Эти обязанности были самыми приятными аспектами в её прежней работе. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Камрин выжидала концовки.

Тревор встал и жестом предложил ей следовать за ним из офиса. Он указал на несколько кабинетов вдоль южной стены. Каждый из которых был занят двумя молодыми женщинами и мужчиной её возраста.

— Это наши графические дизайнеры, Эшли и Сьюзен, и наш технарь, Бен. — Они помахали рукой. Камрин помахала в ответ.

Она последовала за ним через несколько комнат к северной стене.

— Это наш конференц-зал, а вон там комната отдыха.

Конференц-зал был отделан в весело-жёлтых тонах, и там стоял большой чёрный овальный стол. Проектор и iPad-станция были установлены в углу возле пятидесятидюймового телевизора с плоским экраном. А комната отдыха была весенне-зелёной. Два кофейных столика украшали угол. На стойке располагались кофе-машины, кофеварка, микроволновая печь и тостер. Возле раковины стоял холодильник, обклеенный стикерами.

Впечатлившись и испытав зависть, Камрин кивнула, следуя за ним обратно в сторону его кабинета ну восточной стены. Но вместо того чтобы пройти в его офис, они вошли в другой кабинет близкий по размеру к его собственному.

— Большая часть этой работы также связана с людскими ресурсами. До сих пор этим занимался я. Но я это ненавижу. У нас есть бухгалтер, но он работает неполный день и на самом деле занимается только бухгалтерскими книгами. Вам придётся составлять платёжные ведомости, когда он в отпуске. А этот кабинет станет вашим.

Её челюсть отвисла во второй раз. Угловой кабинет? С видом на озеро Мичиган? Кленовые полки от пола до потолка, выстроенные вдоль всей площади за рабочим столом в том же стиле. Шкаф. Само помещение выкрашено в васильковый цвет. А под окном разместился тёмно-синий кожаный диванчик. В её прежнем кабинете едва хватало места для компьютерного стула, а она чуть ли не отделом управляла.

— Звучит ли всё это для вас приемлемо?

Она взглянула на него и откашлялась.

— Да, конечно.

Они прошли обратно в его кабинет и присели.

— У нас очень непринуждённая обстановка. Вместо «свободных пятниц»[33], у нас «свободные понедельники». Понедельники — отстой, а отсутствие официальной формы одежды делает этот день лучше. В остальном у нас неформальный дресс-код, за исключением случав, когда нужно встретиться с клиентами.

Это объясняло его джинсы. И волосы.

Он поднял её резюме и пробежался по нему взглядом.

— Похоже, вы знакомы со всеми обязанностями. Я уже проверил ваши рекомендации. О вас очень хорошо отзываются. Что касается зарплаты, я могу выплачивать вам столько же, сколько вы получали на последней работе. Но не могу предложить больше, пока мы не заполучим больше клиентов, чего я не могу сделать, не заполнив должность. — Он откинулся в кресле, сложив руки за головой. — Итак, вы хотите получить эту работу?

Она почувствовала, как её брови взметнулись вверх. Он серьёзно?

— Когда я могу начать?

— Сначала я должен сказать вам кое-что. Что-то очень серьёзное.

Она так и знала. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. И хотя она тщательно изучила компанию до своего прихода, отметив стабильный рост бизнеса и хорошие оценки, ей было интересно, в чём подвох.

— И что же?

Он нахмурился.

— Я хорват. Это может внести противоречие к тому, что вы сербка. — По его лицу расплылась медленная, непринуждённая улыбка.

У неё вырвался смех, прежде чем она смогла его сдержать.

— До тех пор, пока вы не скажите об этом моей маме, всё должно быть в порядке.

— Хорошо, — сказал он, поднимаясь. — Вы можете начать со следующего понедельника. Обратитесь к секретарю на обратном пути. Она приведёт ваши документы в порядок.

Улыбнувшись, она пожала ему руку и направилась к двери. Но неотступное сомнение продолжало эхом звучать в её голове. Она обернулась.

— Это может прозвучать глупо, но могу ли я спросить, почему именно я? У вас, должно быть, было несколько собеседований на эту должность.

Он скрестил руки на груди и пожал плечами.

— Вы зрелый представитель с опытом. Вы так же первый человек, который не дал мне стандартного ответа, когда я попросил рассказать побольше о себе. Мне нужна личность.

Он считает, что она личность?

Камрин уставилась на него, ощущая комок в горле. Неделю назад ей бы отказали в этой работе. Неделю назад она была статуей. Роботом, как выразился Максвелл. Но Трой всё изменил. Раскрыл её. Показал ей, кем она была внутри, и позволил ей снова стать собой.

И чёрт. Она уже скучала по нему.

Кивнув, она ушла.

Камрин воспользовалась своим запасным ключом, чтобы открыть дверь в квартиру Максвелла. Зная, что он в любой момент может вернуться домой из офиса, она налила себе стакан воды и села на диван, дожидаясь его.

Кондоминиум Максвелла с двумя спальнями находился на восемнадцатом этаже возле северной стороны Чикаго и стоил больше, чем она могла заработать за пять лет. Он нанял дизайнера, когда только его купил. Несколько недель назад она считала его современным, но сейчас он ощущался просто холодным. Серые стены, чёрно-белое абстрактное искусство. Не то что дом Троя. Тот был мужским, но показывал индивидуальность. Стиль. Вкус.

