Где-то поблизости завыл койот. Ему ответили другие койоты, и Дженни еще крепче прижалась к Кейну. И тут вдруг послышался его тихий шепот:

— Дженни, молчи и не шевелись, пока я не разрешу.

Припомнив другие обстоятельства, когда ему пришлось отдавать столь же лаконичные приказы, Дженни беспрекословно подчинилась. Сжимая в руке ружье, как будто с ним спал, Кейн осторожно выкатился из-под одеяла.

Дженни молча наблюдала за ним из-под края одеяла. Спрятавшись за ствол дерева, Кейн всматривался в предрассветный сумрак. Снова завыл койот, и Дженни вздрогнула. Наверное, ей следовало бы прислушаться, чтобы определить, есть ли эхо.

Кейн, прижав ладонь ко рту, издал пронзительный свист, показавшийся Дженни криком птицы. Тотчас последовал ответный свист, и Кейн, выругавшись сквозь зубы, пробормотал:

— Снова команчи… Но это не те, это совсем другие. Сейчас они появятся здесь.

И Кейн не ошибся. Несколько минут спустя к ним подошли два усталых немолодых воина. Они шли, подняв вверх руки — в знак мира. Кейн наблюдал за ними, вскинув ружье, но на его лице не было абсолютно никаких эмоций. Незваные гости остановились неподалеку от едва тлевшего костра. Один из них жестом показал, что голоден.

Коротко кивнув в ответ, Кейн направился к седельным сумкам.

— Дженни, дай им что-нибудь из наших припасов, — распорядился он. — Что угодно.

Высунув голову из-под одеяла, она с выражением ужаса уставилась на престарелых воинов. Несмотря на седые волосы и тощие руки, индейцы внушали ей страх. Однако она поднялась и склонилась над сумками. Кейн же проговорил:

— Они слишком голодны, так что не станут привередничать.

Дженни затолкала кое-что в небольшой мешок, и Кейн велел передать его индейцам. Она перешагнула через одеяла и медленно приблизилась к воинам, держа мешок в вытянутой руке, словно опасалась, что они ее схватят. Но никаких враждебных действий с их стороны не последовало. Молча кивнув, индейцы забрали мешок и ушли. Когда их шаги затихли, Дженни вопросительно взглянула на Кейна:

— Как ты думаешь, они вернутся? Он опустил ружье и покачал головой:

— Нет. Они отстали от основного отряда, следовавшего, по всей видимости, в горы.

Дженни повернулась в ту сторону, где скрылись индейцы.

— Ты полагаешь, что за ними кто-то придет?

— Вряд ли. Скорее всего их бросили намеренно.

— Намеренно?

— Это отбор. Слабых отделяют от сильных, от тех, кто может выжить. Индейцы переживают тяжелое время. Тех, кто не может о себе позаботиться, приносят в жертву, чтобы не обделять остальных. Таков закон природы, дорогая.

Дженни пожала плечами:

— Возможно. Но на мой взгляд, это слишком жестоко.

— Жизнь сама по себе жестокая штука, — заметил Кейн. — И нам нечего рассчитывать на поблажки с ее стороны.

Дженни вернулась на подстилки и села, скрестив ноги. Утренний воздух, проникая сквозь тонкую ткань рубашки, холодил ее тело, и она радовалась, что надела под рубашку сорочку.

— О чем ты задумалась? — неожиданно спросил Кейн. — Что тебя тревожит?

— Ничего. Я думала о тебе. Он широко улыбнулся:

— Я польщен, дорогая. Дженни скорчила гримасу:

— Не обольщайся. До этого я думала о шляпках.

— О шляпках? — Кейн вопросительно взглянул на свою спутницу.

— Да, о шляпках. По понедельникам я осматривала полки и, если видела, что мои запасы оскудели, заказывала нитки, перья, шелк или атлас. По вторникам я делала формы, по средам украшала их перьями, бисером, делала оторочку. Все шло по плану, если, конечно, не было перебоев с заказами.

— А если заказы не поступали?

— Я мела полы и вытирала пыль.

— Как это интересно, — улыбнулся Кейн.

— Неужели?

Дженни поднялась на ноги и начала собираться. Было ясно, что Кейну не терпится покинуть лагерь, и она прекрасно его понимала, хотя ей очень не хотелось покидать это славное место. Внезапно Кейн приблизился к ней сзади, обнял ее и крепко прижал к себе. Тихонько вздохнув, Дженни выронила одеяло, которое сворачивала, и оно упало к ее ногам. В следующее мгновение Кейн подхватил ее на руки и, уложив на травянистый пригорок, помог ей освободиться от одежды. А она тем временем сняла с него рубашку и штаны.

Солнечные лучи нежным светом окрасили небо и их нагие тела — бронзовую кожу на фоне белой. Он принялся целовать ее жадно и страстно, и Дженни отвечала ему тем же. А потом она приняла его в себя, чтобы минуту спустя громко вскрикнуть и, затрепетав, затихнуть в его объятиях.

Какое-то время они лежали без движения, и Дженни, глядя в рассветное небо, думала о своих чувствах к Кейну Рэнсому. Прежде она даже не подозревала, что способна на такие чувства, но сейчас Дженни отмела все сомнения и твердо решила: с этого момента она будет принимать Кейна таким, какой он есть, что бы ни случилось. Ее сердце выбрало то, с чем пока не мог смириться ее разум, но она зашла слишком далеко, чтобы поворачивать обратно.

