Вирджиния Браун - Неистовая страсть

— Кейн, о Кейн… — стонала длинноногая блондинка, и ее жаркое дыхание шевелило эбеновые пряди его волос. — Кейн, Кейн… — Ее ногти впивались в его спину, оставляя красные отметины на поблескивавшей от пота смуглой коже.

Кейн Рэнсом перехватил руки девушки и отвел их ей за голову. Лизетта же, заглянув ему в глаза, с грустью подумала: «О, как жаль, что он скоро уйдет…»

Она знала, что он скоро уйдет, и знала, что ей никакими силами не удастся удержать его, не удастся уговорить побыть с ней еще немного. Кейн никогда подолгу не задерживался на одном месте, он почти постоянно находился в разъездах, связанных с какими-то таинственными и опасными делами. Лизетта не знала, чем он занимался, но те слухи, которые до нее доходили, очень ее интриговали. Они не в первый раз были вместе и — она надеялась — не в последний. Когда-нибудь он снова появится среди ночи или днем, возьмет ее за руку и уведет за собой. И она не станет противиться, она всегда следовала за ним.

Впрочем, сейчас ей было не до размышлений, сейчас Лизетта наслаждалась каждым мгновением, проведенным с Кейном, — она безоглядно отдавалась тем чудесным ощущениям, которые дарил ей этот удивительный мужчина. Наконец из горла ее вырвался крик, по телу пробежала дрожь, а пальцы вцепились в густую черную шевелюру Кейна.

Он едва заметно улыбнулся, чуть приподнявшись, замер на несколько мгновений, а потом снова начал двигаться. Лизетта улыбнулась ему в ответ, и губы ее приоткрылись; она хотела что-то сказать, но не успела, потому что в следующее мгновение раздался стук в дверь — стучали громко и настойчиво.

Кейн тотчас же потянулся к стоявшему рядом с кроватью ночному столику, где лежал его ремень с пистолетами.

— В чем дело?! — прокричал он, повернувшись к тонкой дощатой двери.

Из-за двери ответили что-то по-испански, и Кейн, выругавшись сквозь зубы, поднялся с кровати. Лизетта нахмурилась и села на постели. Она протянула руки к Кейну, собираясь привлечь его к себе, но он покачал головой и отступил на шаг.

Лизетта не выдержала и, надув губы, пробормотала:

— Куда ты? Останься, пожалуйста.

Он в ответ тихо рассмеялся и принялся натягивать штаны. Немного помедлив, проговорил:

— Мне нужно идти, любимая. Но я непременно вернусь.

— Когда, Кейн?

— В другой раз… — ответил он, надевая рубаху.

Тут Лизетта вскочила с кровати и, бросившись к Кейну, обняла его. Она на несколько секунд крепко прижалась к его груди, потом, отстранившись, заглянула ему в глаза.

— Ты не можешь побыть со мной еще немного? Пожалуйста, Кейн…

Он отрицательно покачал головой и высвободился из объятий девушки. Затем протянул ей хрустящую банкноту, которую уже успел вытащить из кармана.

— Нет, не могу. У меня важные дела.

Лизетта ухватила купюру проворными пальчиками и проворчала:

— Какие дела могут быть у человека среди ночи? Интересно, чем ты занимаешься?

Внезапно снова раздался стук в дверь, и это избавило Кейна от необходимости отвечать. Взяв шляпу, он кивнул на прощание и направился к двери. Мужчина, ожидавший его в коридоре, тихо проговорил:

— Время не ждет, Рэнсом.

— Что случилось? — спросил Кейн, прикрывая за собой дверь.

— Об этом я должен был тебя спросить, — прозвучало в ответ. — Мак Броуди мертв.

Кейн стиснул зубы. — Как?

— Это нам и предстоит выяснить.

Рэнсом ненадолго задумался, потом произнес:

— Едем.

20 мая 1881 года

Трудно было бы представить более удобный для ограбления банк, чем банк в Бракстоне. На пыльных и малолюдных улицах этого небольшого техасского городка царила тишина, лишь разомлевшие от жары собаки время от времени лениво лаяли. Но даже собаки не обращали внимания на двух всадников, медленно продвигавшихся по улице, ведущей к банку.

Доехав до банка, всадники спешились и привязали лошадей к видавшему виды столбу. Оба были в надвинутых на лоб широкополых шляпах, и оба, несмотря на жару, не желали расставаться со своими плащами — лишь расстегнули их полы.

Немного постояв у столба, они подошли к ступенькам, ведущим на веранду, и там остановились, — очевидно, ждали кого-то. Но их ожидание длилось недолго. Внезапно на улице в клубах пыли появились еще трое всадников, и все трое — с оружием наперевес. Всадники оглашали городок громкими криками и свистом и стреляли в воздух.

Услышав выстрелы, Дженнифер Эллисон вздрогнула в испуге. Она сидела на краешке высокого табурета с булавками в зубах и шляпными перьями в руке. Внезапное появление шумной компании было подобно грому с ясного неба или фейерверку на Четвертое июля, и Дженни от неожиданности уколола булавкой палец.

