Сюзанна Энок - Неисправимый повеса

— Это будет очень любезно с вашей стороны, — проговорила она вслух. После чего подошла ближе и села рядом с виконтессой, хотя на самом деле вместо этого лучше бы проглотила жука. — Я слышала, — продолжала девушка восхищенным тоном, — что ваш супруг во многом обязан вам своими успехами на политическом поприще. А я как раз… не знаю, как помочь своему брату Виктору в этом деле.

Улыбка леди Гладстон стала мягче и снисходительнее.

— О! Для начала, конечно же, надо иметь знакомство с нужными людьми. И еще…

— Где он?! — перед ними стоял лорд Гладстон. На гладком и красном, словно свекла, лице торчали рыбьи глаза, даже еще более выпуклые, чем обычно. Он топнул ногой. — Где этот мерзавец?!

Виконтесса выпрямилась, хотя, судя по всему, ей было уже поздновато разыгрывать невинность.

— Кого ты ищешь, любовь моя? Мы беседовали с мисс Раддик, но если надо, я с удовольствием помогу тебе найти того, кто тебе нужен.

«„Прекрасно!“ — подумала Эвелина, когда разъяренный взгляд виконта сверкнул в ее направлении. Только этого ей и не хватало: оказаться вовлеченной в один из позорных скандалов Сент-Обина! Виктор теперь ее из дома не выпустит, хотя во всем происходящем его, и только его, вина.

— Ты прекрасно знаешь, кого я ищу, Фатима! А ты, девочка, ты видела этого негодяя?..

— Эви! Вот ты где! — Как всегда вовремя, перед ними появилась Джорджиана, леди Дэр, и схватила Эвелину за руки. — Ты должна пойти со мной и поучаствовать в одном споре. Дэр говорит, что прав он, но мы же прекрасно знаем, что это не так!

Джорджи потянула ее из алькова в куда менее насыщенную скандалами часть бального зала, но все же Эви ухитрилась кивнуть на прощание лорду и леди Гладстон.

— Хвала Всевышнему! — воскликнула она. — Я уже думала, что обречена!

— Что, во имя Господа, ты делала с леди Гладстон?! — спросила Джорджиана, отпуская ее.

Эвелина вздохнула:

— Спроси у Виктора.

— А-а… Твой братец пытается занять место Плимптона в палате, так? До меня дошли слухи.

— Да. Мне так все надоело. Почти пять лет его не было в стране, и все же он до сих пор не интересуется моим мнением о чем-нибудь или ком-нибудь в Лондоне. Просто посылает меня «поболтать» с теми людьми, которых считает наиболее полезными.

Лицо Джорджианы стало задумчивым.

— Гм… Наши родственники не всегда бывают такими, как нам хотелось бы. Однако ты можешь сделать Виктора объектом своего эксперимента.

— Только не это! — Эвелину всю передернуло. — Я жду, что Люсинда сделает первый шаг. Кроме того, раз ты со своим Дэром дошла до членовредительства, я скорее всего попросту прикончу Виктора!

— Тебе виднее. Но по опыту могу сказать, что объект эксперимента может и сам выбрать тебя.

— Ха! Только не в том случае, когда для тупых политических друзей Виктора я кажусь всего лишь пустоголовой, но обаятельной дурочкой. Они не отважатся на большее, чем просто любезное обхождение. Боже, они даже никогда не хмурятся!

Леди Дэр рассмеялась и снова взяла Эвелину под руку.

— Хватит об этом. Пойди потанцуй с Тристаном. Можешь даже пнуть его, если вдруг захочется.

— Но мне нравится твой Тристан, — запротестовала Эвелина, улыбаясь и про себя восхваляя Господа за то, что у нее есть хорошие друзья, не имеющие никакого отношения к политике. — И он иногда хмурится!

Улыбка Джорджианы стала мягче.

— Да, хмурится. Правда же?

— Лангли, вы не видели моего брата? — прошептала Эвелина, когда дворецкий поднес ей шаль.

— Он в гостиной, мисс, читает утреннюю газету, — так же тихо ответил дворецкий. — Думаю, у вас есть еще по меньшей мере минут пять.

— Великолепно! Я буду у тетушки Хаутон. Дворецкий открыл дверь, проводил девушку наружу и помог ей взобраться в семейную коляску Раддиков.

— Очень хорошо, мисс Раддик.

Он тихонько затворил за ней дверь, но Эви не осмелилась перевести дыхание, пока кучер благополучно не выехал по короткой подъездной аллее за ворота. Слава Богу! Хватит ей уже слушать бесконечные жалобы Виктора на то, что она «упустила такой прекрасный шанс очаровать лорда и леди Гладстон».

Если он попробует послать ее к ним еще раз или же начнет указывать ей, с кем говорить, а с кем нет у тетушки, то Эви попросту сбежит из Лондона и присоединится к бродячему цирку.

Карета шумно катилась вверх по Честерфилд-Хилл, после чего повернула на северо-восток, подальше от центра. Дом, в котором жили ее дядя с тетей, так долго принадлежал Хаутонам, что высшие слои лондонского общества переехали, а он остался здесь. И все же дом был великолепным, но поскольку большую часть соседей теперь составляли торговцы да адвокаты, тетушка Хаутон просто не поднимала шторы на окнах.

