Наступила тишина, и через несколько минут Колин проговорил:

— Такое ощущение, будто ты полагаешься на собственный опыт.

Стив резко подался вперед и вызывающе уставился на Колина.

— Я скорее умру, чем стану рабом.

— Знаешь что, Райан? — тихо произнес Колин. — Мне кажется, что ты многого недоговариваешь.

— Ты прав. Но не нужно молчать, руководствуясь здравым смыслом. Давай говори, что думаешь. У меня все еще есть нож, и когда мне надоест тебя слушать, я знаю, как заставить тебя замолчать.

Колин с минуту смотрел на Стива. Один его глаз почти заплыл, на другом красовался большой синяк. Он пожал плечами и оперся локтем о колено.

— У нас были рабы. Пока мой отец не решил, что это политически нецелесообразно. И тогда мы их отпустили.

— «Политически нецелесообразно». Хорошая причина, чтобы даровать людям свободу. — Стив опустил глаза и уставился на свои руки. Ладони его были сжаты в кулаки. Он медленно распрямил пальцы и положил руки на бедра.

— Но ты, — вдруг сказал Колин, — никогда не владел рабами. Так почему ты стал воевать на стороне рабовладельцев?

— Я воевал за права штатов, а не за рабовладельцев или рабов. Я верил в то, что Америка — свободная страна и что каждый волен выбирать, как ему жить.

— Теперь сам видишь, что это тебе принесло, — сказал Колин, и Стив кивнул:

— Да. Я вижу, что это мне принесло. И надеюсь, что понял кое-что с тех пор. Может, это политически нецелесообразно, но я все еще считаю, что люди имеют право жить в мире. Но только кажется, что такого мнения придерживаюсь лишь я один. — Он провел руками вниз по своим бедрам и снова посмотрел на Колина. — Возьми хотя бы здешних жителей. Они простые люди. У них есть свой свод правил, которым они подчиняются, своя религия, которую исповедуют. Может, они нам и не нравятся, но они имеют право жить так, как хотят.

Колин натужно рассмеялся.

— Но ведь эти люди считают нужным совершать человеческие жертвоприношения! Ты считаешь это правильным?

— Нет. Но ведь и они считают, что мы не должны приходить сюда, раскапывать их затерянные города и забирать их сокровища. Я говорю только одно: на все можно смотреть с разных точек зрения. И иногда все они кажутся правильными.

— Ты сумасшедший. — Колин покачал головой. — Ричард был прав. Ты совершенно не в своем уме.

Стив ухмыльнулся:

— Да. И постарайся не забывать об этом.

Колин как-то странно посмотрел на него и отвернулся. Не глядя на Колина, Стив любовался светом зари, проникавшим сквозь дверной проем. Хотя поблизости не было видно ни одной живой души, Стив прекрасно знал, что за ними пристально наблюдают. Так что бежать было практически невозможно.

Подтянув колено к животу, он положил на него ладонь. Откинувшись назад, к стене, он все еще продолжал держать одну руку на плече Иден. С ней все будет в порядке. Он сделает все возможное, чтобы спасти ее.

Он слышал, как снаружи просыпалась жизнь. Раздалось куриное кудахтанье, затем, видимо, птицам насыпали корма. Потом до его ушей донесся звук оттачиваемых мачете. Воздух наполнил аромат готовящихся бобов. Если бы не обстоятельства, Стив подумал бы, что это начало обычного дня.

Прошло несколько минут, и наконец Колин набрался храбрости, чтобы спросить:

— Ты думаешь, они убьют нас?

— Возможно. — Стив смотрел на полосы света, усеивающие пол их плетеной хижины. — А может, и нет, если мне удастся придумать способ вытащить нас отсюда.

Колин фыркнул.

— А я-то думал, что ты всесильный и непобедимый Эль Ягуар. Если верить слухам, то одно только твое имя отпугивает врагов на всем Юкатане… Так почему же оно не действует на этих индейцев?

Стив с минуту молча разглядывал Колина. Потом пожал плечами и посмотрел на спящую Иден.

— Если такой любопытный, спроси у них сам.

— А они знают, кто ты?

На этот раз взгляд Стива был холодным и суровым.

— Кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе, что ты идиот, Миллер?

Нахмурившись, Колин раздраженно спросил:

— Что ты хочешь этим сказать?

— Боже милостивый! Не могу поверить, что ты не знаешь! Даже обезьяне понятно: они или не знают, или им попросту все равно. Или же они знают, но им наплевать — что именно, решай сам. Если бы моя чертова репутация посланца богов действовала на этих людей, разве я сидел бы здесь, в этой полной москитов лачуге, да еще и в компании болтливого идиота?

Колин поджал губы.

— Возможно. А может, они решили, что ты с твоим божественным происхождением будешь отличной жертвой для их обрядов.

Стив сардонически усмехнулся:

— Лучше надейся на то, что это не так. Я, похоже, единственный, кто тут умеет обращаться с ружьем или мечом.

Колин покраснел и отвел взгляд. Время медленно текло, наполненное жужжащими насекомыми и загадочными звуками, доносящимися снаружи. Колин снова посмотрел на открытую дверь хижины.

— А почему они нас не сторожат?

— Они сторожат, Миллер. На этот счет даже не сомневайся. Попробуй только выйти отсюда, и в ту же секунду они изрешетят тебя так, что ты будешь похож на подушечку для булавок.