Они приближались к небольшому поселению возле реки Бразос и Дэдмен-Крика. Еще издали Дженни заметила металлические рельсы, пересекавшие равнину. Железная дорога в этой глубинке должна была привлечь сюда новых поселенцев. Поначалу это место служило лишь пунктом погрузки скота и хлопка, но постепенно с развитием торговли жизнь здесь заметно оживилась, и в поисках работы сюда потянулись люди. Так что можно было надеяться, что вскоре поселение превратится в процветающий город.

На одном конце городка были сооружены длинные загоны для скота, а небольшое строение по соседству служило в качестве железнодорожного вокзала. В ярких лучах вечернего солнца новенькие рельсы ярко поблескивали.

— Кого мы ищем? — спросила Дженни, когда они уже ехали по главной улице городка, называвшегося Абилин.

— Уилла Сэмпсона. Он знает, где банда Доусона любит скрываться, когда появляется в здешних местах.

Джонни находился где-то совсем рядом, и Дженни задумалась: удивится ли он, обрадуется ли, увидев сестру, или же разозлится и не захочет ее выслушать? Она знала, что ее брат может не на шутку рассердиться и наотрез отказаться сотрудничать с Рэнсомом. Его отказ привел бы к катастрофическим последствиям. Будет ужасно, если ей придется сделать выбор между Джонни и Кейном.

«Господи, пожалуйста, пусть Джонни внемлет голосу разума, — мысленно взмолилась Дженни. — Пусть он осознает, что должен уйти из банды Доусона».

— «Черная корова», — произнес Кейн, указывая на деревянное строение. — Здесь, по словам Хотчкисса, часто бывает Сэмпсон.

Дженни молча кивнула и еще ниже надвинула на глаза поля шляпы. Приблизившись к салуну, они остановились.

— Подожди здесь, — сказал Кейн, но Дженни отрицательно покачала головой:

— Нет, я пойду с тобой.

Кейн уставился на нее с удивлением:

— Туда? Ты что, спятила? Оставайся здесь и жди меня.

— Мне жарко, и я хочу пить, — заявила Дженни. — К тому же там с тобой я буду чувствовать себя в большей безопасности.

Кейн нехотя кивнул:

— Хорошо. Только держи язык за зубами и старайся не привлекать к себе внимания. Твой маскарад не очень-то меня обнадеживает.

Они спешились, и Дженни с невозмутимым видом проследовала за Кейном в салун. Пол здесь был усыпан опилками, а в воздухе висел густой табачный дым. Вдоль дальней стены тянулась длинная стойка бара, и прямо за ней висели засиженные мухами зеркала с низкими полками, уставленными бутылками с виски. Посетителей же было немного, в основном перегонщики скота, зашедшие пропустить стаканчик-другой.

Тут Кейн вдруг повернулся к Дженни и, смерив ее свирепым взглядом, прошептал ей в ухо:

— Перестань вилять задом!

Дженни взглянула на него с удивлением:

— Я не виляю, а просто иду размашистой походкой.

— Не болтай глупости. Ты выглядишь как идиотка.

— Откуда ты знаешь? — обиделась Дженни. — Ведь я шла сзади.

— Я не слепой. — Кейн указал на зеркало за барной стойкой. — Даже в зеркале ты выглядишь как идиотка.

— Ты очень любезен, — проворчала Дженни, засовывая руки в карманы штанов.

Но пожелание Кейна она выполнила и последовала за ним вполне нормальным шагом. Когда же он, остановившись у барной стойки, заказал себе пива, она попросила виски.

— Нет, пиво. — Кейн нахмурился. — Виски — слишком крепкий напиток для юнца.

Дородный бармен взглянул на них и вдруг расхохотался:

— Ты прав, парень! Нужно пить виски, чтобы грудь поросла волосами!

— Но он будет пить пиво, — заявил Кейн и выложил на стойку монету.

— Как пожелаете, — отозвался бармен с широкой улыбкой.

Пожав плечами, он прошел на другой конец стойки и, подставив две кружки под кран деревянного бочонка, резко отвернул вентиль. Бледно-золотистой пеной пиво хлынуло в подставленные емкости. Пена продолжала капать с краев кружек, когда бармен водрузил их на стойку.

Дженни ни разу в жизни не пробовала пиво и даже не представляла, какое оно на вкус. Пиво показалось ей чуть горьковатым, но в целом вполне сносным. К тому же этот пенистый напиток хорошо утолял жажду. Когда Дженни сделала очередной большой глоток, Кейн ткнул ее локтем в бок.

— Не так быстро. Или мне придется тащить тебя на горбу.

— Пусть парень напьется, — вмешался бармен. — На то они и мальчишки, чтобы время от времени напиваться.

— Меня не это волнует, — сказал Кейн. — Пусть напивается — черт с ним. Но ведь его потом будет мутить, а мне спать с ним на одной койке.

Разговорчивый бармен чиркнул спичкой, чтобы зажечь потухшую сигару, свисавшую с его губы.

— Вы вроде бы не погонщики скота, верно? Кейн кивнул:

— Верно, не погонщики. Я фотограф, а этот парень — мой помощник.

— Фотограф?! — воскликнул бармен. — Что-то новенькое для здешних мест! Вы и людей фотографируете? Или только пейзажи?