Пятнадцатью минутами позже кучер свернул на Грейт-Титчфилд-роуд, как делал обычно, и Эви подалась вперед. По левой стороне улицы тянулась длинная череда серых бараков — некогда пристанище армии Георга II, ныне — место обитания приюта «Заря надежды».

Большинство людей, принадлежащих к высшим слоям общества, закрывали занавески своих колясок, предпочитая думать, что этого места попросту не существует. Для Эви, однако, в последнее время это заведение было чем-то гораздо большим, чем простое бельмо на глазу. Дело в том, что Эвелина однажды успела заметить в окнах лица детей, выглядывавших на улицу. Смотревших на нее.

Примерно неделю назад она набрала с собой большую сумку конфет, других сладостей и побольше еды и попросила Филиппа остановить коляску. Подойдя к тяжелым деревянным дверям, она нашла в себе силы постучаться. Дети бурно радовались ее появлению — или скорее конфетам, которые она раздала им. И в целом эта встреча оказалась очень… поучительной.

Эвелина тут же решила, что приедет сюда еще, однако экономка, окинув девушку скептическим взглядом, грубо попросила ее уйти, после чего неохотно сообщила, что любые пожертвования могут производиться лишь с согласия членов попечительского совета приюта.

Эвелина прижалась к окну кареты.

— Филипп, останови, пожалуйста, здесь.

Кучер съехал к обочине и осадил лошадей. Попечительский совет собирался именно сегодня — в это самое время, если говорить точно. Филипп открыл перед ней дверь, и Эви встала.

— Подожди, пожалуйста, меня здесь, — сказала девушка через плечо. Она осторожно перешла оживленную улицу и направилась к высокому мрачному зданию. Может, хоть здесь ей удастся стать полезной.

Экономка с серьезным лицом открыла тяжелые двери и удивленно уставилась на девушку.

— Да, мисс?

— Вы сказали, что попечительский совет собирается сегодня утром. Это правда?

— Да, но…

— Мне нужно кое-что обсудить с этими людьми.

Экономка продолжала недоверчиво смотреть на Эви, и тогда та напустила на себя одно из самых высокомерных, заносчивых и наиболее действенных выражений лица, обычно практикуемых ее братом, и подняла одну бровь. Все еще колеблясь, женщина повернулась и повела Эвелину к винтовой лестнице.

Следовавшая за ней девушка усилием воли пыталась подавить все возрастающее чувство тревоги, смешанное с предвкушением. Она ненавидела публичные речи и, когда приходилось выступать перед аудиторией, начинала заикаться как гусыня. С другой стороны, еще меньше ее прельщала перспектива прозябать в праздности или же помогать Виктору в его амбициозных планах и общаться с «правильными людьми». При этой мысли Эвелина даже поморщилась от отвращения. Сейчас она действует по собственной воле и желанию. Она действует ради себя — и тех детишек, которых бросили в стенах мрачных серых бараков.

— Подождите здесь, — велела ей экономка.

Бросив последний взгляд назад, словно пытаясь удостовериться, что Эвелина не передумала и не сбежала, женщина постучала в массивные дубовые двери. Услышав разрешение войти, она толкнула створку и исчезла в открывшейся комнате.

Эви бросила взгляд на часы, висевшие на стене. Тетушка будет ждать ее сегодня утром, и если племянница не приедет вовремя, она пошлет кого-нибудь к Виктору, чтобы сообщить, что Эвелина пропустила «Политическое чаепитие женщин Западного Суссекса». Какое глупейшее название для горстки особ женского пола, которые не занимаются ничем, кроме как вышивают носовые платки цветами определенных политиков. И попутно сплетничают о тех, кто на столь важное собрание не пришел. Дверь снова отворилась.

— Проходите, мисс.

Обхватив себя руками, чтобы скрыть дрожь, Эвелина прошла мимо экономки в просторную, шикарно обставленную комнату — видимо, в былые времена здесь обитал офицерский состав томившейся в бараках армии. Ей приходилось видеть еще большую пышность в домах Мейфэра, но сейчас Эвелину больше всего поразило то, как сильно обстановка отличалась от простых серых коридоров и комнат, расположенных этажом ниже.

Как только она переступила порог, с полдюжины мужчин приветственно поднялись со своих мест, взмахивая руками в задымленном воздухе, как будто желая очистить его от запаха дорогих сигар.

Волнение Эви почти сразу улетучилось — слава Богу, всех присутствующих она знала.

— Доброе утро, мисс Раддик! — проговорил сэр Эдвард Уиллсли, удивленно подняв брови. — Что же привело вас сюда в такой прекрасный день?

Эвелина сделала реверанс, хотя по положению была выше большинства присутствующих. Вежливость и лесть всегда приносят больше результатов, чем простое соблюдение формальностей.

— Меня привел сюда приют «Заря надежды», сэр Эдвард. Некоторое время назад мне сказали, что если я хочу жертвовать своим временем и…-некоторыми другими вещами для этого заведения, мне нужно разрешение совета попечителей. — Она улыбнулась. — А это и есть вы, разве нет?