Когда он взглянул на неё сейчас, стоявшую с прямой спиной и высоко поднятым подбородком, казалось бы, она была все той же. За исключением того, что уголки её остекленевших глаз были опущены, а брови ещё чуть-чуть сдвинулись. Её челюсть подёргивалась, когда она сглатывала.
Они вдалбливали ей всё то, что сказал её бывший.
Со своего места в кресле он взял её за руку и сжал. Она не ответила, и её рука была холодной: наверное, из-за остановки циркуляции двадцать минут назад. А кто-нибудь из них удосужился рассказать ей обо всех её подкупающих качествах?
— Она симпатичная, Нана. И слишком хороша для меня.
Если и была хоть доля правды во всей той лжи, что они наговорили, так это она и есть.
Взгляд Камрин упёрся в пол, когда она забрала свою ладонь из его руки. Прокашлявшись, она сказала:
— Дайте мне минутку, чтобы умыться к ужину, и потом я помогу вам накрыть на стол.
Спокойная, как всегда, она прошла к лестнице на другой стороне комнаты, поднялась наверх, и только после того как он услышал, что дверь закрылась, началась болтовня. Трой поднялся и посмотрел в окно, увидев Фишера, расхаживающего во дворе. Его взгляд упал на Хизер, которая пожёвывала свою губу.
Трой покачал головой и обратился к остальным:
— Мы с Камрин теперь вместе. Это не шутка и это не обсуждается.
И прежде чем они смогли бы ещё больше его разозлить, вынудив сказать что-то, о чём он бы пожалел, Трой вышел за дверь, чтобы встретиться с Фишером. Стараясь изобразить беззаботность, которую не ощущал, он сел на верхнюю ступеньку крыльца и стал ждать Фишера.
Через пару секунд Фишер развернулся к нему, его тёмно-карие глаза сузились до щёлочек.
Прежде чем его друг смог нанести удар, Трой выставил руки.
— Никаких синяков под глазами на свадьбе, дружище.
Широкая челюсть Фишера расслабилась, когда он выпрямился. Он провёл ладонью по коротким, волнистым каштановым волосам.
— Как ты мог не рассказать мне, Трой? Как? — Он прошёлся к обочине и обратно. — Камрин? В самом деле?
Не было никакого логического или безопасного объяснения, так что Трой сплёл пальцы и посмотрел вниз.
— Разве у тебя в Милуоки закончились женщины? Раз тебе пришлось трахаться сейчас с ней?
Трой заскрипел зубами.
— Сегодня у тебя было очень сильное потрясение, так что я спущу это. Но даже у меня есть предел, Фишер.
— Она не просто какая-нибудь девушка. Она не игрушка. Встречаться — это не игра для неё.
— Я в курсе! — взревел Трой, поднимаясь. Он опустил руки на бедра и сосредоточился на горшке с бегониями, чтобы не сказать чего-нибудь лишнего.
— Как… — выдохнул Фишер, скрестив руки на груди. — Как долго это продолжается?
Трой извлёк из памяти информацию, которую сообщила ему Кэм.
— Начиная с прошлого января. Я был в Чикаго и заскочил, чтобы поздороваться. Кое-что… произошло.
— Произошло, — тупо повторил Фишер. — Произошло.
Трой провёл рукой по лицу.
— Сожалею, что не рассказал тебе раньше. — Не то чтобы он мог, учитывая, что сам только вчера узнал.
— Так не пойдёт. — Когда Трой собрался спорить, Фишер поднял руку. — Я против.
— Я достаточно хорош, чтобы быть твоим лучшим другом, но недостаточно хорош для неё. Так, Фишер? Она заслуживает лучшего, чем строителя с осуждённым отцом-пьяницей?
Фишер закрыл глаза и уронил голову. Трой думал, он будет отрицать это, но тот не стал, подтверждая реальную правду. Он был недостаточно хорош. Он никогда не будет достаточно хорош. Он не был по-настоящему членом семьи, не по крови. Они всегда будут на её стороне. Они будут на её стороне, когда свадьба останется позади. И он останется один.
— Ради всего святого, это же Камрин, — проговорил Фишер. — Она легко не привязывается. Когда ты её оставишь, а ты оставишь, это её убьёт.
Он не мог рассказать Фишеру правду, в том числе и о том, что именно Камрин собиралась положить конец их фальшивым отношениям, а не Трой. Фишер был его лучшим другом почти всю его жизнь, как и братом, как если бы они были связаны родством. Он ничего не знал о том, что на самом деле происходит, так что его слова резали гораздо глубже, чем всё, что пьяница-отец когда-либо говорил Трою.
— Поверь в меня хоть немного, Фишер. Кэм другая. Сейчас всё по-другому. — Это всё, что он мог сказать.
Фишер покачал головой и уставился на него.
— Да поможет мне Бог, тебе лучше очень хорошо подумать о том, что ты делаешь. А пока держись от меня подальше.
Трой наблюдал, как тот обходит дом и исчезает из поля зрения.
А потом вздохнул.
Вилки скреблись о тарелки. Губы отпивали из чашек. Чавканье было таким громким, что у Камрин разболелась голова. Она почти предпочла допрос тишине.
Йяка Митч запихнул в себя кусочек сармы и заговорил с набитым ртом:
— Итак, вы двое спите вместе?
И она ошибалась. Молчание было лучше. Намного, намного лучше.
— Конечно, спят, — сказала её мама. — Верно?
— Джентльмен никогда не скажет, — ответил Трой.
— Ха, — произнесла кума Виола. — Ты не джентльмен, Трой Лански.
Камрин очень осторожно положила вилку, хотя она и не ела ничего.
— Некоторые вопросы являются личными. Даже в этой семье.
Кума Виола пожала плечами и посмотрела в свою тарелку.
— Бьюсь об заклад, что Кэм во время секса перечисляет цифры продаж.
Йяка Гарольд закашлялся.
— Хорошая шутка.
А Нана ещё не съела ни кусочка.
— Я, например, не уверена, что они встречаются.
Здорово. И что теперь? Речь пойдёт об их сексуальных позах?
Глаза Наны сузились, и Камрин понадобились все её ресурсы, чтобы не выбежать из комнаты.
— Трой, она храпит?
Веселье в глазах Троя не ослабило её напряжения. У него был шанс пятьдесят на пятьдесят дать правильный ответ.
— Нет.
— Видите, я же говорила — это ложь, — проговорила Нана, вскидывая руки в воздухе для драматизма. — Она храпит громче, чем носорог во время течки.
Хизер положила ладонь на руку Наны.
— Я не хочу знать, откуда ты знаешь, как звучит носорог во время течки. И мне очень неприятно говорить тебе об этом, но это ты та, кто всегда храпит. Я в течение шестнадцати лет жила в одной комнате с Камрин. Она не храпит.
Голубцы поднялись с противня и начали танцевать вальс на обеденном столе. Камрин наблюдала за ними, кружащимися вокруг маслёнки до тех пор, пока Нана снова не открыла свой рот.
— Какого цвета нижнее белье на ней сегодня, Трой?
Сарма плюхнулась обратно вниз.
Йяка Митч рассмеялся.
— Она носит белые хлопковые трусики. Она слишком консервативна, чтобы покупать что-нибудь сексуальное. Я прав, Кэм?
Он посмотрел на неё, как если бы она на самом деле ответила на этот вопрос.
— Если уж вам так обязательно надо знать об этом, то они голубые. — Трой посмотрел на неё, улыбка на полную мощность на месте, как бы говоря: «Видишь, говорил же, что они спросят».
— Докажи, — потребовала Нана.
Все за столом посмотрели на Камрин.
— Я не покажу вам своё нижнее белье.
— Ай, да ладно, дорогая, — протянул Трой.
Её сильно подмывало воткнуть вилку прямо ему в лоб.
— Нет.
Фишер бросил приборы на тарелку. Лязгающий звук длился дольше его молчания.
— Можем мы прекратить говорить об этом? — прокричал он больше как приказ, чем вопрос.
— А на моих трусиках «Красавица и Чудовище», — сказала Эмили, сама невинность.
Анна встала.
— Кэм, не могла бы ты мне помочь на кухне на минутку?
Анна только что стала её любимым человеком на планете. Камрин собиралась посвятить ей храм на лужайке перед домом.
— Конечно. — Она поднялась и последовала за своей невесткой из комнаты.
Пока Анна стояла над тортом, разрезая его на маленькие кусочки, она покачала головой.
— Я молчала об этом до сих пор, но всё же должна спросить. Ты уверена, что знаешь, что делаешь?
Кэм передавала ей тарелки, чтобы она могла разложить торт.
— Я так думала. Но сейчас уже не совсем уверена.
Анна улыбнулась и посмотрела на неё с понимающим выражением лица.
— Они кучка сумасшедших, но они успокоятся. — Она подошла к её стороне стойки и обняла за плечи. — А знаешь ли ты, что заткнёт их быстрее?
Прежде чем Камрин посмела бы спросить, Анна приподняла подол её платья, заглянула под него и опустила обратно быстрее, чем Камрин успела моргнуть.
— О боже, они голубые.
Камрин вздохнула.
— Не могу поверить, что ты только что это сделала. Ты слишком долго прожила в этой семье. Они тебя развратили.
— Расслабься, — сказала она, протягивая ей две тарелочки торта. — Я делаю это ради тебя.
— В этой семье нет ничего святого? — пробормотала Кэм, не ожидая ответа.
Анна взяла две тарелки.
— Шутишь? Когда я была беременна Эмили, то молилась день и ночь, чтобы у меня не начались схватки в присутствии семьи. И что произошло? Схватки начались во время воскресного ужина. Знаешь ли ты, какой это ужас рожать в одной комнате с десятком людей? — Анна улыбнулась, несмотря на воспоминание. — Но когда она родилась, Кэм, это того стоило. У Троя никого нет. Можешь ли ты себе это представить? Какой бы иногда злобной и сумасшедшей ни была твоя семья, я бы выбрала её, чем вообще никакой.
Позволить Анне стать голосом разума. Поставить себя на её место.
— Ты права. Ты абсолютно права. Спасибо.
Улыбка Анны никогда не гаснет.
— Позволь им свыкнуться с мыслью. И это тоже пройдёт.
Они прошли обратно в переполненную столовую, чтобы раздать десерт. Как только у всех были полные рты, Анна сказала:
"Нефункциональный тест" отзывы
Отзывы читателей о книге "Нефункциональный тест". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Нефункциональный тест" друзьям в соцсетях.