Лорен Блэйкли - Нехилый камешек

Я застываю.

Не в силах дышать. Даже моргать. Единственное, что я могу – смотреть на ее великолепную фигуру. Светлые волосы струятся по моей рубашке. Шарлотта теребит пуговицу, словно не знает, куда деть руки. Сильные обнаженные и безупречные ноги слегка скрывают края рубашки. Я не знаю, надеты ли на ней до сих пор трусики, но планирую это выяснить.

Каждый молекул внутри меня гудит. Мне нужно коснуться ее прекрасного тела. Поцеловать каждый миллиметр кожи. Облизать, попробовать и хорошенько трахнуть.

Подарить ей массу удовольствия.

– Ты пытаешься соблазнить меня? – спрашиваю я, подходя к ней.

– Да, – хрипло шепчет она. – Сработало?

Я киваю:

– С одним маленьким исключением, так не должно быть.

Хватит ей устанавливать правила и принимать решения. Хорошего понемногу. Это моя территория, и главный здесь я.

Я окидываю ее взглядом с макушки до пят и наблюдаю за ее реакцией. Шарлотта тяжело дышит, глаза блестят от желания.

– О чем ты?

– Не ты соблазняешь меня, – я провожу костяшками пальцев по ее щеке, Шарлотта трепещет от моего прикосновения. Теперь контроль в моих руках. – Это я соблазняю тебя.

С великой силой приходит великая ответственность.

Не секрет, что я «хорошо оснащен». Шарлотта уже поняла это, хотя даже не раздела меня. Но, когда у тебя член намного больше среднего размера, секрет успеха в том, что ты не должен размахивать им, как большой бейсбольной битой. Наоборот стоит относиться к нему, как бейсбольный менеджер к лучшему клоузеру[13]. Член с огневой мощью – твое секретное оружие, и на вес золота знать, как правильно разыграть матч, расставив игроков на поле. Смысл в том, что член никогда не должен быть звездой выступления.

На первом месте всегда девушка. Она должна чувствовать это от начала и до конца. Нужно правильно ее разогреть. А для этого использовать все свои инструменты: руки, пальцы, рот, язык и слова.

К счастью, я отлично в этом разбираюсь и намерен показать Шарлотте все, на что способен.

Для начала слова…

– Я должен кое в чем признаться, – говорю я.

– В чем?

– Знаю, ты пыталась доказать, что мы можем оставаться друзьями, пока мы смотрели сериалы. Но я не очень был настроен на дружеский лад.

– Нет? – спрашивает она, а в глазах мелькает беспокойство.

Я качаю головой:

– О какой дружбе может идти речь, когда я не мог перестать думать, насколько сладки твои губы, – шепчу я, и беспокойство в глазах Шарлотты превращается в искры желания. Ее грудь поднимается и опускается, словно каждый вздох подпитывает предвкушение близкого наслаждения.

Я обхватываю ее лицо руками, склоняюсь к губам и целую.

Ласково сводя с ума. Мягкий, медленный, дразнящий поцелуй подстегивает желание и несет скрытое обещание. Я прижимаюсь к ее рту, пробуя, заявляя права, а потом скольжу языком между красных жаждущих губ.

Наши языки переплетаются, и у меня вырывается стон.

Это не первый наш поцелуй, но впервые мы не собираемся им ограничиваться. Мы целуемся, осознавая, что собираемся довести дело до конца.

Ее груди прижимаются к моей рубашке, и очень скоро я намерен уделить им особое внимание. Я скрупулезно изучу эту великолепную грудь, а потом проведу сладостные часы, исследуя каждый миллиметр тела.

Вот так я ее целую. С обещанием предстоящего наслаждения.

Ее.

Многократного.

Разорвав поцелуй, я провожу большим пальцем по ее верхней губе, помечая территорию.

У нее вырывается тихий стон, полный страсти.

– Ты на вкус как вишневая конфета, текила и желание, – говорю я ей, опуская руку на шею и проводя пальцами по мягкой, нежной коже. – А теперь, когда узнал вкус твоих губ, я сгораю от желания попробовать тебя всю. Увидеть обнаженной. Я несколько дней не переставая только и мечтал об этом.

– Тогда раздень меня, – говорит она с мольбой.

– Ну, раз ты так любезно просишь, – отвечаю я едва слышно и медленно расстегиваю одну пуговицу, а затем другую. Я полностью опьянен, зная, что не только увижу грудь Шарлотты, но буду прикасаться, целовать и ласкать ее. Пульс зашкаливает от предвкушения, а стук моего сердца, кажется, слышен на всю квартиру. Мне хочется навечно запечатлеть этот момент в памяти. Никогда не забуду, каково снимать рубашку с Шарлотты.

Она проводит языком по губам, глаза сверкают, а тело слегка дрожит. Шарлотта напоминает красивую птицу в клетке: крылья трепещутся, сердце бешено колотится, стремясь вырваться на свободу.

Я стану ее единственным освободителем. Позволю вырваться и воспарить к небесам.

Еще одна пуговица выскальзывает из плена, и мои пальцы скользят по ложбинке.