— О, черт… — пробормотала девушка. Вытащив булавки изо рта, она несколько раз лизнула палец, затем поднялась на ноги и направилась к окну — ей хотелось посмотреть, что происходит на улице. Бракстон был довольно тихим местечком, и Дженни считала его даже скучным, так что этот необычный шум сулил некоторое разнообразие.

— О Боже! — воскликнула тетушка Эйприл, она тоже поднялась на ноги. — Интересно, что это может означать?

Покосившись на пожилую женщину, Дженни с усмешкой проговорила:

— Возможно, Томми Дженкинс снова привязал шутихи к хвосту лошади. — Заметив, что все еще держит в руке цветные перья, девушка положила их на стол, занимавший целый угол шляпного магазинчика. — Для десятилетнего мальчишки, — продолжала Дженни, — Томми слишком уж… сообразительный. И он постоянно что-нибудь придумывает.

Тетя Эйприл вздохнула и сокрушенно покачала головой:

— Да, верно. Он очень похож на Джонни, тебе так не кажется? Джонни тоже постоянно что-то придумывал и доставлял мне массу хлопот.

— У Джонни всегда хватало ума не поднимать шум на весь город, — возразила Дженни, ей захотелось заступиться за своего брата-близнеца.

Тут девушка вдруг вздрогнула и нахмурилась — было очевидно, что ей в голову пришла какая-то не очень приятная мысль. Отодвинув жалюзи, она выглянула на улицу. Увидев проскакавшую мимо магазинчика знакомую лошадь — причем лошадь была без всадника, — Дженни громко вскрикнула и бросилась к двери.

А двое мужчин, только что стоявшие у ступеней, в этот момент уже врывались в банк. Оба выхватили из-под плащей пистолеты, и один из бандитов закричал:

— Руки вверх!

Перепуганные насмерть кассиры безоговорочно подчинились. Налетчики же перелезли через прилавок и направились к большому металлическому ящику, стоявшему в самом дальнем углу.

Внезапно один из кассиров, молодой человек по имени Элиас, метнулся к решетчатой двери, ведущей в подвал. Однако скрыться кассиру не удалось — бандит, стоявший неподалеку от подвальной двери, навел на него пистолет и закричал:

— Не торопись! Открой сначала сейф! Элиас судорожно сглотнул и пробормотал:

— Я не могу. Дело в том, что этот замок…

— Ты лжешь! — заорал налетчик. — Открой, или же я…

— Да-да, я сейчас, — проговорил Элиас с дрожью в голосе.

Молодой человек подошел к сейфу, отпер дверцу — а в следующее мгновение он уже лежал на полу лицом вниз.

Грабители же молча переглянулись и принялись выгружать монеты и купюры в банковский холщовый мешок, который нашли рядом с сейфом. Минуту спустя — с улицы все еще доносились выстрелы — один из них взвалил мешок на плечо и, рассмеявшись, сказал:

— Благодарю.

Другой же приказал Элиасу подняться и повел его к решетчатой подвальной двери. Он запер молодого человека на замок и с усмешкой проговорил:

— Так будет лучше. Всем птичкам надлежит сидеть в клетке.

Тут Элиас не выдержал (его с детства прозвали Бердом) и, забыв о страхе, заявил:

— Тебя все равно поймают и вздернут!

И тотчас же длинный ствол пистолета проскользнул между решеток двери, и молодой клерк вскрикнул от боли, получив сильнейший удар в лицо.

Затем грабители выбежали из банка и, сбежав по ступеням, устремились к столбу, где привязали своих лошадей. Но тут же выяснилось, что быстрого отступления не получится. Услышав пальбу, обитатели городка высыпали на улицы, и многие из мужчин тотчас принялись стрелять в выбежавших из банка грабителей — горожане сразу же поняли, что произошло ограбление.

Однако бандиты все-таки добежали до столба и, отвязав лошадей, вскочили в седла. Увы, одному из них очень не повезло: вывалившись из седла, он рухнул на пыльную землю, — возможно, в него угодила пуля какого-нибудь меткого стрелка. А лошадь, лишившаяся всадника, поскакала дальше — именно ее увидела стоявшая у окна Дженни.

Но сейчас Дженни уже стояла на крыльце своего магазинчика. Тетушка что-то кричала ей из-за порога, однако девушка ее не слышала. «О Господи, неужели Джонни настолько глуп? — думала она, глядя вслед пегой лошади. — Хотя очень может быть, что это вовсе не он. Ведь в Техасе множество таких лошадей. Да-да, конечно, не он. Вряд ли Джонни настолько глуп, чтобы врываться в родной городок с бандой грабителей».

— Дженнифер Эллисон, немедленно вернись! — раздался отчаянный крик тетушки Эйприл. — Вернись, пока в тебя не угодила шальная пуля!

Дженни повиновалась, так как не хотела волновать тетю — с ней иногда случались истерические припадки.

— Только что банк ограбили, — сообщила девушка и тут же пожалела о своих словах.

Тетушка Эйприл громко вскрикнула и драматически заломила руки. Затем задвинула тяжелый засов на входной двери и бросилась к окну, чтобы закрыть жалюзи, — очевидно, опасалась, что какая-нибудь пуля, подобно легкомысленной бабочке, могла залететь в магазин. Немного успокоившись, пожилая женщина уселась на стул и, повернувшись к стоявшей у стола племяннице, проговорила: