Я опустила взгляд.

— Так он что, приходил к тебе? — взвизгнула она. — Здесь, в лагере?!

— Тебе какое дело? — Я с грохотом захлопнула ящик. — У тебя есть муж, семья, ребенок…

— Два ребенка!

— А что есть у меня?

Нефертити отдернулась, как будто я отвесила ей пощечину.

— У тебя есть я!

Я оглядела мой одинокий шатер, как будто она могла что-то понять.

— И все?

— Я — царица Египта. — Нефертити стремительно поднялась. — А ты — сестра главной жены царя! Это твое предназначение — служить!

— Кто так сказал?

— Это Маат! — выкрикнула Нефертити.

— А разрушать храмы Амона — это тоже Маат?

— Не смей так говорить! — прошипела Нефертити.

— Почему? Потому что ты боишься, что боги разгневаются?

— Атон величественнее всех богов! И тебе лучше бы понять это! Через месяц храм Атона будет достроен, и люди начнут почитать Атона, как прежде почитали Амона…

— А кто будет собирать деньги, которые они будут приносить как подношения?

— Отец, — ответила Нефертити.

— А кому он будет их отдавать?

Лицо Нефертити потемнело.

— Мы построили этот город, чтобы прославить наше царствование. Это наше право.

— Но люди не хотят переезжать в Амарну. У них дома в Фивах.

— В Фивах у них лачуги! А здесь мы сделали то, чего не делал еще ни один фараон! Каждая семья, переехавшая в Амарну, получит дом…

Я расхохоталась.

— А ты видела эти дома?

Нефертити замолчала.

— Ты их видела? Ты посещала свой дворец, но ты не видела дома рабочих! Они из кирпича-сырца! Придет половодье — и они рухнут!

— Откуда ты знаешь?

Я не ответила. Я не могла сказать ей, что так сказал отец и что то же самое повторил Нахтмин, когда мы лежали с ним в одной постели.

— Ничего ты не знаешь! — торжествующе заявила Нефертити. — Вставай, идем есть.

Это было не просьбой, а приказом.

Прежде чем выйти, Нефертити бросила через плечо:

— И чтобы об этом военачальнике больше и речи не было. Ты будешь оставаться одна и прислуживать мне, пока отец или я не подберем тебе мужа.

Я прикусила язык, чтобы не наговорить гадостей.

— А когда ты последний раз навещала царевну? — сердито спросила Нефертити.

— Вчера.

— Ты — ее тетя! — заявила Нефертити. — Неужели не ясно, что она хочет видеть тебя чаще?

«Ты хочешь сказать, что это ты желаешь видеть меня чаще?»

Нефертити удалилась, а я села и посмотрела на свой плоский живот.

— Ох, малыш, что же скажет твой отец, когда узнает о тебе? И как Нефертити убедит фараона, что ты ничем не угрожаешь его царствованию?


Ужин в царском шатре тянулся нескончаемо, а я была не в том настроении, чтобы слушать болтовню Тутмоса о хне, прическах и немодных бородах послов Угарита. Я думала лишь об одном: всего несколько дней — и Нахтмин больше не сможет приходить ко мне в шатер. Ему придется прокрадываться во дворец, и если это вообще будет возможно, то кто знает, как быстро его поймают?

Я посмотрела через стол на Нефертити. Ее ребенок будет царевичем. А мой, если отец или царь не дадут согласия, останется и без отца, и без наследства. Он будет незаконнорожденным. Я посмотрела, как слуги наперебой стараются угодить Нефертити, а когда Эхнатон обнял ее за плечи и, глядя на ее живот, прошептал: «Мой маленький фараон», меня охватила тоска.

Я встала и, извинившись, собралась уйти.

— Что, уже? — рявкнула на меня Нефертити. — Так рано? А вдруг у меня будут боли? Вдруг…

Она увидела мое лицо и сменила тактику:

— Ну останься! Поиграем в сенет.

— Нет.

— Ну хоть одну партию! — заныла сестра.

Все придворные обернулись ко мне.

Я задержалась в шатре Нефертити ровно настолько, чтобы сыграть одну партию. Выиграла Нефертити, и не потому, что я ей уступила.

— Ну ты бы постаралась! — пожаловалась она. — Неинтересно же выигрывать все время.

— Я стараюсь, — ровным тоном произнесла я.

Нефертити рассмеялась, встала и потянулась.

— Только отец может играть со мной на равных, — сказала она и подошла к жаровне. На стене шатра появилась ее тень. — Он скоро приедет, — беспечно добавила она.

— Ты получила известия?

Нефертити уловила нетерпение в моем голосе и пожала плечами:

— Он будет через шесть дней. Конечно, он увидит, как мы переедем во дворец…

Но я не слушала ее. Через шесть дней я смогу сказать отцу про его внука.


— Ребенок! Котеночек, наш ребенок!

Нахтмин был сам не свой от радости. Он обнял меня и крепко прижал к груди, но не настолько сильно, чтобы придавить ребенка.

— Ты сказала царице? — спросил он, а когда увидел, как я побледнела, нахмурился. — Разве она не обрадовалась за тебя?

— Чему — что я беременна одновременно с ней и буду отвлекать от нее внимание нашего отца? — Я покачала головой. — Ты не знаешь Нефертити.

— Но ей придется это принять. Мы поженимся, а если фараон не перестанет сердиться, мы уедем из города и купим ферму в холмах.

Я с сомнением посмотрела на него.

— Не волнуйся, мив-шер. — Он прижал меня к себе. — Это же ребенок. Кто может обижаться на ребенка?

На следующее утро я пошла к Нефертити. Она, конечно, рассердится, но если я скажу отцу прежде, чем ей, она и вовсе взбесится. Нефертити находилась в царском шатре. Утренний свет проникал сквозь стены и освещал творящийся в шатре хаос: слуги перетаскивали корзины, мужчины упаковывали тяжелые сундуки, а женщины собирали охапками косметику и льняное белье.

— Мне нужно поговорить с тобой, — сказала я.

— Не туда! — крикнула Нефертити. Все в шатре застыли. Она сердито указала на служанку с бельем в руках. — Сюда вот!

— Где Эхнатон? — спросила я.

— Уже во дворце. Мы вечером переезжаем. Смотри, чтобы у тебя все было готово, — сказала она.

Я поняла, что откладывать дальше нельзя. Как только мы переедем, Нахтмин не сможет приходить ко мне в шатер. Дворец будут охранять. Там будут ворота, а в них — нубийцы Эхнатона, а они терпеть не могут солдат.

— Нефертити.

— Что? — Сестра не отрывала взгляда от суматохи. Ну чего еще?

Я огляделась, проверяя, кто нас слышит, но слуги так шумели, что все равно ничего не расслышали бы, так что я сообщила:

— Я беременна.

Мгновение Нефертити стояла неподвижно, так что я подумала, что она меня не расслышала. Потом она схватила меня за руку, так что ногти впились в тело, и больно дернула к себе.

— Что ты сказала?!

Кобра на ее короне сверкнула на меня красными глазами.

— Не от военачальника? — Голос ее сделался угрожающим. — Скажи, что это ребенок не от военачальника!

Я ничего не сказала, и она потащила меня к себе в покои, отделенные от прихожей пологом.

— Отец об этом знает? — с яростью прошептала она.

Я покачала головой:

— Нет. Я пришла сначала к тебе.

Взгляд ее был полон злобы.

— Фараон будет в гневе.

—. Мы не представляем для него угрозы. Мы просто хотим пожениться и жить вместе…

— Ты легла в постель с простым солдатом! — выкрикнула Нефертити. — Ты пустила мужчину к себе на ложе без моего дозволения! Ты решила меня оскорбить?

Она приблизилась с угрожающим видом:

— Ты должна все делать для нашей семьи, а теперь ты подвергла семью угрозе!

— Это всего лишь ребенок. Мой ребенок.

— Который будет угрозой для трона. Ребенок царской крови. Сын военачальника!

Я потрясенно посмотрела на нее:

— Наш дед был военачальником, и он содержал войско в боевой готовности и в повиновении фараону. Только твой муж может видеть в войске угрозу. Военачальники всегда женились на женщинах из окружения царя.

— В Амарне такого не будет! — разбушевалась Нефертити. — Эхнатон никогда этого не допустит!

— Нефертити, пожалуйста, переубеди его. Этот ребенок ничем ему не грозит…

Нефертити резко взмахнула рукой.

— Нет. Ты забеременела — ты и избавишься от плода. Уж кто-кто, а ты знаешь, как это сделать.

Я в ужасе схватилась за живот.

— Ты собираешься так поступить со мной? — прошептала я.

— Ты сама навлекла на себя эти неприятности, хоть и знала, что делаешь. Надо мне было держать тебя поближе к себе!

Я выпрямилась во весь рост.

— У тебя есть муж и дочь, и скоро будет второй ребенок, а ты отказываешь мне в одном? В одном-единственном ребенке?

— Я ни в чем тебе не отказываю! — Нефертити окончательно взбеленилась, и теперь из-за полога, где слуги паковали вещи, доносился лишь еле слышный шум. — Я вышла за Эхнатона, чтобы дать тебе все, а ты втоптала все в грязь ради какого-то простолюдина! Второй такой себялюбивой сестры не найти во всем Египте!

— Это почему же? Потому что я посмела полюбить кого-то, кроме тебя?

В этих словах было слишком много правды. Нефертити кинулась к пологу, но прежде, чем выйти, бросила через плечо:

— Чтобы сегодня вечером ты была на пиру во дворце!

Я подавила гордость.

— Ты скажешь мужу, что мы хотим пожениться?

Она остановилась. Я повторила снова:

— Ты скажешь ему?

— Возможно, сегодня вечером ты получишь ответ, — бросила Нефертити.

Полог упал за ней, и я осталась одна во внутренних царских покоях.

Я вернулась к себе в шатер. У меня ныло под ложечкой. Я размышляла: может, мне стоит отыскать на стройке Нахтмина и предупредить его?

— О чем, госпожа? — рассудительно поинтересовалась Ипу. — И как ты это сделаешь?

Она взяла меня за руки.

— Подожди решения царицы. Она попросит за тебя. Ты — ее сестра, и ты хорошо служила ей.