— Элайзия, перестань!

— Ах, извини, Аллора. Но он даже не попытался связаться со мной. Он даже обо мне не спрашивал — испарился, и все!

— Я могу попытаться найти его, — услышала Аллора свои слова.

— Правда? — встрепенулась Элайзия, с надеждой глядя на нее полными слез глазами.

— Уверена, что смогу это сделать. Лорды пограничных земель не проводят всю жизнь в битвах. Сейчас зима, и большинство их наверняка занимаются хозяйством в своих усадьбах.

— Но как ты сможешь это сделать? Если Брет узнает о том, что я натворила, он сообщит отцу, и тот убьет меня. Или, может быть, они оба убьют меня.

— Они не убьют тебя, Элайзия.

— Но они придут в ярость, и если я не предупрежу Дэвида, они убьют его! — сказала Элайзия и снова зарыдала.

Судебное заседание заканчивалось, и Брет, поднявшись сюда, узнает, что его сестра обесчещена человеком, которого он освободил. Аллора вздрогнула.

— Элайзия, замолчи сейчас же! Я найду Дэвида. Скоро Рождество, а потом День Святого Стефана, и тут будет большое гулянье. Это праздник для слуг, и все они гуляют шумно и весело, все ходят друг к другу в гости, и я сумею незаметно ускользнуть.

— О, Аллора, ты правда сделаешь это? — воскликнула, все еще всхлипывая, Элайзия.

— Перестань реветь. Брет может прийти сюда с минуты на минуту. Клянусь, я найду тебе Дэвида, — заверила Аллора.

Ее била нервная дрожь. Боже милосердный, зачем она дает такие обещания? А что, если ее поймают?

Глава 22

Пришло Рождество, и Аллора еще раз поразилась тому, как быстро население Дальнего острова привыкло к новому лорду. Несмотря на лютые морозы и снегопады, все пребывали в радостном предпраздничном настроении. И все шло так, как и прежде.

Если не считать личных переживаний.

Рано утром в сочельник Аллора пришла в часовню в поисках отца Джонатана. Она приготовила ему в качестве рождественского подарка плащ из очень теплой шерсти и хотела сама вручить его. Войдя в часовню, она увидела священника, преклонившего колена перед алтарем, и решила подождать, пока он закончит молитву.

Священник, видимо, услышал ее шаги и, поднявшись с колен, пошел ей навстречу. Но это был не отец Джонатан, а саксонский священник, прибывший сюда вместе с войском ее мужа.

Отец Дамьен. Она была ему благодарна, но привыкнуть к его присутствию здесь оказалось непросто. Правда, она видела его довольно редко. Он держался в стороне и не вмешивался в критические моменты их отношений с Бретом.

А может, она сама старалась держаться от него подальше по той причине; что, поймав на себе его проницательный взгляд, начинала нервничать. Высокий, широкий в плечах, он походил скорее на одного из рыцарей ее мужа, чем на священнослужителя. Она знала, что его здесь любили. Ее люди часто приходили к нему на исповедь или за советом, и многие верили в его сверхъестественные способности предугадывать события. Говорили даже, что сам Всевышний позволяет ему заглядывать в будущее.

Люди здесь с легкостью верили в подобные вещи, и этот странный отец Дамьен явно произвел на них большое впечатление.

— Могу ли я чем-нибудь помочь вам, миледи? — тихо спросил он.

— Я ищу отца Джонатана, чтобы отдать свой подарок, ответила она и жестом указала на плащ. — Он у нас часто простужается…

— Он будет тронут вашей заботой, — сказал отец Дамьен и, вопросительно, изогнув седеющую бровь, добавил: — А вы не желаете исповедаться?

И тут она поняла, почему так упорно избегала его, смущал его взгляд. Казалось, он знает, когда она старается что-то скрыть.

— Вам кажется, что мне пора исповедаться, святой отец?

— Все чада Божьи должны покаяться в своих грехах и получить их отпущение, чтобы снять со своих душ это бремя, — сказал он, и ей показалось, что глаза его блеснули.

— Возможно, наше понятие «греха» отличается от вашего, — пробормотала она.

— Я помню, миледи, как в ходе обряда бракосочетания вы поклялись перед Богом любить, почитать вашего мужа и повиноваться ему.

Она стиснула зубы, пожалев, что не ушла сразу же, как увидела его, однако решила не позволять ему одержать над собой верх. Ее смущало, что отец Дамьен словно знал заранее, что она задумала совершить еще один акт неповиновения своему мужу, причем надеялась сохранить это в тайне. Если все пройдет благополучно, то Брет никогда не узнает о том, что она сделала ради его сестры.

— Какой же из брачных обетов я, по-вашему, нарушила, святой отец?

— Ну что ж, миледи, — начал он, — во-первых, отравление…

— Я не знала, что в пузырьке был яд! — воскликнула она. — Я думала, что вы мне поверили…

— Я действительно поверил вам. Но потом вы, совершили побег, а затем предприняли боевые действия. Не могу не напомнить вам, миледи что, кроме того, вы еще и в море ныряли…

Аллора бросила на него сердитый взгляд.

