ты уедешь. Я сделаю несколько звонков и посмотрю, что можно найти рядом с Темплом. До тех пор ты можешь остаться здесь.