– О-о-о… – Бетани шевельнулась, затем потянулась. Щеки ее порозовели, и она, открыв глаза, с улыбкой сказала: – Здравствуй, Коннел!

– Здравствуй, милая. – Он поцеловал ее в губы.

– А я… мы… – Бетани окинула взглядом пещеру. – Кажется, совсем стемнело, и Росс…

– Да, ты права, – сказал Коннел. – Пора возвращаться в Гленмид.

Бетани кивнула, но не двинулась с места.

Коннел вновь ощутил груз, ответственности – ему предстояло так много сделать в последующие недели. Дело, которому Коннел посвятил всю свою жизнь, сейчас всецело зависело от случайных обстоятельств. И еще у него была Бетани, приехавшая в Ирландию в надежде найти новый дом для себя и для своего сына. Она мечтала начать здесь новую жизнь, после того как ее жизнь в Америке искалечил Финн.

И теперь… Теперь она могла снова все потерять. Мысль об этом сейчас беспокоила Коннела больше всех других забот.

Коннел встал и помог подняться Бетани. Не в силах удержаться, он еще раз ее поцеловал, и она ответила на его поцелуй.

Сиденье кабриолета было еще влажным, но лошадь не пострадала – Коннел нашел ей надежное убежище недалеко от пещеры. Небо почти очистилось от туч, но уже темнело – за дальними холмами догорали последние лучи заходящего солнца, «Домашние, конечно же, будут волноваться», – подумал Коннел и вдруг рассмеялся при этой мысли. Возможно, Бетани и впрямь приехала в Ирландию в поисках семьи, но оказалось, что обрел семью именно он, Коннел Делейни. Джек, Бриджет, Бетани и даже маленький Росс – все они являлись его семьей.

Прикрыв сидевшую рядом Бетани своим плащом, Коннел хлестнул лошадь и направил ее в сторону Гленмида. И теперь мысли, которые он гнал прочь, пока они с Бетани находились в пещере, снова вернулись. Он вспомнил о «Каррэ», куда им вскоре предстояло отправиться.

Украдкой поглядывая на свою спутницу, Коннел любовался ею. Когда же она обратила на него взор своих чудесных голубых глаз, он ласково ей улыбнулся. Бетани нуждалась в защите, именно за ней она сюда приехала. И он сделает все возможное, чтобы предоставить ей защиту. Ей и ее маленькому сыну. Своей семье. Он будет защищать свою семью всеми силами.

– У тебя все хорошо? – Бетани прижалась к его плечу.

Он кивнул и вдруг почувствовал, что ему ужасно хочется развернуть экипаж и вернуться в пещеру, хочется еще немного времени побыть наедине с Бетани, побыть там, где им никто не смог бы помещать.

– Я просто подумал, что еще никогда не получал столько удовольствия от грозы и дождя, – сказал Коннел с улыбкой.

Щеки Бетани окрасились румянцем, и она улыбнулась ему в ответ.

– Я тебе верю, и я согласна с тобой. Но ты… Отчего-то ты нахмурился.

– Думал о делах. Нам надо будет очень многое сделать, чтобы добиться успеха в «Каррэ».

Глава 15

Осторожно высвободив руку из-под головы Вивиан, Джеймс выскользнул из постели. Прежде чем подойти к окну, он прикрыл плечи любовницы одеялом, после чего открыл ставню и, закурив, с наслаждением затянулся манильской сигарой.

Он очень надеялся, что в комнаты не потянет сигарным дымом и запахом – это непременно вызвало бы подозрения у прислуги. А ведь он представил Вивиан как свою кузину, поэтому должен был делать все от него зависящее, чтобы поддержать эту версию.

Конечно, для курения, чтобы не привлекать внимания прислуги, ему следовало бы спуститься в кабинет или по крайней мере перейти на свою половину. Но очень уж он любил смотреть на спящую Вивиан. Созерцание этой прекрасной сцены стало одним из его любимейших занятий.

Гроза утихла перед самым заходом солнца. Вечернее небо прояснилось, и на нем ослепительно сияли, точно отшлифованные, чистые и ясные звезды, И ветер тоже почти утих – теперь слышалось уже не громкое завывание, а тихий шепот.

Стоя у окна, Джеймс наблюдал, как улетают в сгущавшиеся сумерки пущенные им колечки дыма. В последнее время им часто владела грусть, чего прежде никогда не случалось. Ни в тот год, когда малярия унесла их с сестрой родителей, ни даже тогда, когда он, получив страшное известие о смерти Розалин, вернулся домой. С тех пор Джеймс был одинок в своем горе и гневе.

Однако теперь, в эти последние дни, ему следовало бы радоваться, даже ликовать.

Ведь он был близок к реализации своего плана, на осуществление которого ушло десять лет. Да, его труды подходили к завершению – и разве не к этому он стремился долгие годы? Разве не в этом состояла месть – месть за Розалин?

Джеймс сокрушенно покачал головой и снова затянулся сигарой. Увы, вместо радости и восторга он чувствовал пустоту в душе. Пожалуй, лишь присутствие Вивиан хоть немного отвлекало от грустных мыслей.

Да-да, здесь, в этой комнате, в ее постели, он находил… покой и умиротворение, которых прежде не знал, и, временами это даже отчасти тревожило. Но почему? На этот вопрос он пока не мог ответить.

Выпустив последнее облачко дыма, Джеймс швырнул окурок сигары в темноту и, отвернувшись от окна, в задумчивости прошелся по комнате.

