— Мать Хора, супруга Ра, создательница Египта, я приношу тебе животворное масло.
Жрицы снова воздели ладони, а Уосерит омыла руки в чаше с водой и скрылась в затянутом дымкой проходе.
— И это все? — спросила я.
Алоли усмехнулась.
— Утром на алтарь приносится масло, а вечером верховная жрица приносит хлеб и вино.
— Все ради того, чтобы вылить на алтарь немного масла?
Улыбка Алоли угасла.
— Таково служение Хатор, — строго ответила она. — Каждое утро и каждый вечер нужно выполнять ритуалы, дабы угодить богине. Неужели ты посмела бы выказать неповиновение и разгневать ее?
Я покачала головой.
— Нет, конечно нет.
— Обряды, быть может, и простые, но для Египта нет ничего важнее.
Неожиданная серьезность жрицы меня удивила. В молчании мы миновали большую часть храма. У самого выхода я решилась спросить:
— Что нам делать теперь?
К Алоли вернулась прежняя веселость.
— А разве верховная жрица тебе не говорила? Будем наводить чистоту.
От лица у меня отхлынула кровь.
— Умащать маслом и скрести щетками?
— И еще протирать полотном и начищать лимоном. — Алоли остановилась. — Ты что, никогда ничего не чистила?
— Сандалии. Когда пачкала их на охоте.
— А полы, или стол, или стены? — Она увидела мое выражение лица и все поняла. — Никогда в жизни ничего не отмывала?
Я покачала головой.
— Это нетрудно, — утешила мена Алоли. — Жрицы этим занимаются каждый день перед обедом.
Она перекинула через руку сброшенную накидку, под которой оказалась такая же голубая туника, как дали мне.
— Будем мыть зал, выходящий в рощи. Люди носят грязь на сандалиях, пыль на одежде. Каждая жрица моет какой-то зал, это — мой зал.
Алоли устремилась вперед, а я — за ней. Я не понимала, почему Алоли так оживлена, пока она не распахнула выходящие в рощи двери. Жрица нагнулась и начала мыть пол; работавшие в саду мускулистые слуги не сводили глаз с ее бедер, что ритмично двигались под плотно облегающей туникой. Алоли и не пыталась скрыться от взглядов работников. Я уселась на корточки в другом конце зала и прикрыла колени подолом туники. Потом окунула кусок полотна в лохань с водой, отжала и стала водить им по полу.
— Мыть удобнее, стоя на коленях, — засмеялась Алоли. — И не волнуйся, никто на тебя не смотрит. Все смотрят на меня.
Пронзительно затрубили трубы, и слуги устремились к своим хижинам, что стояли за храмом; Алоли протянула мне мою накидку. Мытье пола, длившееся целую вечность, наконец-то кончилось.
Трапезная с огромными мозаичными изображениями Хатор наполнилась запахом жареной утки в гранатовом соусе. Жрицы заняли места за обеденными столами, стоявшими в несколько рядов.
— А мы где сядем?
— Рядом с верховной жрицей.
Корона Уосерит возвышалась над головами самых высоких жриц; заметив нас, Уосерит слегка кивнула. Я уселась справа от нее, Алоли — слева. Едва я потянулась за тарелкой, верховная жрица меня одернула:
— Надеюсь, ты не станешь набрасываться на еду, как во дворце.
Я оглянулась, испугавшись, что все вокруг ее слышали, но жрицы были поглощены разговорами.
— Не хватай еду, словно обезьяна, — поучала Уосерит. — Во-первых, нужно поднять рукава.
Левой рукой она изящно приподняла правый рукав, а правой взяла чашу с супом. Поднеся ее ко рту, она отпустила рукав. Сделав глоток, Уосерит не стала держать чашу у губ, как это сделала бы я, а поставила ее на место — точно так же, как и взяла. Я повторила ее действия, и она кивнула.
— Так лучше. Теперь посмотрим, как ты станешь есть утку.
Другие жрицы, закатав рукава, усердно разрывали мясо руками. Я последовала их примеру, и у Уосерит потемнело лицо.
— Это прилично простым жрицам, но ты-то царевна.
Уосерит опять изящно подняла рукава и, взяв кусок утки кончиками большого и указательного пальцев правой руки, стала аккуратно откусывать, то и дело вытирая губы салфеткой, которую держала в левой руке.
— Удивительно! Ты семь лет просидела за столом с придворными и ничему не научилась. Видимо ни ты, ни Рамсес ничем, кроме самих себя, не интересовались.
Пытаясь скрыть смущение, я опустила голову, потом взяла в правую руку кусок утки, стараясь подражать Уосерит. Протянутую жрицей салфетку я подставила под утиную ножку, чтобы не закапать одежду соусом. Взгляд Уосерит подобрел.
— В следующий раз принесешь свою салфетку — Мерит сошьет из какой-нибудь старой туники.
Я кивнула.
— И сиди прямо, не опускай голову: ты ни в чем не виновата. Ты здесь, чтобы всему научиться, и ты учишься.
После обеда мы с Алоли пошли в восточное святилище.
— Думаю, мне здесь понравится, — солгала я.
Алоли невозмутимо шагала впереди, ее длинная накидка размеренно колыхалась.
— Уборка, обряды — ко всему скоро привыкнешь, — пообещала она и лукаво добавила: — Другие жрицы принимают паломников, а мы будем заниматься игрой на арфе.
Я остановилась.
— Учить будут только меня?
— Нельзя же научить всех жриц, правда? Не у всех есть способности. У меня, например, есть.
Мы вошли в восточное святилище. На стенах, выложенных голубой и золотой плиткой, изображалась богиня Хатор, обучавшая смертных пению и игре на музыкальных инструментах.
— Красиво, правда? — спросила Алоли, подойдя к небольшому возвышению, на котором стояли две арфы и два табурета. — Что же ты, начинай!
Я села и отрицательно покачала головой.
— Нет, пожалуй. Лучше я сначала тебя послушаю.
Алоли уселась на деревянное сиденье, прислонила к плечу раму арфы. Сидела она прямо, точно тростинка, так, как всегда учили сидеть меня, локти слегка развела, словно обирающийся взлететь ибис[36]. Жрица коснулась пальцами струн, и по комнате полилась пленительная мелодия. Алоли закрыла глаза; окруженная чарующими звуками, она казалась самой прекрасной женщиной Египта. По пустой комнате эхом разносилась музыка, сначала медленно, затем быстро и страстно. Так играть не умели даже Исет и Хенуттауи. Наконец пальцы Алоли замерли. Я перевела дух и благоговейно произнесла:
— Никогда так не научусь.
— Не забывай, что тебе только четырнадцать, а мне уже семнадцать. Со временем научишься.
— Я и так в эддубе каждый день занималась.
— Одна или со всеми?
Я вспомнила наши уроки музыки — с Ашой и Рамсесом — и вспыхнула: как же мало мы преуспели!
— Со всеми.
— Здесь тебе никто не будет мешать, — пообещала Алоли. — Пусть в завтрашней процессии тебе играть не придется, но…
Я так быстро вскочила, что табурет упал.
— Ты о чем? Какая еще процессия?
— Египет готовится к войне. Завтра войско пройдет шествием через Фивы. Об этом нам сообщили вчера вечером. — Алоли нахмурилась. — А в чем дело, госпожа?
— Пасер ничего не говорил! Мне же нужно попрощаться с Рамсесом! Нужно поговорить с Ашой!
— Но ты уже в храме. Жрицам, которые находятся в обучении, не разрешается отсюда уходить, пока не пройдет год.
— Я не нахожусь в обучении!
Алоли встала рядом с арфой.
— А я думала, ты готовишься занять место верховной жрицы.
— Нет. Я здесь для того, чтобы быть подальше от Рамсеса. Уосерит думает, что, если я научусь вести себя, как положено царице, Рамсес сделает меня главной женой.
Глаза Алоли распахнулись, точно цветы лотоса.
— Так вот для чего я тебя учу! — прошептала она. — На лирах или на лютнях играют обычно несколько человек. А арфа играет одна, и музыкант покоряет слушателей в одиночку. И если ты сможешь покорить Большой зал, то отсюда уже недалеко до тронного зала и фараона.
Я сразу поняла, что Алоли права. Именно для этого Уосерит нас и познакомила. Однако, не желая уступать, я заявила:
— Все равно я буду в процессии.
— Вряд ли верховная жрица разрешит, — озабоченно заметила Алоли.
Я об этом больше не упоминала. Мы начали заниматься, но думала я только о войне. Когда урок закончился, я спросила у Алоли, где найти Уосерит.
— Могу тебя проводить, — предложила та, — но верховная жрица не любит, чтобы ее отвлекали. Она по вечерам пишет письма.
По залам и длинным коридорам мы с Алоли дошли до тяжелых деревянных дверей.
— Здесь у нас пер-меджат[37], — сообщила она.
— Уосерит пишет в библиотеке?
— Каждый вечер, перед тем как отплыть во дворец.
Перед дверью я замешкалась. Алоли потихоньку отступила назад и посоветовала:
— Попробуй постучать, только она может не ответить.
Я легонько постучала. В ответ — тишина. Я постучала погромче. Одна из дверей распахнулась.
— Что ты здесь делаешь? — сурово спросила Уосерит.
Она уже сняла свою корону; пальцы у нее были в чернильных пятнах.
— Я пришла по очень важному делу.
Верховная жрица перевела взгляд на Алоли, но приглашать нас внутрь не спешила.
— Видимо, Алоли рассказала тебе о предстоящем шествии?
— Да! — в отчаянии призналась я. — И я пришла спросить: можно ли мне участвовать?
— Разумеется, нет.
— Но…
— Помнишь, я говорила тебе, что придется меня слушаться, даже если не понимаешь зачем? Ты согласилась.
— Да, — пробормотала я.
— Тогда смирись и повинуйся.
Уосерит закрыла дверь. Я повернулась к Алоли, не в силах удержать слезы.
— А если бы я была его женой, поехала бы вместе с ним!
— На войну?! — изумилась Алоли. — Ты ведь не мужчина.
— Ну так что ж? Я могла бы для него переводить.
Алоли обняла меня за плечи.
— Через год, госпожа, ты сможешь видеться с ним сколько угодно. Время пролетит быстро.
"Нефертари. Царица египетская" отзывы
Отзывы читателей о книге "Нефертари. Царица египетская". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Нефертари. Царица египетская" друзьям в соцсетях.