Бетани перенесла поднос с чаем к окну и, отхлебывая из чашки, стала любоваться синевшими вдали холмами. Неудивительно, что Финн любил эти места. Ярко-зеленые сочные пастбища, огороженные белыми изгородями аккуратные загоны для выездки, сараи между домов под соломенными крышами – Гленмид был прекрасен. Хорошо, если бы Росс почувствовал это место своим домом. Но прежде чем это случится, прежде чем они осядут в Гленмиде, она должна узнать все о семействе Делейни и об этом месте. И конечно же, надо выяснить, почему ее муж уехал отсюда.

Теперь, когда прошло первое волнение, связанное с их приездом, она не позволит Коннелу запугать ее – что бы он о ней ни думал. И Коннелу не удастся вывести ее из равновесия. Она будет спокойно задавать свои вопросы и так же спокойно отвечать на вопросы Коннела.

Минуту спустя, уже допивая чай, Бетани увидела. Коннела, широким шагом направляющегося от конюшен к дому.

Глава 5

Вытащив, из кармана кошелек, Коннел бросил его на стол с чувством удовлетворения – сегодня он неплохо заработал. Сосед купил у него несколько жеребят и пообещал вернуться в конце лета, чтобы купить, еще с десяток.

Если бы не приезд в поместье семейства Финна, Коннел мог бы считать этот день, удачным. Открыв нижний ящик стола, он извлек оттуда коробку с наличными и гроссбух. Утомительные и скучные расчеты ужасно его нервировали, но любое, серьезное дело требовало постоянного и строжайшего учета.

Коннел постарался успокоить, себя этой мыслью, хотя на самом деле, готов– был заняться: чем угодно, лишь бы не думать о Бетани. Ему требовалось хотя бы на несколько часов, уйти, от действительности и от необходимости смириться с тем, что Гленмид уже никогда не будет прежним. И естественно, принимая решение о кредите, следовало учитывать приезд Бетани с сыном. Вопрос этот они с Джеймсом собирались предварительно обсудить.

Коннел внимательно посмотрел на небо, где над холмами Килдэра собирались облака. Надвигалась гроза, предвещавшая непогоду.

Дженна и Бриджет уехали, в деревню, мальчик все еще играл в саду, и в доме царили тишина и покой, которых Коннел всегда добивался. Но почему же у него сейчас так неспокойно, на душе?

«Будь поосторожнее со своими желаниями, мальчик», – вспомнилось Коннелу одно из любимейших предостережений Джека. Он со вздохом уставился на страницы раскрытого гроссбуха и пробормотал:

– Да, верно… Следует проявлять осторожность.

– Доброе утро, – раздался вдруг женский голос.

Коннел вздрогнул от неожиданности и, подняв голову, увидел стоявшую в дверях Бетани. Она разглядывала Коннела тем же испытующим взглядом, которым на него обычно смотрел годовалый жеребец Чемпион Джозеф, когда ему предлагалось пройти по периметру учебного загона.

– А что, в Америке не принято стучаться, прежде чем войти в комнату? – резко спросил Коннел. Ему очень хотелось, чтобы эта женщина держалась от него как можно дальше.

Гостья пожала плечами:

– Дверь, как вы видите, открыта. И я ведь еще не переступила порог, не так ли? Я очень надеялась, что сегодня утром мы постараемся быть вежливыми друг с другом.

Бетани не спасовала перед его грубостью, и это, как ни странно, понравилось Коннелу, хотя ее появление и вызывало у него некоторое раздражение. Впрочем, она была права. Если они каждую свою встречу будут проводить на ножах, пользы не будет ни ей, ни ему. По крайней мере, до тех пор, пока они не уладят свои дела.

– Прошу прощения, – сказал Коннел. – Позвольте начать все с самого начала. Доброе утро, миссис Делейни. Можно пригласить вас войти? – Чуть склонив голову к плечу, он улыбнулся и добавил: – Очень надеюсь, что вам у меня понравилось и что вы смогли как следует отдохнуть после ночных приключений. – Коннел умолк и мысленно добавил: «Ну что, хватит с тебя вежливости?»

– Да, смогла, – кивнула Бетани. – Настолько, насколько возможно было при сложившихся обстоятельствах. – Переступив порог кабинета, она одарила Коннела очаровательной улыбкой, хотя ее прекрасные голубые глаза при этом не улыбались. – Благодарю за беспокойство.

В тоне Бетани не прозвучало ни тени сарказма, ни малейшего намека на их вчерашнее столкновение. «Что ж, очень хорошо», – подумал Коннел. Он вовсе не собирался приносить гостье какие-либо извинения.

На Бетани было серое с коричневым платье, которое очень ей шло, хотя и придавало сходство с гувернанткой. Но подобный наряд, вероятно, делал Бетани менее привлекательной в глазах Финна. И если так, если Финн действительно не замечал трогательного очарования своей супруги, то он просто-напросто был слеп. «Да-да, игнорировать такую очаровательную женщину, как Бетани, мог только бесчувственный чурбан», – подумал Коннел, и эта мысль привела его в раздражение. Он тотчас же одернул себя, вспомнив о том, что Бетани пришла сюда вовсе не в поисках сочувствия. Да, она пришла совсем с другими целями, ибо держала под мышкой пачку бумаг, перетянутую черной лентой.

Невольно нахмурившись, Коннел спросил:

– Чем могу быть вам полезен?

