Элизабет Кейз - Негодник

Графство Килдэр, Ирландия

1844 год

– Ты убил своего брата.

«Убил?» Слово иглой пронзило и без того наполненное болью сердце.

«Нет». Коннел Делейни попытался приподняться, несмотря на давящую на грудь раскаленную гирю. Единственное, что он смог выдавить, – это слабый хрип. Сил хватало только на прерывистое дыхание – мелкими, резкими глотками, – но и это было нелегкой задачей.

– Ну, и что теперь с тобой делать? – Скрипучий голос дяди Бреннана доносился словно откуда-то издалека.

Мысли Коннела путались; во рту же была нестерпимая горечь. Проклятие – если бы только открыть хотя бы один глаз! Борьба вымотала его, и он вконец обессилел.

На нем лежало плотное покрывало, и все же ему было холодно, нестерпимо холодно. Что произошло? Что сейчас с ним происходит?

Неожиданная мысль – мысль, холодящая еще более: горечь во рту – это не желчь, а кровь.

Да, кровь.

Громко стуча каблуками, к постели подошел еще кто-то. Кто-то бодрствующий вместе с дядей Бреннаном.

Коннел снова попытался открыть глаза, попытался дернуться или хотя бы издать звук, чтобы показать присутствующим, что он еще с ними. Но ничто не помогало избавиться от теснившего грудь ощущения смерти.

– Он обезумел от гнева…

«Финн».

– Пытался разложить передо мной все события по полочкам, как он обычно это делает.

Человек, которого Коннел всегда считал не двоюродным, а родным братом, оставайся верен своей натуре – старался вывернуться, переложив всю вину на другого.

– О чем ты только думал, затеяв дуэль с Коннелом? – резко перебил сына дядя Бреннан. – С ума ты сошел, согласившись? Ведь он гораздо лучший стрелок, чем ты, Финн. И тут не важно, кто из вас более виновен. Теперь из-за вашей дурости я теряю вас обоих.

«Из-за дурости?.. Дуэль! Розалин!..» Вспомнившиеся обрывки событий словно холодными кусочками льда обложили сердце. Рози умерла. Обманутая в своей невинности: Обманутая в своей вере в помолвку. Он не смог защитить ее и не смог отомстить. Мысль эта толкнула Коннела дальше – во тьму.

– Это был несчастный случай, – запротестовал Финн. – От горя он потерял голову. Мой пистолет дал осечку…

– Лжец! – раздался громкий голос Джека, и Коннел снова очнулся; он знал: Джек – его единственный друг в этой комнате.

– Все, хватит! – рявкнул дядя Бреннан. – Мы любыми способами должны выйти из этой… Из этой печальной неразберихи. Джек, посмотри-ка, нет ли поблизости лошади доктора Райана. Коннела надо спасти во что бы то ни стало. Доктор должен сделать все, что в его силах. Пусть по крайней мере продлит жизнь этому парню насколько возможно.

– Коннелу стреляли в спину! – Голос Джека дрожал от ярости.

Джек Брениген, не упускавший случая поскандалить, мог только испортить и без того трагически начавшийся вечер.

– Вот что, Бреннан Делейни… На этот раз семья не позволит вам скрыть выходку Финна, Здесь не одна семья вовлечена. Малышки Рози…

– Мы можем обсудить это позднее! Сейчас Коннелу нужен доктор! – перебил Джека дядя Бреннан. – Приведи сюда Райана и проследи, чтобы он взял все, что нужно.

В другое время Коннел обязательно попытался бы вмешаться в перепалку. Но в данную минуту он едва чувствовал собственное тело – лишь время от времени ощущал присутствие боли. Да, он был слишком слаб, чтобы возразить или спорить.

– Это еще не конец! – прокричал Джек, словно отвечая на его мысли. Он протопал к двери и вышел. А может быть, это конец?..

– Но, отец, неужели ты не понимаешь?.. – Голос Финна, напряженный и нерешительный, прозвучал еще ближе, и Коннелу показалось, что он почти физически ощущал страх кузена. Да, конечно же, тот паниковал – в этом не могло быть сомнений.

– Помолчи. Нет времени притворяться, – заявил дядя Бреннан, и Финн не посмел что-либо возразить. – С Кэри я все улажу. С Джеком Бренигеном – тоже. А ты должен убраться отсюда подальше. И побыстрее. Одному Богу известно, сколько еще протянет Коннел. Как бы там ни было, я не хочу, чтобы моего сына повесили за убийство.

Коннелу очень хотелось отдернуть руку, когда Финн пожал ее своими потными пальцами. Но Коннел не смог этого сделать – словно уже агония закончилась.

– Увы, Розалин умерла. А теперь вот Коннел…

Голос Финна звучал совсем тихо – так он всегда говорил, когда хотел загладить свою вину. И сейчас он, наверное, понурился. Наверное, даже опустился у кровати на колени, полный раскаяния, – должно быть, впечатляющая получилась картина.

Перед Коннелом вдруг возникло печальное женское лицо. Бедняжка… Милая Рози… А ведь все могло бы сложиться иначе, разгляди он вовремя всю глубину ее отчаяния. Если бы он дал Рози уверенность, которой ей так не хватало, если бы предоставил защиту, которой она заслуживала, после того как, набравшись наконец мужества, сделала свое признание. Его снова захлестнуло чувство вины, но, увы, было уже слишком поздно.

– Коннел разделит с тобой вину. Я позабочусь об этом, – сказал дядя Бреннан и подтолкнул Финна. к выходу. – По крайней мере, ему придется на собственной шкуре испытать жизнь в позоре. Вот тебе деньги, Финн. Пока Джек и доктор будут заняты здесь, ты должен отправиться в путь. Отплывешь на первом же корабле, отплывающем из Дублина. Отправляйся в Америку. И вот письмо к моему старому другу, который поможет тебе там. Никто не должен знать, где ты находишься, пока я не дам тебе знать, что можно спокойно возвращаться.

– Прости меня, Коннел. Мне правда очень жаль. – Как часто в детстве Финн произносил эти слова – и вот теперь он этими же словами провожает его, Коннела, в могилу.

В следующее мгновение дверь затворилась, и Коннел остался в полном одиночестве. Окруженный кромешной темнотой, он уже чувствовал объятия смерти.

Графство Килдэр, Ирландия 1855 год

«Нечестивец».

Репутация, которую он создал себе за прошедшие десять лет, отдавала полынной горечью. Держа стакан в руке, Коннел Делейни в задумчивости наблюдал, как за далекие холмы Килдэра садилось угасающее солнце.

Тяжело вздохнув, он с усмешкой пробормотал:

– Да, действительно нечестивец.

Бумаги, разбросанные по столу за его спиной, совершенно ничего не объясняли, не доставляли удовлетворения, на которое он рассчитывал, начиная много лет назад свое исследование. В бумагах этих содержались только давно известные факты, и, просматривая их, Коннел то и дело вздыхал.

Он как раз отхлебнул из стакана, когда мальчишка от поверенного доставил ему пакет из Бостона. Но Коннел по-прежнему созерцал раскинувшиеся перед ним поля и луга Гленмид. Созерцал свое поместье.

Внезапно из холла донесся стук башмаков, и минуту спустя дверь кабинета с шумом распахнулась – у порога стоял Джек.

– Что там с кузнецом? – спросил Коннел, не оборачиваясь. Он был не готов взглянуть в лицо своему дяде. Пока не готов.

– Вообще-то все в порядке, – ответил Джек. Пожав плечами, добавил: – Но мне кажется, тебе не очень понравится счет, так что лучше сам взгляни на некоторые пункты, пока кузнец не уехал.

Тяжелые шаги и звон льда о донышко стакана свидетельствовали о том, что Джек налил себе виски из графина. Коннел невольно улыбнулся. Джек никогда не стучался, перед тем как войти, и никогда не дожидался предложения выпить – то есть пренебрегал условностями. Честность, бесцеремонность, порядочность – эти отличительные черты его характера были присущи и другим родственникам Коннела по материнской линии.

– Я вижу, ты уже закончил со счетами, – пробурчал Джек. – Что-то слишком уж быстро…

Гроссбухи, которые Коннел обычно проверял довольно долго, все еще были разбросаны по столу за его спиной, но о них он уже давно не думал. В очередной раз вздохнув, Коннел помотал головой; ему вдруг показалось, что с того часа, когда он проснулся утром, прошел целый год.

– А каковы новости от твоего поверенного? – спросил дядюшка после минутного молчания. – Думаю, не такие уж они и важные. Я прямо сказал об этом Дженне О’Тул, которую ты зачем-то послал за мной в конюшни.

Коннел молча отхлебнул из своего стакана. Виски пробежало горячей волной по всему телу и словно вывело его из оцепенения. Коннел сомневался, что экономка хотя бы приблизительно представляла себе, насколько важное известие он получил. Ведь получены были долгожданные ответы. Да-да, долгожданные. Но как ни странно, пи малейшего удовлетворения он не чувствовал. Интересно, почему? И разве не к этому он стремился все эти годы?

– А письмо из Америки? – спросил Джек. – В нем про Финна? Или оно от самого Финна?

Коннел кивнул, но не проронил ни слова.

– У меня есть что ему сказать, – проворчал Джек, нахмурившись. – И имей в виду: он не имеет права, претендовать на что-то в Гленмиде. Его претензии закончились в тот самый день, когда он предал тебя с твоей девушкой и выстрелил тебе в спину. Он измазал тебя всего дегтем своих «подвигов» на долгие годы, и у него не хватит наглости что-то требовать.

– Нет-нет. – Коннел покачал головой. – Конечно, нет. – Он наконец-то обернулся и посмотрел на дядю. За прошедшие десять лет когда-то черные волосы Блэк Джека Бренигена изрядно поседели, но, несмотря на это, он оставался все таким же энергичным и обладал все тем же громовым голосом. – Дело в том, что Финн уже никогда не потребует, – добавил Коннел с грустной усмешкой.

Джек молчал, глядя на него с удивлением, и Коннел, сделав еще глоток виски, сообщил:

– Моего кузена уже нет в живых. Финна застрелил человек, заставший его в постели своей жены. Это произошло несколько месяцев назад. Так что теперь я стал единственным хозяином Гленмида.