У Максвелла имелась только одна книжная полка. Что было преступлением само по себе. Что ещё хуже, на полках выстроились документальные финансовые отчёты. Ни одного заглавия художественной литературы. Она готова была поспорить, что нашла бы множество литературы у Троя. Кэм улыбнулась. В том числе и романы.

У Максвелла также не было фотографий. Ни её, ни его мамы, ни друзей. Если они вообще у него были. Такой могла бы быть и её жизнь. Если бы он не разорвал их отношения, сейчас они могли бы сидеть вместе, вероятно, обсуждая ажиотаж вокруг свадьбы Хизер и насколько та была безвкусной.

Ей было интересно, действительно ли Максвелл хочет её вернуть. Камрин спрашивала себя, что вообще увидела в нём в первую очередь.

Открылась дверь, и она поднялась, ставя стакан с водой на подставку.

— Ты здесь, — произнёс Максвелл с энтузиазмом слизняка. Он бросил ключи на стойку и подошёл к ней, проведя руками вверх и вниз по её рукам. Ни поцелуя в щёку, ни улыбки.

— Ты попросил меня прийти.

— Ты ела?

— Да, — солгала она.

— Я закажу из того тайского местечка, которое тебе нравится, — продолжал он, словно не слыша того, что она сказала. Он часто так делал, и две недели назад её это нисколько не волновало.

— Я же сказала, что поела. И я ненавижу тайскую кухню. Это ты её обожаешь.

Он повернулся, держа сотовый в руке, с выражением шока на лице. Не похоже, что она залепила парню пощёчину!

— Хорошо. — Он убрал телефон в карман, черты его лица расслабились. — У меня есть интересные новости. Фирма, возможно, позвонит тебе, чтобы ты вернулась. Компания «Обувь Фензер» отказалась от наших услуг, когда узнала, что ты уволилась. Президент упрекнул Алисию за то, что она позволила тебе уйти. Они хотят, чтобы она отложила всё в сторону и…

— У меня есть работа, — спокойно произнесла она. Ох, но так приятно знать, что они облажались. Знать, что Алисия получила выговор за ошибку. Ей хотелось станцевать счастливый танец. Но вместо этого она лишь посмотрела на Максвелла.

— С каких пор?

— С сегодняшнего дня. Я начинаю со следующей недели. — Она села на стул у стойки и сложила руки на коленях.

Он уставился на неё так, словно у Камрин выросло две головы и она извергает огонь из ноздрей.

— У тебя другие волосы. И одежда. — Он имел наглость улыбнуться. — Ты слышала, что я сказал, прислушайся к моему мнению.

Она всегда прислушивалась к его мнению, даже если оно противоречило её собственному. На самом деле за последние полтора года она не думала, что обладает собственным мнением. Она слишком долго была половой тряпкой.

— О, я слышала тебя, Максвелл. И я сделала это не ради тебя.

Он потёр грудь, словно нуждался уже в пятидесятом по счету антоциде[34] за день.

— Послушай, я сожалею о том, как всё получилось. Наши с Алисией отношения были ошибкой. Я хочу, чтобы у нас с тобой всё получилось. Мы одинаковые, ты и я.

Она уставилась на рога на его голове, затем на его светящиеся красные глаза, заметив, что он не извинился за жестокие слова, сказанные им в его кабинете, а просто сожалеет о том, как всё получилось. Он не сожалеет о расставании, ему жаль, что его бросила Алисия. Он не скучал по Камрин, ему не хватало их рутины.

Она не знала, почему согласилась встретиться с Максвеллом, но одна её часть надеялась, что это было именно по этой причине. Часть её хотела вернуть то, что у неё когда-то было. Чтобы он признал свою ошибку и захотел её вернуть. Чтобы скучал по ней.

Но это ощущалось как пустая победа.

Ей на память пришли слова Троя. Как он умолял её, чтобы она полюбила кого-нибудь. Искренней, безумной, «без которой невозможно жить» любовью. И это был не Максвелл. Максвелл им никогда не был. И никогда не будет. Так она любила только одного человека, и он ушёл. Она всё упустила.

— Камрин, ты снова это делаешь. Витаешь где-то в ля-ля-лэнде и игнорируешь меня.

— Ты никогда не называешь меня Кэм.

Он прищурил глаза.

— Что?

— Ты никогда не зовёшь меня Кэм, — повторила она. Такая простая вещь в действительности. Прозвище, аббревиатура. Её семья часто его использовала. Как и Трой. До сих пор она никогда не замечала, но это ощущалось как проявление нежности. Они достаточно её любили, чтобы даже имя сделать личным.

— Твоё имя Камрин. С какой стати я должен называть тебя… Кэм? — Последнее было сказано с отвращением.

Она посмотрела на него, не чувствуя ничего, кроме жалости. В его жизни не было женщины, которая заботилась бы о нём, как Трой заботился о ней. Не было кого-то, чтобы показать ему жизнь, прежде чем станет слишком поздно. Ей хотелось сказать ему, что жизнь с ним была подобной тому, как застрять в двенадцатичасовом полете эконом-класса. А жизнь с Троем — это прыжок с парашютом, чтобы спастись. Ей хотелось озвучить злобные мысли, пришедшие на ум, как, например, рассказать ему, что он обладает всеми талантами картона, в то время как Трой заставляет её бесконечно смеяться, даже не стараясь.