Георгий Запалов - Неизбежность

Лёва набрал его номер телефона, и через пять минут Рафик был зафрахтован на весь завтрашний вечер за десять тысяч рублей.

Сборы продолжались.

Ангелина была на сайте. Йося Факин был там же.

Лёва подумал: «Завтра закончу с Ангелом Сна, и в воскресенье приглашу Ангелину в театр. А почему бы нет? В конце концов, надо же ставить точки в своих делах? А может Ангелина и есть та девушка, с которой у меня получится новая жизнь, о которой я так давно мечтаю? Точно! Театр в воскресенье. Решено!»

«Послушайте, господин художник! — Написала Ангелина. — У меня есть к Вам дело, только поймите меня правильно. Я нашла покупателей на Ваши картины. У меня есть друзья за границей, и я отправила им ссылку на галерею, которую Вы мне показывали. Их очень заинтересовали некоторые работы, и они готовы заплатить за них приличные деньги. А главное, на перспективу, они хотят разместить заказ на некоторые сюжеты. Всё будет оплачено. Ваш фрегат, не за горами. Хороший поворот событий?»

Лёва опешил. Это не входило в его планы. Надо было выкручиваться, и он написал:

«Премного благодарен Вам, Ангелина! Не скрою, для меня это лестно. Но меня гложет мысль, а не по Вашей ли просьбе заграничные друзья снизошли до творений художника неудачника? Если так, то вынужден отказаться, ибо гордость превыше всего».

«Ну что Вы? — ответила Ангелина. — Для них это бизнес, тут просьбы не играют никакой роли. Вы правда, безумно талантливы, и это достойное продолжение вашей карьеры и признание, которого Вы так ждали. Ну как? Согласны?»

«Да, конечно! Ангелина, у меня есть к Вам встречное предложение. Я завтра, закончу кое-какие важные дела, а в воскресенье осмелюсь пригласить Вас в театр. Как Вы на это смотрите? В антракте, мы смогли бы всё обсудить, для меня это шанс, и было бы глупо его упускать. Думаю, перевести виртуальное общение в реальное самое время. Жду ответа. Ваш покорный Слуга».

Ангелина не отвечала, и Лёва начал волноваться. Степан был в своём репертуаре и болтал без остановки.

— Лёва! Нам подставная баба нужна, ну чтобы к памятнику её выставить. Он сам не выйдет первый. Давай Маринку, секретаршу твою возьмём? Девка видная, вроде внешне совпадает чуток с твоей Алиной Никольской. Оденем её подходяще, подкрасим. Ну, выпишешь премию, ей за квартиру скоро платить, не откажется. А? Прошкин, хорошая идея?

Лёва подумал и, встав из-за стола, пошел в приёмную. Марина от своей роли отказывалась недолго, так как отказать Льву Валентиновичу Прошкину было невозможно.

— Кто останется в офисе? — спросил Лёва у Степана, возвращаясь за компьютер.

— Да закроем его, и делу конец, — сказал антихакер, — ну, в конце концов посадим кого-нибудь, так для ответов на звонки. Уборщицу посади, она тебе и за биржевыми котировками последит и за страницами твоими. — Степан захохотал.

«Никогда не поумнеет», — подумал Лёва и вслух сказал:

— Вот теперь полная обойма. Сейчас отдыхаем. Завтра трудный день. Надо выспаться.

Лёва посмотрел на экран. Ангелина ответила просто и лаконично: «Я согласна». Он радостно потер ладони.

«Как говорила бабушка Гертруда, одевая в детстве на меня вязаные перчаточки, каждый пальчик в свой чуланчик, — подумал он. — Завтра всё закончится. А в воскресенье, когда я встречусь с Ангелиной, возможно, всё начнётся по другому. Судьба играет человеком, а человек играет на трубе».

— А теперь всем по домам и спать! — Скомандовал Прошкин и выключил компьютер.

Частная клиника «Эдельвейс» находилась в новой части города. Её дорогие витражи, и отделка глянцевой итальянской плиткой вызывали безграничное уважение и полное доверие обеспеченной части населения города, а так же у приезжих толстосумов со всех концов страны. Доктор Васильев, которого коллеги назвали, не иначе как «Светило Медицины», только что закончил осмотр очередного пациента, и, насвистывая себе под нос, какую-то мелодию, заполнял медицинскую карту. Почерк был мелкий, неровный и совсем непонятный для обычного человека.

Ангел Сна, сидел по другую сторону стола, вытягивал шею и пытался рассмотреть хоть какие-нибудь знакомые слова и термины, которыми доктор аккуратно заполнял каждую клеточку в истории его болезни.

«Интересно, кто-нибудь сможет разобраться в этой писанине? — подумал он, — А впрочем, стандартный почерк для большинства медицинских работников».

Доктор Васильев, закрыл объемную тетрадь. Выпуклые глаза с маленькими зрачками, впились в пациента, из-под очков. Ангел Сна сидел спокойно и следил за каждым движением этого странного человека в белом халате.

— Я врач, я обязан говорить правду. Не думаю, что она Вам понравится, но это мой долг, — неутешительно начал Васильев.

— Док, давайте на чистоту, сколько у меня осталось времени? — уверенным голосом спросил Ангел Сна.

— Месяц, максимум два, — ответил доктор, — болезнь прогрессирует, остановить её невозможно, как мне не прискорбно это Вам сообщать, но Вы умрёте в ближайшее время.