– Нам нужно поговорить, – ответила Бетани и тут же добавила: – Если только вам сейчас это удобно.

У Коннела защемило в груди. Самая обычная фраза, но в последний раз он слышал эти слова из женских уст в день смерти Розалин. Коннел невольно вздохнул. С первых же минут своего появления в этом доме Бетани вроде бы и не делала ничего особенного, но постоянно раздражала его и создавала проблемы. И было бы глупо уклоняться от серьезного разговора. Отсрочка совершенно ничего не давала. Увы, приходилось признать: он, Коннел, не единственный владелец Гленмидских конюшен. Мальчишка тоже Делейни, и, следовательно, они с Бетани должны что-то решить, должны распределить по справедливости доли наследства.

– Если вас это устраивает, прошу садиться, – проворчал Коннел, указав на стул.

Бетани кивнула и, усевшись, продолжала.

– Полагаю, что сейчас мы все еще под впечатлением от нашей первой встречи, мистер Делейни. Но я очень надеюсь, что мы сможем держать себя в рамках приличий.

– Ради вашего сына, не так ли? – с усмешкой проговорил Коннел и мысленно добавил: «Наверное, нам лучше обойтись и без физической близости». Если обсуждение получится излишне «горячим», то стоявший между ними широкий стол, заваленный бумагами, мог бы охладить их пыл. Во всяком случае, Коннел твердо решил, что не допустит повторения вчерашней сцены на кухне. Да-да, он не собирался поддаваться на женские уловки вдовы Финна, он не позволит диктовать ему какие-либо условия.

Гостья молчала, и Коннел с удовлетворением отметил, что она нервничает. Подавшись вперед, Коннел положил на стол руки и проговорил:

– Так что бы вы хотели обсудить, миссис Делении? Я вас внимательно слушаю.

Собравшись с духом, Бетани заговорила:

– Я, кажется, вчера уже сообщала вам; Росс – единственная причина, по которой я здесь. И единственная причина, по которой мы будем здесь оставаться. Мы приехали сюда не в поисках удачи. Поверьте, я привезла своего сына в Ирландию только для того, чтобы устроить его будущее…

Бетани внезапно умолкла и, судорожно сглотнув, на мгновение потупилась.

Коннел откашлялся и проворчал:

– Пожалуйста, выражайтесь, яснее. Что вы имеете в виду? – Он нисколько не сомневался в том, что. Бетани собиралась бороться за часть законного наследства сына. Да и глупо было бы отказываться от своей доли – этого нельзя было не признать.

Тихонько вздохнув, Бетани вновь заговорила:

– Видите ли, у меня к вам много вопросов, на которые можете ответить только вы, уж если отец Финна отошел в мир иной. Я хочу расспросить вас о родственниках моего мужа. Вы должны сказать больше… больше того, что сказали прошедшей ночью.

– Итак, вы проделали весь этот долгий путь лишь для того, чтобы получить урок истории? – съязвил Коннел и тут же пожалел о своих словах. Гораздо больше он смог бы выудить из Бетани, занимая нейтральную позицию. Пытаясь зайти с другой стороны, он сказал: – Какой смысл ворошить прошлое, если голова кругом идет от проблем настоящего и будущего?

– Мой отец всегда меня учил: забывая ошибки прошлого, мы непременно их повторим. Именно поэтому я и хочу вас расспросить… – Вскинув подбородок, Бетани продолжала: – Да-да, хочу расспросить, и я буду задавать свои вопросы до тех пор, пока не получу на них ответы. Более того, я желаю получить ответы непосредственно от вас, а не собирать слухи у ваших соседей, как вы мне вчера предлагали.

– Ваш отец был мудрым человеком. И вы говорите как очень, решительная женщина. – Коннел тяжело вздохнул… Следовало признать, что Бетани была права: пусть уж лучше она узнает основные факты от него, а не от кого-нибудь из «доброжелателей».

– Так как же? – спросила Бетани. – Вы готовы отвечать?

Коннел утвердительно кивнул:

– Хорошо. Начинайте свой допрос. Возможно, вы будете разочарованы моими ответами, но вам следует понять, что я не смогу откровенно ответить на все ваши вопросы. Возможно, ваше замужество и делает нас родственниками, но оно не дает вам права вторгаться в мою личную жизнь.

Встав из-за стола, Коннел подошел к окну и увидел, что тучи уже заслонили солнце над пастбищами, а на дворе сильно потемнело. Она хочет знать правду, чтобы рассказать ее своему сыну. Сыну Финна. Насколько откровенным можно быть с этой женщиной? Сколько правды сможет вынести мальчик? И самое главное: надо убедить Бетани в том, что Гленмид – не то место, где может обосноваться женщина с маленьким сыном.

Повернувшись к гостье, Коннел сказал:

– Спрашивайте. Я слушаю вас. Только не забывайте: моя личная жизнь вас не касается.

– Да, конечно, – кивнула Бетани. – Это справедливо. А я потом постараюсь ответить на ваши вопросы с предельной откровенностью. Возможно, после этого мы сможем обсудить… наши планы на будущее. – Бетани на мгновение умолкла, потом, сделав глубокий вдох, проговорила: – Большую часть утра Росс провел с нянькой, на попечении которой были еще вы с Финном. Росс наверняка захочет знать, что случилось с его отцом и с вами, когда вы были детьми. А я понятия не имею, что ему ответить.