Несомненно, он не был готов отпустить Вивиан, по крайней мере, сейчас. Стоило ей появиться в какой-либо комнате, и она словно заполняла ее всю своим присутствием. Вела же себя вызывающе – была кокетлива и чувственна, даже в одежде. Без одежды же становилась самой отзывчивой и изобретательной из всех женщин, которых он когда-либо знал.

За последние несколько лет они с Вивиан виделись не раз – во время его визитов в Америку. И каждый раз он получал огромное удовольствие от общения с этой замечательной женщиной – причем не только в тех случаях, когда ложился с ней в постель. Да, было совершенно очевидно, что его влечение к Вивиан нисколько не уменьшилось – напротив, даже возрастало с каждой встречей, с каждым днем…

Но вот чего Джеймс никак не ожидал, чего никак не мог предвидеть, так это вот таких вот чувств, как сейчас, когда вид Вивиан, спящей и беззащитной, бередил душу и вызывал странные мысли и желания. Ему хотелось защитить эту женщину, хотелось оградить ее от всех неприятностей, от всех жизненных тягот и испытаний. Вот только как совместить эти его чувства и желания с теми заданиями, которые он собирался дать Вивиан? Джеймс не мог ответить на подобный вопрос, и очень может быть, что именно это его и беспокоило.

Впрочем, он все же надеялся, что сумеет справиться со своими чувствами и с любым препятствием ради реализации своего плана. Да, когда потребуется, он непременно справится, а пока что он будет наслаждаться обществом красавицы Вивиан. Потом, когда все это закончится, он, возможно, женится на ней – лишь бы только и впредь переживать ночи, подобные этой.

Снова повернувшись к постели, Джеймс обнаружил, что она пуста. И тотчас же руки Вивиан скользнули по его плечам и дальше – к груди. Прижавшись к нему всем телом, она весело засмеялась:

– Я надеялась застать тебя врасплох, любимый.

Тоже рассмеявшись, Джеймс закрыл глаза, наслаждаясь теплом, исходившим от любовницы. Ему не хватало решимости признаться самому себе в том, что Вивиан получила над ним почти неограниченную власть. Не исключено даже, что он чуть-чуть влюбился в нее, но не говорить же ей об этом…

Высвободившись из объятий Вивиан, Джеймс сказал:

– Возвращайся в постель, дорогая.

– Только с тобой, милый. – Она пристально посмотрела на него. – Каждую ночь ты тайком ускользаешь от меня, покидаешь меня. Останься хотя бы сегодня.

Итак, Вивиан знала. По крайней мере, знала о том, что он любит смотреть, как она спит. Хотя, конечно же, она не догадывалась, о чем он в такие минуты думает. У него не было ни малейшего желания делиться с ней своими мыслями. Если бы Вивиан узнала, о чем он думает, она получила бы над ним еще большую власть, и это могло бы помешать реализации его планов. Джеймс привлек любовницу к себе и поцеловал в губы. Затем отстранился и заглянул ей в глаза.

– Дорогая, ты прекрасно знаешь, что я не могу остаться. – Джеймс пересек спальню и, выйдя в небольшую гостиную, стал одеваться, чтобы потом удалиться в собственную комнату. Снова взглянув на Вивиан, громко проговорил: – Иди в постель, иначе замерзнешь.

– Но, Джеймс… – Вивиан стояла в дверях в алом сатиновом халате; ее черные волосы в беспорядке разметались по плечам. – Дорогой, мне нужно больше.

– Больше… чего? – Джеймс едва заметно нахмурился и, взяв любовницу за подбородок, заглянул ей в глаза. – Чего больше, Вивиан?

Она судорожно сглотнула.

– Раз уж Шерман… умер… раз уж так… Я ведь приехала к тебе, дорогой.

– И я принял тебя. Без всяких колебаний. Принял в свой дом, в свою постель. Разве не так?

Вивиан кивнула:

– Да, конечно. И я всегда выполняла все, о чем ты просил. – Она не спускала с Джеймса глаз. – Я стала любовницей Финна Делейни и передавала все, что ты хотел. А моя роль в его… уходе… О, это разрушило мою жизнь! – В глазах Вивиан блеснули слезы.

– Я все это знаю, дорогая. – Джеймс вдруг почувствовал себя виноватым. – Но что же еще ты от меня хочешь?

– Я хочу знать, какова моя выгода.

– Выгода? Деньги? – Джеймс ушам своим не верил. Слушать такие речи среди ночи?.. Выслушивать такое от Вивиан? Джеймс едва сдержался, чтобы не схватить ее за горло и не придушить на месте. – Дорогая, ты желаешь поговорить о том, сколько стоит твоя помощь?

Вивиан чуть отступила; в ее темных глазах пылал гнев.

– Не смей больше никогда так говорить, – тихо сказала она. – За твою месть я заплатила высокую цену, Джеймс. И ничего не просила у тебя взамен. Я проделала столь долгий путь не для того, чтобы получить от тебя деньги. Я приехала сюда за тобой.

Если бы Вивиан прокричала эти слова, эффект был бы тот же. Только Розалин когда-то могла так кратко и ясно донести до Джеймса свою мысль. Но, кроме сестры, никто еще не осмеливался так говорить с ним, и Джеймс сейчас был весьма озадачен.

Сделав глубокий вдох, Вивиан на мгновение прикрыла глаза, йотом вновь заговорила: