Потому что самые неотразимые всегда доставались именно Тэре. Не то что бы она сногсшибательно красива, просто с ее кипучей энергией и уверенностью в себе она умеет себя подать.

Именно с пресловутым чувством уверенности в себе у Дейзи чаще всего возникают проблемы. То ее буквально распирает от этого чувства, то вдруг охватывает растерянность и она смущается, точно шестилетний ребенок, который помочился в кровать, находясь в гостях у сверстника. Причем она не в состоянии понять, от чего зависит то или иное состояние.

Вот и теперь, когда они уже приближались к Лондону, чувство уверенности начало ей изменять. Дождь, хоть и не такой сильный, не прекращался; проносившиеся мимо грузовики обдавали лобовое стекло потоками грязной воды. Разглядеть надписи на дорожных указателях было практически невозможно.

То ли Ник почувствовал ее состояние, то ли в нем заговорило обычное мужское начало, только он решительно взял на себя обязанности штурмана, хотя его об этом и не просили. Вовремя подсказал, когда надо было свернуть на грохочущую эстакаду, а потом уверенно руководил ею на битком забитых машинами улицах, где, к ее удивлению, все, похоже, отчетливо представляли, куда едут. Все, кроме нее.

Ник взял в руки карту.

— Если назовешь мне адрес в Уондзуорте, я подскажу тебе, как доехать.

До нее только теперь дошло, что они уже в Фулеме. Старательно делая вид, что ей все нипочем и что среди агрессивных лондонских водителей она чувствует себя как рыба в воде, Дейзи невозмутимо заявила:

— Я прекрасно справлюсь сама. Скажи мне, куда ехать, и я подброшу тебя к дому твоих приятелей.

— Тэра, это тебе не по пути. Ты потом заблудишься.

Она пожала плечами с видом светской львицы.

— Я же, слава Богу, не немая. Если заблужусь, спрошу. А ты весь промокнешь до нитки, если пойдешь пешком.

Они остановились у светофора. Ник улыбнулся.

— Это не смертельно.

Ах эти его поразительные зеленые глаза! Они затягивали как омут. О Господи, еще одна такая улыбка — и я готова плутать по этим улицам хоть неделю, подумала Дейзи.

— Ты мне помог, так что я у тебя в долгу…

Ник колебался.

— Ну, если ты уверена…

Дейзи просияла.

— Абсолютно уверена.

— А знаешь, — сказал Ник, — тебе идет, когда ты улыбаешься. Ты должна практиковать это как можно чаще.

У Дейзи перехватило дыхание. Она даже не поняла, как умудрилась тронуться с места так, что машина не заглохла. Сердце ее трепетало как птенец, которому не терпится выпорхнуть из гнезда.

Проехав еще милю-другую, они свернули на улицу, вдоль которой в ряд выстроились небольшие однотипные домики, а по обочине тянулась бесконечная вереница припаркованных автомобилей. Там и сям мелькали объявления агентов по торговле недвижимостью.

— Это здесь, — сказал Ник, указав на один из домов, перед которым вместо палисадника была забетонированная стоянка для автомобиля.

Почему-то было невыносимо думать, что он сейчас уйдет и она больше никогда не увидит его. Вылезет из Драндулета и исчезнет…

— Ну, пока, — сказала она неестественно оживленным тоном. — Надеюсь, понедельник будет удачным.

Однако он не спешил выходить из машины. Взгляд его упал ей на руки, потом, взяв ее ладонь и деловито осмотрев, он заметил:

— Все-таки грязные. Может, зайдешь умоешься? А я бы приготовил тебе кофе.

Едва ли когда-нибудь чья-либо просьба была услышана столь быстро.

— Я не против, — сказала Дейзи. — Только где мне?..

— Поставить машину? Да на стоянке. Они не скоро вернутся.

Слава Богу, ей не пришлось выставлять себя на посмешище и загонять машину задним ходом. Драндулет плавно въехал на стоянку, и они вошли в дом.

Дом был викторианский: просторная прихожая, большая гостиная, которую сделали из двух комнат, убрав перегородку, светлые деревянные полы. В нем царила атмосфера запустения, как будто жильцы только что въехали и еще не успели обжиться или, наоборот, собирались уезжать. Повсюду стояли какие-то коробки.

— Они скоро переезжают, — пояснил Ник. — Раковина там.

Он указал ей на дверь под лестницей, ведущей в крохотное, вроде сортира, помещение, раньше, очевидно, служившее чуланом. Впрочем, в тот момент мысли Дейзи занимало совсем другое. Какого черта ты назвалась Тэрой? — лихорадочно соображала она. А что, если?..

Никаких «что, если», не паникуй. Он предложил тебе кофе из простой вежливости.

Однако, вернувшись в комнату, она все никак не могла успокоиться. Угол гостиной был оборудован под кухню, отделанную тем же светлым деревом. Ник включил кофеварку, и по комнате растекся приятный кофейный аромат. На лбу у него уже не было повязки, а вместо мокрой джинсовой рубашки он надел темно-синий пуловер. Дейзи посмотрела в окно. Оно выходило в небольшой садик, утопавший в цветах. Дождь все шел и шел.

Почувствовав, что продрогла до костей, она прижала руки к груди и зябко поежилась.

— Ты замерзла, — констатировал Ник и как бы невзначай дотронулся до ее покрывшейся мурашками руки. — Хочешь, дам тебе свитер?