— Я так не могу. — Колин резко сел. Его горло конвульсивно сжималось. — Это ожидание… Мы же ничего не знаем о своей судьбе!

Стив пристально смотрел на него. Истерика сейчас губительна. Особенно если ее закатит мужчина.

— Ричард сказал, что ты был на войне, Миллер. Ты же должен знать, как это действует. Ожидание — вот судьба простых солдат. Они ждут приказов, ждут еды, ждут следующей битвы — ты должен был к этому привыкнуть. Не нужно раскисать именно сейчас.

— Война! — Улыбка Колина была скорее печальной, чем веселой. — Да, я был на войне. Однако секретарь в штабе видит не так уж и много военных действий. — Он бросил взгляд на Иден. — Я часто писал домой, рассказывал ей о том, как это сложно. В каких плачевных условиях мы оказались. Да так оно и было. Но не для меня. Мой отец был человеком влиятельным, поэтому я получил чин офицера, не поучаствовав ни в одном сражении. — Он горестно вздохнул, а потом вдруг посмотрел на Стива так, словно видел его впервые. Его бравада снова вернулась к нему, и Колин пожал плечами. — Как лейтенант армии, я был назначен помощником генерала в штабе Шермана. Мы так и не покинули Вашингтон. У нас была лучшая еда, прекрасные условия. И все это — официально, разумеется.

— Наверное, это было неплохо. — Стив переменил положение тела, расправил плечи и постарался найти более удобную точку опоры на сплетенной из древесных ветвей стене хижины. Что он мог сказать? Может, вины самого Миллера и нет в том, что он так и не поучаствовал в военных действиях. Да это и не имело значения. Стоять по уши в грязи и стрелять в людей, которые палят в тебя, — это не самое лучшее времяпрепровождение. А с тех пор ему пришлось пережить куда более худшее. Возможно, если бы Стив провел войну за роскошными обедами в компании генерала, он был бы таким же напыщенным идиотом, как и Колин Миллер.

— Да, — продолжал тем временем Колин, — полагаю, это было лучше, чем голодать в окопах.

Стив сжал зубы. Он вдруг вспомнил тот ужас, который переживаешь, когда пушечные ядра свистят над самой головой, когда кругом взрывается порох и ты не знаешь, доживешь ли до следующего утра, но постарался выбросить эти воспоминания из головы.

— Да, — сказал он, — цыпленок на генеральском обеде гораздо вкуснее, чем горячий свинец и комья грязи на солдатских сапогах.

— А как ты думаешь, они будут нас кормить?

Стив постарался взять себя в руки и лишь безразлично пожал плечами.

— Зависит от того, как скоро они решат избавиться от нас, полагаю.

Вознаграждением за усилия ему было то, что Колин мгновенно побледнел. Несносный осел! Похоже, жадность — его главный порок. Колин привык к хорошей жизни. Нет сомнений, что, когда война урезала его средства, он научился хорошо жить на деньги своей жены. Стив подумал, что это отчасти объясняет его алчность. По мнению Стива, жить на деньги женщины по меньшей мере неприличной вообще бесстыдно, и не важно, какими узами ты с этой женщиной связан. Может, именно по этой причине Миллер так настойчиво и слепо гнался за потерянными сокровищами, мечтая сделать необыкновенное открытие. Конечно, устроиться на нормальную работу ему и в голову не пришло. Такие, как Колин, кто во время войны целиком и полностью зависел от влиятельного папочки, готового выполнить за сына даже его гражданский долг, просто не могут нормально трудиться.

— Рад видеть, что вы уладили ваши разногласия, — заметил Ричард Аллен, садясь и протирая рукой заспанные глаза. — Тут ужасно жарко, вам так не кажется?

— Прохладнее здесь не станет, — сказал Стив, глядя в глаза Ричарду. Тот коротко взглянул на пальцы Стива, лежащие на руке Иден. Он заметил этот собственнический жест и, очевидно, решил, что лучше не обращать внимание на то, что место Колина занял Стив. Ведь, в конце концов, если муж не сумел защитить ее, Стивен по крайней мере может попытаться.

Черт, Стив прекрасно понимал, что у него есть кое-какие шансы выпутаться из этой передряги, но пока не знал, как именно это сделать. Однако своим спутникам он об этом сказать не мог. Колин, наверное, снова разрыдается, и тогда их тюремщики почувствуют такое отвращение, что тут же всех убьют. Нет, он будет молчать.

Вытянув ноги далеко вперед, так что они перегородили почти половину маленькой хижины, Стив спокойно сказал:

— Если они принесут нам еду, это будет хорошим знаком. Что бы ни случилось, сохраняйте спокойствие и будьте бдительны, пока мы не придумаем, что делать дальше.

Ричард молча кивнул, а Колин уставился на Стива во все глаза. Стив посмотрел вниз и слегка нахмурился, когда Иден зашевелилась. Ему ужасно хотелось откинуть с ее лица длинный вьющийся локон, но он удержался. Она спала крепко. Это было очень хорошо. Стиву и самому хотелось немного поспать, но он не осмеливался.

Стив был не очень удивлен, когда Иден, проснувшись, отодвинулась от него. Ее быстрый взгляд был более чем красноречивым.