Шарлотта судорожно дышит, а у меня вырывается стон. Мы оба одновременно ухмыляемся от осознания истины. Не нужно быть телепатом, чтобы понять, как мне нравится прикасаться к ней, и в каком от этого Шарлотта восторге. Несмотря на то, что грудь уже неприкрыта, я не спешу распахивать рубашку. Упорно жду, когда расстегну каждую проклятую пуговицу. Я в предвкушении охренительного момента, когда, наконец, увижу ее обнаженное великолепие. Я уже знаю, Шарлотта прекрасней любого бриллианта.

Добравшись до последней пуговицы, я провожу пальцем по нежной плоти, и у Шарлотты с губ срывается стон.

Последняя пуговица выскальзывает из петельки, и я отступаю на шаг.

Я сражен наповал, стоящей передо мной женщиной. Шарлотта всегда была красивой, но сейчас, стоя у белой стены в лучах лунного света, льнущего из балкона, она не просто красива.

Она ангел, спустившийся согрешить со мной.

Рубашка наполовину распахнута, открывая взору аппетитную полоску кожи, начиная от яремной впадинки, ложбинки между грудей и вниз до пупка. На ней розовые кружевные трусики с низкой посадкой. Взявшись за воротник, я стягиваю ткань по ее плечам, но на секунду останавливаюсь и целую ключицу. Ткань плавно скользит вниз, а я усыпаю дорожку из поцелуев от ее локтя до запястья.

Со счастливым вздохом Шарлотта скидывает рубашку на пол. В груди разгорается безумный огонь от ее вида, вкуса и запаха.

Боже милостивый, раздевать ее все равно, что разворачивать подарок. Когда развязываешь бантик, открываешь упаковку и понимаешь, что внутри тебя ждет, намного больше, чем ты смел мечтать на Рождество.

Шарлотта небесной красоты.

У нее круглая полная грудь с напряженными вздернутыми сосками. Живот плоский и мягкий, а бедра умоляют о прикосновениях, чтобы я их сжимал, пока овладеваю ей.  Мой член затвердел, как сталь, от этого восхитительного образа.

Но в первую очередь я уделю особое внимание ее груди. Обхватываю их руками и сжимаю. При первом прикосновении у Шарлотты срывается стон, и она откидывает голову назад к стене.

– Хочешь знать, какие еще совсем не дружеские мысли меня посещали? – хрипло шепчу я ей на ухо, поглаживая мягкую плоть вокруг сосков.

– Да. О чем? – звонко спрашивает она, тая от моих прикосновений.

– Мне было интересно, понравится ли тебе так же, как мне, когда я буду ласкать твою грудь ртом.  – Я слегка отстраняюсь и смотрю ей в глаза. – Как, по-твоему, я угадал?

Она быстро кивает. И от такого отчаянного рвения горячие искры молнией устремляются вниз по позвоночнику. Ее ответ – словно мечта, именно такой реакции я от нее хотел… чтобы ночь со мной оказалось лучше любой ее фантазии.

Хочу, чтобы реальность превзошла все ее ожидания.

Тем более, я еще никогда не видел такую Шарлотту, как в последние несколько дней. Девушку, которая стремится подразнить меня или забирается на колени в такси, или шепчет пошлости на ухо, выходя из комнаты. О, не сомневаюсь она неподалеку. Но сейчас на ее месте более мягкая и уязвимая Шарлотта, и именно ее я хочу больше всего.

Ей я смогу управлять.

Довести до исступления.

Овладеть.

Наклоняюсь и прижимаюсь ртом к одной из великолепных холмиков и обхватываю губами твердый, как алмаз, сосок. У нее вырывается тихий всхлип. Шарлотта зарывается пальцами в моих волосах и сжимает их, когда я накрываю руками ее груди и осторожно тяну сосок зубами.

Пальцы смыкаются на мягкой плоти, и в голове мелькает мысль, как же здорово будет когда-нибудь трахнуть ее грудь, скользя в ложбинке членом. Ее груди чертовски сексапильные и чувствительные от простого прикосновения моего языка.

Я мог бы трахнуть этих красавиц, кончая на нежную кожу. Но не сегодня. Это ночь Шарлотты, а не моя.

Перехожу ко второй груди, ласкаю языком, уделяя ей столько же внимания. Звуки, срывающиеся с ее ротика, отвечают на мой вопрос, как сильно ей это нравится. У нее от каждого моего поцелуя и облизывания перехватывает дыхание. Так что ответ однозначно положительный.

– Значит, тебе это нравится, так же, как и мне, – говорю я.

– О, дааа….

Ответ протяжен и полон страсти, точно песня. Очень порочная песня.

С каждым сантиметром я спускаюсь все ниже по ее телу, целуя живот, исследуя языком бедра. Она вздрагивает и стонет, прерывисто дыша, пока я пробую миллиметр за миллиметром ее кожу.

Вырисовываю сладкую линию вокруг ее пупка и до конца осознаю, насколько сильно хочу, чтобы эта ночь стала для нее удивительной. Чтобы она чувствовала себя обожаемой и в тоже время хорошенько оттраханной.

Путешествуя вниз по ее телу, мой язык исследует край розовых, почти прозрачных трусиков, а потом проскальзывает под резинку, и Шарлотта вздрагивает. Единственное место, где я сейчас хочу быть – это ее киска. Единственное во всей вселенной.

Я просовываю палец под тонкую резинку розового кружева, как вдруг Шарлотта меня окрикивает:

– Спенсер.