Доктор достал из ящика стола белую салфетку и вытер пот со лба.

— Отлично, значит как минимум три дня у меня есть. Это всё что мне нужно! — сказал Ангел Сна, — Я полагаю, шансов у меня нет никаких?

«Светило Медицины» отвел взгляд и отрицательно покачал головой, не проронив при этом ни слова. Пациент резко встал, и, не оборачиваясь, вышел из кабинета врача.

— Послушайте! — закричал ему вслед Васильев, но Ангел Сна уже не слышал его. Быстрыми шагами он шел по просторным и светлым коридорам клиники в сторону выхода.

Доктор задумчиво посмотрел ему вслед, снял очки и протёр стёкла краешком халата, неожиданно для самого себя, перекрестился, и громко крикнул:

— Следующий!

Ангел Сна вышел на улицу. Вокруг бурлила жизнь, куда-то бежали люди, автобусы и маршрутки проносились мимо. Снег белый и гладкий, как шелковое покрывало лежал повсюду и слепил глаза. Ангел Сна всей грудью вдохнул свежий морозный воздух, огляделся по сторонам и растворился в толпе.

Лев Валентинович Прошкин спал. С тех пор, как он остался один, Лёва практически не жил в своём доме. Офис и его личный кабинет, на долгое время стали пристанищем одинокого холостяка. Его отталкивало все, что было связано с трагическим прошлым. Иногда он приезжал домой, и подолгу бродил среди унылых стен, разглядывал альбомы с фотографиями и грустил. Здесь уже ничего не напоминало о существовании некогда счастливой семьи. Лишь только детские качели во дворе, которые Лёва трепетно и основательно установил своими руками, напоминали ему о том, что когда-то все это было уютным гнёздышком, в котором царили детский смех, любовь и беззаботное счастье.

В офисе было тепло. Впервые за многие месяцы интернет баталий, Прошкин решил выспаться основательно, тем более, накануне такого значимого дня в его жизни. Секретарша Марина заботливо укрыла Лёву пледом, и осторожно и тихо, чтобы не разбудить босса, ушла домой. Степан уехал выполнять срочный заказ. Лёва спал в своём кабинете на широком кожаном диване. Ему давно уже не снились сны, но в этот раз, всё было иначе.

Бабушка Гертруда появилась в его подсознании, так же, как всегда неожиданно. Старое кресло с вытертыми подлокотниками, папироса и книга в руках, все было при ней как обычно.

«Сейчас опять морали начнет читать,» — подумал во сне Лёва. На удивление, старуха начала разговор, совершенно с другой темы.

— Помнишь вишнёвое дерево у нас под окном? — спросила она.

— Конечно, помню, это же было моё дерево, — ответил Лёва удивленный таким странным вопросом.

— Оно совсем засохло. Любое дерево погибает, если за ним не ухаживать. Посмотри, в кого ты превратился? На что ты тратишь свою жизнь? Не надоело тебе? — продолжала Баба Гера.

— Я завтра все закончу и начну жизнь с чистого листа. Я обещаю тебе, — ответил Прошкин.

— Когда ты был маленький, ты, как скворец сидел на самой верхушке, и был весь красный от вишневого сока с головы до пят, помнишь?

Лёва рассмеялся. Воспоминания детства снова нахлынули на него, и даже во сне, он ощутил прилив ностальгии и нежности.

— Ты гоняла меня крапивой, что бы я не обломал ветки, всякий раз думала что я порезался и бежала в дом за аптечкой, — сказал Прошкин.

— Кровь. Ты всегда боялся крови, — вдумчиво произнесла баба Гера, — будь осторожен завтра, береги людей, которые идут за тобой. Они ни в чём не виноваты, они любят тебя, они доверяют тебе. Любой конец, это начало, чего-то нового.

— Я обещаю тебе, что всё будет хорошо- ответил Лёва.

Сон продолжался, и Лёва увидел отца. Он стоял возле окна, и смотрел куда-то вдаль.

— Бойся чего ожидаешь, ибо наступит момент, получишь это, — сказал отец, не поворачивая головы, — не пожалеешь ли ты сынок? Не боишься ли ты, что месть, не принесет облегчения твоей душе?

Лёва подошел к отцу и дотронулся до его руки.

— Проверяешь? — засмеялся отец, — для тебя я всегда живой, иди и ничего не бойся, мы будем завтра вместе с тобой, вся твоя семья будет вместе с тобой.

— Семья. Когда-то у меня была семья, — с грустью сказал Лёва, — что от неё осталось? Память? Для чего жить дальше? Знаешь, батя, я ходил в церковь, я не верю в бога, но я встал на колени и разговаривал с ним. Я говорил: «Боже, если ты есть, верни мне любимую женщину, и я поверю в тебя». Я не верю в бога, отец. Завтра, я буду вершить своё правосудие, и ничто и никто меня не остановит.

— Дала бы я тебе крапивы, как в старые добрые времена, — засмеялась Баба Гера, — да, взрослый ты уже. Разве у бога любимую женщину просят? Глупый. Она появляется в твоей жизни сама. А вот завоевать и удержать её, это зависит только от тебя. Завтра. Всё решиться завтра. Слушай своё сердце и иди вперёд.

Картинка сна резко поменялась. Лёва стоял один, посреди заснеженного поля. Человек, одетый в одежду монаха медленно подходил к нему. Лёве никак не удавалось разглядеть его лицо. Человек подошел к нему на расстояние вытянутой руки, и замер на месте.