— Это касается только меня и Брета! Поинтересовались бы лучше, выполняет ли он свои обеты, — сказала она, но сразу же закусила губу и опустила глаза. Что за глупый способ защиты! Брет всегда был честен во всем, что касалось брака, и обращался с ней лучше, чем она того заслуживала. Она чувствовала себя теперь счастливой, как никогда в жизни, и, если бы в окружающем мире было поменьше ненависти, она могла бы считать свой брак очень удачным. Однако несмотря на частые вспышки страсти, бросавшие их в объятия друг друга, он все-таки всегда соблюдал дистанцию между ними. Он предупредил, что не полюбит ее. И никогда, даже в самые интимные моменты, не шептал ей о любви.

— Какие же обеты не выполнил он, миледи? Вас почитают, вас лелеют.

— Это касается только меня и Брета! — повторила она. Отец Дамьен кивнул:

— Вы правы, миледи. Но не сердитесь, я лишь хотел напомнить вам: не забывайте свои обеты, потому что нарушение клятвы — грех, за которым обязательно последует наказание.

Она была сыта по горло его предостережениями. Если он такой прозорливый, то почему бы ему не заняться Элайзией? Если бы не золовка, она не оказалась бы сейчас в столь неприятной ситуации…

Если бы золовка не влюбилась и если бы Дэвид не поспешил.

— Отец Дамьен, после завтрашнего утреннего богослужения здесь по традиции устраивают грандиозный обед. Мы надеемся, что вы к нам присоединитесь, — сказала она и, оставив плащ на грубой деревянной скамье, быстро пошла к выходу.

В тот день Аллора почти не видела Брета. Она знала, что он вместе с сэром Кристианом обучает на утрамбованном плацу за воротами крепости местных защитников нормандской тактике ведения боевых действий, формируя из норманнов, саксов и скоттов единую действующую армию. «Интересно, — подумала Аллора, — если дело дойдет до сражения, кто из этих людей останется верен присяге, данной Брету, а кто сразу же перебежит на сторону дядюшки?» Она была уверена, что Брет задает себе тот же вопрос. Будучи опытным военачальником, он не обольщался на этот счет и не позволял себе расслабиться. На материке, по другую сторону песчаной полосы, даже сейчас, несмотря на холода, строили еще одну крепость. Чему же здесь удивляться? Ведь это были норманны, те самые люди, которые пришли и завоевали Англию, отмечая каждый шаг своего продвижения по территории страны строительством все новых и новых замков и крепостей.

Крепость, хотя пока и не достроенная, уже стояла на защите Дальнего острова по ту сторону песчаной полосы. Теперь никто не смог бы приблизиться с материка незамеченным. Однако леса на холмах и долина за ними все еще оставались вражеской территорией. Брет, несомненно, понимал это. Земля, принадлежащая дядюшке, находилась за ближайшим холмом. Там же располагалось его надежно охраняемое поместье. Чуть дальше находилось поместье Дэвида, а еще севернее — земли, принадлежащие Дункану. Кроме них, там были и другие лаэрды, каждый из которых состоял в более или менее близком родстве с кланом Кэнедисов. Они в свое время подчинялись ее отцу, а он — королю Малькольму.

Она знала, что они и у нее в подчинении, но сомневалась, что когда-нибудь добровольно признают норманна в качестве верховного лаэрда.

Брет вернулся домой только к вечеру. Аллора очень обрадовалось, когда он появился в своей поблескивающей кольчуге и с рогатым шлемом в руке. Чувствуя, как радостно замирает сердце, Аллора подумала: зачем придавать такое большое значение словам? Он всегда был с ней честен. Намеревался жениться на Люсинде — причем не по принуждению! — но, как только принял иное решение, выполнил свои обязательства перед Аллорой и, когда пришел сюда, то, несмотря на все, что она натворила, не привел за собой ни любовниц, ни проституток, чтобы позлить ее. Наверное, не было на свете более пылкого и нежного мужчины, который так старался бы доставить ей наивысшее наслаждение. Она безумно влюбилась в него, и не без оснований, потому что чем лучше узнавала его, тем больше уважала за мудрость, здравый смысл, справедливость, а также за присущие ему терпимость и милосердие. А каким красивым было его тренированное тело, какой легкой походка, какой внушительной посадка на коне! Он был идеальным верховым лаэрдом здешних мест.

Если бы только удалось преодолеть последние разделявшие их барьеры! Если бы он полюбил ее…

Отдав слуге шлем и кольчугу, он снял латные рукавицы и, положив их на низенький стол, протянул озябшие руки к огню.

— Черт возьми, леди, мороз в этих северных краях обжигает сильнее, чем огонь, — сказал он.

— Но крепость всегда ждет тебя и встречает теплом, — тихо ответила она.

— А вы, леди, тоже встречаете меня теплом? — шепнул он, и глаза его вспыхнули.

— Зная вашу самоуверенность, милорд, я удивлена, что вы в этом сомневаетесь.

Он рассмеялся и тихо сказал:

— Может быть, пойдем к столу? Все наблюдают за нами — им наверняка не терпится сесть за праздничный стол, прежде чем хозяин уведет хозяйку к себе в комнату.

Она оглянулась. Он прав. Все члены их дома в ожидании стояли позади своих стульев. Брет взял ее за руку и повел к столу. Лорд и леди обычно сидели рядом в конце стола. Они сели, вслед за ними сели все остальные: сэр Кристиан, Тимоти, отец Джонатан и Лилит — по одну сторону, Джаррет и Этьен, Жак и Элайзия — по другую.