Шеннон Дрейк - Неистовая принцесса

Поколебавшись, она встала с постели, прихватив с собой покрывало. Аларик нашел вино и наполнил два кубка. Они сидели на меховом покрывале, прижавшись друг к другу. Фаллон набросила второй конец им обоим на плечи.

— Сейчас, должно быть, ночь, — прошептала она. Аларик не мог отвести взгляда от ее изумительно красивого лица, от ясных голубых глаз, таивших нежность и мужество.

— Да, наверное, ночь. — Аларик улыбнулся, снова помешал дрова в камине и подбросил еще полено в огонь. Поцеловав ее в макушку, он добавил:

— Пожалуй, уже почти утро.

Фаллон прильнула к нему, и несколько секунд они молчали. Он ласково обнял ее за плечи, затем побаюкал тяжелые груди под покрывалом, удивляясь тому, как быстро способна она возбудить его.

— Ты не сожалеешь, что я прислал за тобой? — тихо спросил он.

Щеки ее зарделись… Кажется, с того времени прошла вечность. Фаллон легко вздохнула.

— Аларик, я… — Она помолчала. — Я не отрицаю того, что все это волшебно и изумительно, — прошептала она.

Он поймал ее пальцы и поцеловал их.

— Но мы враги…

— Да, Аларик, мы враги, это так. Никто из нас не способен это забыть.

Рука его напряглась.

— Ты моя, Фаллон… И не просто в фантазиях. Ты пришла ко мне не как пленница, а как любовница. Здесь действительно какое-то волшебство. И я иногда думаю, что твой знакомый священник…

— Отец Дамьен?

— Да, тот удивительный человек… Иногда я думаю, что он знаком с древней мудростью. Может, он напустил на нас чары? Ведь я готов поклясться, что околдован тобой.

Она покачала головой и улыбнулась. Мягкие золотистые отсветы пламени играли на его лице, а он был молодым, сильным и красивым. Сейчас он был не норманном, а мужчиной — блестящим мужчиной, которым всегда восхищался ее отец.

Но так не должно быть, она это знала. Она — дочь Гарольда и не может допустить, чтобы ее считали шлюхой норманна. А ничем другим для него ей быть не дано. Какое-то зловещее воспоминание довлело над ним, и он не верил ни одной женщине. Он никогда не женится на ней, но дело не только в этом. Смириться, выйти замуж за завоевателя было бы предательством.

Она намерена предать не свою страну, а Аларика, напоминала она себе. Она будет снова и снова восставать против него. И тем не менее она сейчас сидела рядом с ним, жаждала его прикосновений и ласки. Она любила, просто любила как мужчину.

Фаллон тяжело вздохнула.

— Между нами было так много всего. Я нисколько не сожалею об этой… сладостной сказке… Но я — твоя пленница и твой заклятый враг.

Аларик кивнул.

— Понимаю, — мягко сказал он. — Ты представляешь род великого короля. Его гордая, неистовая дочь. — Он наклонился и поцеловал ее, затем добавил: — Но у нас есть ночь, затем день и еще одна ночь, когда мы будем вместе.

Фаллон откинула голову и внимательно посмотрела на него. Сколько мирных часов им отпущено?

— Разве ты не собираешься уезжать с рассветом?

Он покачал головой.

— А зачем?

— Выполнять свои рыцарские обязанности в свободное от грабежей время.

— Ах, любовь моя, мне кажется, что это меня ограбила эта страна, — проговорил он. — Нет, у меня нет никаких дел завтра. — Он взял щепки для растопки. — Скажи мне, любовь моя, что ты больше всего ненавидишь из того, что я несу с собой?

Она посмотрела на него, удивляясь голосу и вопросу.

— Голод! — горячо сказала она. — У меня нет сил видеть истощенные лица, сознавать, что люди умирают голодной смертью.

Аларик бросил щепки в огонь.

— Исчезни, голод! — приказал он, и пламя взметнулось вверх.

Покрывало соскочило с обнаженных плеч Фаллон, и она тоже бросила щепку в камин.

— Я не могу смириться с уничтожением ни в чем не повинных людей! — воскликнула она. — Не могу видеть их рабами!

Дрова трещали и щелкали в огне. Аларик переплел свои пальцы с пальцами Фаллон.

— Ненавижу смерть и кровь! — выкрикнул он. — Не хочу, чтобы умирал мой лучший друг! Мне жаль, что погибли Гирт и Леофвин!

— Да! — снова воскликнула Фаллон, подбрасывая новую щепку в огонь. — Пусть моя мать не страдает наедине со своими мыслями!

Аларик бросил несколько сухих веток в огонь, отчего пламя ярко вспыхнуло.

— Исчезни, страдание! Здесь мир Фаллон, здесь хрустальный дворец! Здесь мы вдвоем, и сюда нет доступа ни злу, ни боли.

Не спуская с нее глаз, он поднес ее руку к своим губам и нежно поцеловал. Обнаженная и бесстыдная, Фаллон обвила руки вокруг его шеи, прижалась к нему. Они вместе опустились на мех. Положив Фаллон на спину, Аларик стал исступленно целовать ее, исцеловал от головы до ног, ослепленный и очарованный красотой ее тела.

Когда все осталось позади, Фаллон увидела, что мир полыхал праздничными красками — золотой, алой, нежно-розовой.

Она поняла, что наступила заря. Фаллон снова заснула и не слышала, как Аларик поднял ее и перенес на кровать.

Ей не нужно было одеял. Ей достаточно было тепла упругого мускулистого тела Аларика. Ей было приятно ощущать крепкие объятия его рук, прикосновение его живота к ее бедрам. Ей нравилось, что их ноги переплелись. Нравилось чувствовать его дыхание на своих щеках и ощущать движение его плоти в своем лоне. Скоро все кончится, но пока еще продолжалось и было сказочно прекрасным.

— Все кошмары в огонь! — сказала себе Фаллон, прижимаясь к Аларику. «Здесь мой мир, мой хрустальный дворец, и сюда нет доступа ни злу, ни боли!»

Рука мужчины коснулась ее живота и легла на лоно, породив в Фаллон пламя желания. Податливо разведя бедра, она целиком отдалась ласке.

Они не вставали целый день. Слуги приносили еду, и они лениво ели у камина. Они пили вино и предавались любви.

Размолвка возникла лишь тогда, когда речь зашла о Вильгельме. Положив подбородок на колени, Фаллон с тоской думала о предстоящем Рождестве. Год назад Эдуард находился на смертном одре, но Англия здравствовала.

— Значит, Вильгельм будет королем, — проговорила она задумчиво. — Помоги всем нам, Господи!

— Он поможет. А ты будешь присутствовать на коронации, — сказал Аларик.

Она яростно замахала головой.

— Нет, не буду!

— Будешь. Он так приказал.

— Я не исполняю приказов Вильгельма.

— Тогда исполнишь мой.

— Нет! — взвилась она, сверкнув глазами.

Аларик подошел к камину, затем повернулся к ней.

— Ты там будешь, Фаллон, и будешь вести себя спокойно и уважительно.

— Как я могу? — воскликнула она, вскакивая на ноги. — И как он может ожидать этого от меня?

— Как бы то ни было, леди, ты там будешь. Там будут северные герцоги, Эдгар Ателинг, Аэдит, священники — и ты.

— Я не буду!

— Смирись, или будешь сломлена, леди!

— Убей меня, мой господин! Ты же знаешь, что я не смирюсь.

— Проклятье! — в сердцах выругался Аларик и шагнул к ней. Однако, взяв ее за руку и притянув к себе, он перешел на хриплый шепот:

— В наш мир не войдет раздор! — И поцеловал ее.

Фаллон не считала, что об этом можно так просто забыть. Она заколотила кулачками по его груди, однако поцелуй был слишком страстным и сладким. О предмете разногласий перестали говорить и предались волнующим ласкам.

Когда прошла вторая ночь и наступила заря, он надел кольчугу, латы и все боевое снаряжение. Лишь сейчас Фаллон поняла, что он строил для нее мир из фантазии. А теперь наступила суровая реальность, и Аларик должен был ей соответствовать.

Фаллон была полна решимости не присутствовать на коронации Вильгельма. Она будет сопротивляться, рыдать и царапаться, пока каким-то образом не сумеет уклониться от этого.

Когда Аларик уходил, она прикинулась сидящей. Он нежно поцеловал ее в брови и губы, но она вновь ощутила, что их разделяет барьер. Сейчас граф был в доспехах, в глазах виднелся холодный блеск, словно их он тоже, подобно мечу и щиту, уже приготовил для битвы. Затем он повернулся и вышел из комнаты.

Фаллон поднялась и попросила слугу принести воды.

Появилась старая согбенная женщина. Фаллон сказала, чтобы прислали кого-нибудь другого — старухе вряд ли будет по силам поднимать тяжелые ведра. Однако служанка сказала, что это ее обязанности.

Фаллон погрузилась в корыто и блаженно закрыла глаза, наслаждаясь теплом и покоем. Внезапно к ней приблизилась старуха и зашептала:

— Завтра утром, миледи. Граф будет у герцога, стражу усыпят, а южную дверь на улицу отопрут.

Фаллон мгновенно открыла глаза и села в корыте.

— Ты пришла от Галена!

Старуха улыбнулась и еще больше понизила голос.

— Встреча будет в таверне ирландца, что у реки. Ваши браться скрываются, но они встретят вас, если смогут. Если не смогут, у двери ждет огромный корнуэллец по имени Альфред. Он проводит вас к датскому кузену Эрику Улфсону. Вы меня поняли, госпожа?

Фаллон проглотила подступивший к горлу комок. Если братья не придут, она должна будет убедить Эрика привести с собой флот викингов и включиться в борьбу на их стороне,

И тогда Англия освободится от ига Вильгельма. Ей не доведется увидеть коронацию этого ублюдка. Сама же Фаллон освободится от Аларика и от паутины страсти, в которую она попала.

Руки Фаллон дрожали. Она прижала их к лицу.

— Да, я понимаю, — тихо сказала она. Время любви кончилось. Снова настало время борьбы. Она предупреждала Аларика, что он остается ее врагом.

Старуха ушла, а вода в пустом корыте остыла, как тот ледяной дворец, куда нет доступа злу. Как бы ей ни было страшно, но решение ее было бесповоротно.

В детстве и ранней юности Фаллон неоднократно бывала в Винчестере, поскольку это было одно из самых излюбленных мест короля Эдуарда. Она отлично знала дворец. Ей не составляло труда отыскать кухню, комнаты для гостей, музыкальную комнату, десятки спален. Она чувствовала себя здесь почти так же уверенно, как в Бошеме. Несмотря на присутствие стражи, она могла свободно ходить по дворцу, посещать конюшни и даже купеческие палатки у реки.