Ее словно током ударило.

— Нет-нет, все в порядке.

Не нужен мне твой свитер. Вот если бы ты подошел ко мне сзади и обнял, я бы сразу согрелась.

Ник снова занялся кофе.

— Все готово, — сказал он. — Присаживайся.

Дейзи села на диван с обивкой в мелкую синюю и желтую клетку. Она уже начинала жалеть, что отказалась от свитера.

— Ты какой пьешь?

— С молоком и без сахара.

Он принес две кружки и сел рядом. Дейзи сделала глоток и снова поежилась.

— Все-таки ты замерзла, — сказал Ник. — Может, тебе распустить волосы. Они у тебя как шуба.

Дейзи затрепетала — только на сей раз уже не от холода. Собственно, почему бы и нет? Так действительно будет теплее. Поставив кружку, она закинула руки за голову, развязала узел, и волосы тяжелой золотисто-каштановой волной упали на плечи.

Она догадывалась, что он не сводит с нее глаз, и ее охватило странное волнение. У нее возникло такое чувство, словно кто-то подглядывает за ней в замочную скважину и она знает об этом.

Некоторое время они молчали. Неожиданно его ладонь коснулась ее рассыпанных по плечам волос.

Дейзи замерла. Не от страха, нет, но от предчувствия чего-то необыкновенного.

Ник так же неожиданно убрал свою руку и сказал:

— Тэра, расслабься. Если я предложил тебе кофе, значит, имел в виду только кофе и ничего другого.

Она метнула на него исполненный сожаления взгляд, которому научилась у Тэры.

— Если ты думаешь, что я нервничаю, то ты ошибаешься.

— Вот и хорошо. — Он помолчал, потом добавил: — У тебя, правда, удивительно красивые волосы.

Мама дорогая! Тэра ни за что не поверит, если ей рассказать.

Она безразлично пожала плечами.

— Ничего особенного.

— Тут я с тобой не согласен.

Проклятье, что это со мной? Эти его глаза… они сводят меня с ума.

Ник, словно желая доказать, что это действительно в его власти, не спешил отвести взгляд.

— Знаешь что? — сказал он. — По-моему, тебе надо выпить кофе и поскорее уезжать, пока я не забыл, что должен быть паинькой.

Дейзи смешалась. На ее месте Тэра бы только посмеялась и ляпнула что-нибудь вроде: «А разве я говорила, что хочу, чтобы ты был паинькой?»

Разумеется, у Дейзи на это не хватило бы духу. Она могла бы еще набраться наглости и сказать: «Ты все-таки постарайся держаться в рамках». Или, на худой конец, томно закатить глаза и простонать: «Ах, я тебя умоляю…»

Но она почему-то не могла подвигнуть себя ни на то, ни на другое. Она поспешила отвести взгляд, но его глаза… они гипнотизировали, они притягивали как сверхмощный магнит.

И не отпускали.

Все произошло как-то само собой. Сначала его ладонь скользнула по щеке Дейзи и замерла у самого уголка рта, а потом он мягко и вместе с тем уверенно взял ее за подбородок и заставил откинуть голову.

Едва ощутив прикосновение его губ, Дейзи поняла, что пропала. Ее словно накачали наркотиками. Его губы становились все более жадными, все более требовательными; ее охватила дрожь. Ладони его нежно массировали ей спину, шею, а язык змеем-искусителем проник в рот.

Боже! Так вот, значит, что имеют в виду, когда говорят, что ноги стали как ватные. Если бы я сейчас встала…

А он все целовал и целовал ее, пока наконец все тело ее не сделалось ватным. И под прикосновениями его пальцев к самым, казалось бы, невинным местам она готова была растаять.

Но это было ничто по сравнению с тем, что последовало. Его пальцы словно бабочки порхали по ее голому плечу, и она с замиранием сердца почувствовала, как соскользнула с него тоненькая бретелька платьица.

Бюстгальтера на ней не было. Он не подходил к летнему открытому платью, к тому же она считала, что с ее девичьей грудью лифчик вообще ни к чему.

Раньше в аналогичных случаях в этот самый момент Дейзи охватывал безотчетный страх. И она готова была поклясться, что все они при этом думают одно и то же: «А чтоб тебя! Черт дернул связаться!» — и ей все время хотелось извиниться. Но теперь, когда под его руками платье сползло вниз, обнажив ее маленькие округлые груди, ничего подобного не произошло. Он бережно провел по ним пальцами, словно касался бесценной мраморной статуи.

— Ты похожа на ангела, — прошептал он. — Тебе кто-нибудь говорил, что у тебя грудь ангела?

Ну вот, зачем же я копила на силиконовые имплантанты?

— Нет, — выдавила она, удивившись, что еще в состоянии что-то отвечать. — Ничего такого мне не говорили.

Ник двумя пальцами начал бережно и нежно массировать розовый бутон соска.

Если до сих пор она еще хоть как-то владела собой, то теперь полностью утратила контроль над происходящим. Его прикосновения вызывали в ней тревожное томление, и она почувствовала, как жаркая влага растекается у нее между чресл. Губы ее помимо воли раскрылись, на щеках вспыхнул румянец. А когда он, склонив голову, прильнул к ее соску губами, она поняла, что всепоглощающее желание это не просто фантазия в духе «Космополитена».