Возглавляя процессию, Стив медленно шагал по направлению к священному колодцу, расположенному близ деревни. Иден шла позади него, окруженная индейскими мужчинами. Подол ее длинного балахона волочился по грязи. Стив нахмурился. Этот наряд был не самым удобным, и он может сильно затруднить Иден движение. Но если Стив начнет просить индейцев действовать вопреки традиции и переодеть Иден, из этого тоже ничего хорошего не выйдет. Придется приспосабливаться к тому, что есть, и не требовать каких-то изменений. Стив благодарил небо за то, что ему довелось присутствовать на нескольких таких церемониях, а иначе он просто не знал бы, что делать. Интересное сочетание древних языческих и христианских обычаев в местных ритуалах было поистине захватывающим.

Когда они приблизились к отвесному склону воронки, Стив повернулся к Иден. Она подняла на него глаза, свои огромные голубые глаза, полные безотчетного доверия. Стиву стало не по себе. Ведь это, возможно, их последний шанс на спасение. Ничего более впечатляющего Стив предложить не мог, особенно когда узнал, что Юм Кин держал жителей деревни в благоговейном страхе, и все уважали его как великого шамана, умеющего ходить по углям. Вряд ли Стив смог бы превзойти этого кудесника, разве что летать бы научился. А значит, ему придется смотреть, как они будут вырезать у Иден сердце…

«Ну вот, начинается самое главное», — подумал Стив, поднимая саастун к небесам. Солнце уже стояло высоко над горизонтом, и Стив решил, что будет тянуть с завершением ритуала так долго, как только сможет. Так Иден придется меньше страдать, если до этого дойдет.

— О, облака!.. — громко пропел он. — Мы принесли вам жертву, умоляя послать на эту землю дождь. Теперь мы предлагаем Ах Канцикналю богиню Луны, во имя Чака, чтобы он решил нашу дальнейшую судьбу…

Он опустил глаза и посмотрел прямо на Иден. И увидел, что надежда в ее глазах постепенно сменяется ужасом. Она, видимо, начала понимать Суть происходящего. Стив не мог рисковать и прямо сказать ей все, что ему хотелось, поэтому он лишь тихо проговорил:

— Помни о тех словах, что тебе говорили, Иш-Чель, и жизнь снова возродится.

Иден беззвучно шевелила губами, в ее глазах читалась боль. Но она не проронила ни звука, не издала ни стона, а лишь выше подняла подбородок. У Стива вдруг навернулись на глаза слезы, когда он увидел столь трогательную отвагу этой хрупкой женщины, и это новое для него чувство буквально громом поразило Стива.

Когда он снова заговорил, голос его был хриплым:

— Если богиня останется жива, Отец Чак благословит нас долгожданным дождем.

Это был единственный способ сказать ей, что нельзя сдаваться, и Стив надеялся, что она поняла. Отступив на самый край обрыва, Стив поднял вверх руку, чтобы остановить мужчин, обступивших Иден.

— Предложить Ах Канцикналю этот величайший дар — лишь мое право, — проговорил он, и индейцы тут же отпустили ее и отошли.

Стив взял Иден за руки и подвел на самый край воронки. На глубине в пятьдесят футов темнела мутная вода. Сверху, с освещенной яркими лучами солнца полянки, она казалась непроницаемой и безмятежной. Воздух уже успел нагреться, и было очень жарко, однако Стив почувствовал, как дрожит Иден, когда легонько прижал ее к себе. Ее спина касалась его груди, а мягкие волосы легко щекотали щеки. И Стив осмелился шепнуть ей напоследок:

— Шевели руками и ногами без остановки.

И толкнул ее вниз, в простирающуюся под ногами бездну.

Глава 18

Вода мгновенно сошлась над ее головой. Иден чувствовала, как известковый вкус наполняет рот и нос, и изо всех сил начала грести к поверхности, чтобы глотнуть воздуха. С лица стекала вода, смешанная со слезами, глаза застилала пелена, и все, что Иден видела вокруг, — это белесые стены из известняка, отвесно поднимающиеся вверх. Где-то высоко над ней воздух наполняли лучи солнца.

Сердце ее колотилось, и его бешеный стук был единственным звуком, который Иден могла слышать первые несколько минут. Она утонет… Она не умеет плавать, и Стив это знает…

Она беспомощно шлепала руками по воде, лишь разбрызгивая ее, и камнем пошла ко дну. В отчаянии она снова ухитрилась всплыть на поверхность, чтобы вдохнуть воздуха. Стив… черт бы его побрал! Он ведь знает, что она не умеет плавать! И таким образом он хочет спасти ее?! Или спастись самому?

Будь он проклят!

Иден вдруг вспомнились его последние слова. Как будто бы подталкиваемые какими-то невидимыми силами, ее руки и ноги начали двигаться так, как учил ее Стив в тот последний день на озере. Так вот что он имел в виду! Удивительно, она оставалась на поверхности! Намокшая ткань платья липла к ногам, которыми Иден пыталась шевелить, тогда женщина просто потянула подол вверх — тот обмотался вокруг ее талии и больше не тянул вниз.

Иден зажмурилась, а когда снова открыла глаза, то увидела: на водной глади плавает маленький разноцветный обруч — венок из цветов, который был надет на ее голову. Дивный аромат привлек внимание бабочки, иона, взмахнув блестящими крылышками, приземлилась на один из нежных бутонов. Иден старалась думать о бабочке и о цветах, а не о своих теряющих силу мышцах. Как ей хотелось, чтобы и у нее были крылья и она могла бы просто взлететь вверх — с такой же легкостью, как это делает бабочка, когда ей надоедает пить сладкий цветочный нектар.

Вокруг стояла мертвая тишина. Сюда не доносилось ни единого дуновения ветра. Единственным движущимся существом была сама Иден, неустанно шевелящая руками и ногами, чтобы держаться на поверхности. Становилось все жарче и жарче. Иден удалось отплыть в затененное местечко у одного края воронки, куда не проникали вездесущие и безжалостные лучи палящего солнца. Вода была теплой, темной, и Иден даже казалось, что она настолько густая, что помогает ей держаться. Когда Иден уже устала разрезать ногами воду и замерла, лежа на поверхности, намокшая одежда начала тянуть ее вниз, на дно. Пришлось снова двигаться.

Надежда Иден уменьшалась с каждой минутой. Она утонет, не в силах больше двигаться. У нее болело все тело, и когда Иден пыталась смотреть вверх, то лучи солнца слепили ей глаза. К горлу подкатили рыдания. Она не будет плакать, не станет отчаиваться. Всему этому есть свое объяснение, причина, ведь не просто же так Стив толкнул ее в эту воронку. Вот только Иден никак не могла взять в толк, что это могли быть за причины и каковы объяснения.

Через несколько часов она начала думать о смерти как о благе. Больше не бороться — вот величайшее облегчение. Она просто замрет, и тогда теплые влажные руки окутают ее с головой, опуская в свои темные недра, где она найдет успокоение. Да зачем она вообще пытается бороться? Как это глупо. Что такого произойдет, если она выживет? Новые разочарования? Ей едва удалось познать со Стивом, что такое любовь, но все это закончилось так быстро… Теперь у нее остался только Колин, ведь она сама сделала выбор.

А сможет ли она забыть лицо Стива, когда в тот вечер он прищурившись смотрел на нее в ожидании ответа? А она не решалась признаться, чего на самом деле хочет. Так и не сказала, что любит его. Ей проще было метаться между ними, цепляться за безопасность лишенного любви брака, чем посмотреть правде в лицо; она пыталась убедить себя, что Стив вовсе не любит ее. Трусы заслуживают смерти. А она — самая настоящая трусиха.

Иден вдруг почувствовала, что реальность постепенно ускользает от нее и она сдается на милость жары, воды и времени. Сдаться будет так просто… Отдаться на милость победителя… Но даже сейчас, когда она знала, что надежды нет, какая-то часть ее существа не могла признать поражение и продолжала цепляться за жизнь.

Она легла на воду. Полотняное платье собралось складками на талии. Солнце стояло прямо над головой — безжалостное, болезненное, яркое. Тяжелая тишина отрезала глубокую воронку от всего остального мира. И вдруг Иден услышала тихий всплеск. Наверное, сверху упал камень. Она вспомнила, как Стив отвел ее к священной воронке в тот первый день и как птицы дрались на известняке, а хрупкие края обваливались кусками вниз, в воду. Может, они сверху забрасывают ее камнями, чтобы убить? Она же жертва. Ее жизнь в обмен на их благополучие. Почему же Стив не сказал ей об этом прямо? Пощадил? Зачем?

— Иден!

Она услышала свое имя и подумала, не играет ли ее воспаленное воображение с ней злую шутку? Один моряк однажды рассказывал, что, когда человек тонет, вся его жизнь проносится перед глазами. Наверное, она уже тонет. Силы почти закончились…

— Иден, черт тебя побери! Посмотри вверх!

Эти слова заставили ее поднять голову, и у Иден чуть глаза не вылезли из орбит от удивления.

— Дай мне руку — я не могу висеть здесь весь день и ждать, пока ты наконец решишь закончить принимать ванну…

Его голос слегка дрожал, но глаза выражали твердую решимость. Он висел в воздухе всего в нескольких футах от нее.

— Дорогая, дай мне руку. Я тебе помогу.

Медленно, призвав свои последние силы, она протянула руку вверх. Стив крепко ухватился за нее и потянул из воды. Когда Иден оказалась в его руках, какая-то частица его силы словно бы перелилась в нее. Сцепив руки на шее Стива, она повисла на нем. Они медленно покачивались на тонкой веревке, свисающей почти до самой воды.

— Только держись, — прошептал Стив ей на ухо, — а все остальное я сделаю сам. Теперь ты в безопасности. Наш план сработал… сработал, моя храбрая богиня. Теперь все, что от тебя требуется, — это вести себя как подобает богине Луны.

В свете того, что ей только что пришлось перенести, это казалось не таким уж и трудным.

Иден нахмурилась:

— Я все еще не понимаю.

Вздохнув, Стив тихо проговорил:

— У меня не было выбора. Или позволить им вырезать из твоей груди живое бьющееся сердце, или дать им утопить тебя. И я решил, что в воронке у тебя намного больше шансов спастись.

Иден, сидящая на полу хижины, подняла на него глаза. Ее волосы были все еще влажными и лежали мягкими завитками на плечах. На ней было новое полотняное платье, которое дали женщины. Она напоминала Стиву маленькую взъерошенную птичку, которая вышла на солнышко посушиться.