— Можете предлагать хоть пятьдесят тысяч, чихал я…

— Хорошо, пусть будет пятьдесят, но за такую сумму я хочу получить образец…

— Вы просто спятили, понятно? В последний раз вам говорю: наши документы не продаются!

— Если бы вы только позволили мне взглянуть одним глазком. Я не буду ссылаться на источник, — не отставал репортер.

Остин медленно отделился от стены, сделал шаг вперед и скрестил руки на груди. Джеку могла понадобиться помощь.

— Убирайтесь, иначе я вызову полицию!

Тпру, Нелли! Джек пришел в полное неистовство. Возможно, этот болван, этот психованный ученый, который еще в детские годы столько раз путал старшего брата своими невероятными экспериментами, и заслуживал того, чтобы ему докучали. «Однако, — со вздохом подумал Остин, — это же мой младший братишка, и нельзя допускать, чтобы им кто-то помыкал».

Обреченно пожав плечами, Остин подошел к спорящим и вклинился между ними. Репортер весом превышал его миниатюрного брата по меньшей мере на пятьдесят фунтов, и примерно половины этого количества ему недоставало до веса Остина.

Узнав его, газетчик вытаращил глаза, но сейчас он находился в здании клиники и не собирался легко сдавать позиции. Он предпринял тщетное усилие изобразить пренебрежительную усмешку.

Джек захохотал.

Остин прищурился.

— Это опять вы, — дрожащим голосом произнес репортер. — Извините, но у нас тут серьезный разговор. Я полагаю, что ванные комнаты вон в той стороне.

Остин приятно улыбнулся. Он предпочитал уладить дело миром, в крайнем случае с минимальным членовредительством.

— А я полагаю, что дверь — в той стороне.

— Это не ваше дело, мистер. Не вернуться ли вам к уборке туалетов или к тому, чем вы там еще занимаетесь, и предоставить мне делать мою работу?

— Я художник, а не уборщик. В качестве хобби занимаюсь тяжелой атлетикой.

Остин смерил нахала нарочито пристальным взглядом с головы до ног, как бы оценивая противника. Репортер пренебрег деликатным предупреждением и вытянул шею из-за плеча Остина.

— Мистер Круз, я…

Остин чуть подвинулся, загораживая собой брата.

— Вообще-то вам следует обращаться к нему как к доктору Джекиллу, а я, к вашим услугам, мистер Хайд [1].

На сей раз намек дошел. В глазах репортера появилось тревожное выражение, и он беспомощно пискнул, когда Остин подхватил его и перекинул через плечо, как мешок с зерном.

— Немедленно отпустите меня, слышите?

Остин так и сделал, очень аккуратно усадив парня на нагретую солнцем дорожку возле клиники. Совершив это деяние, он глянул в ту сторону, где был припаркован «БМВ», но машины там уже не было. Остин расстроился, осознав, что больше не увидит блондинку. Должно быть, она ушла через боковой выход, пока Джек удерживал репортера. Кстати, этот папарацци, видимо, проник в клинику тем же путем.

Что ж, оно и к лучшему, решил Остин. С такой особой нечего делать мужику вроде него. Отряхнув руки от пыли, он направился в клинику, насвистывая веселенький мотивчик, чтобы заглушить бурные проклятия репортера. Джек ждал его, улыбаясь своей обычной глуповатой улыбкой, при виде которой Остину всегда хотелось взъерошить густые темные волосы брата.

— Что бы я делал без тебя? — заговорил Джек, похлопав Остина по спине. — Видел, какая рожа была у этого типа, когда он услышал, что ты художник? Впрочем, так всегда и бывает: никто с первого взгляда не верит, что у такого здоровяка, как ты, чувствительная, творческая душа. Пошли ко мне в кабинет, угощу тебя кока-колой.

Остин не возражал: такая работенка, как создание рекламного щита, не говоря уж о необходимости вышвыривать на улицу репортеров, вызывает жажду. Он предпочел пропустить мимо ушей ироническое замечание Джека насчет неодухотворенности собственной внешности. А кто, черт побери, сказал, что художник непременно должен обладать какой-то особой наружностью?

— Спасибо за помощь, Осси.

— Не называй меня так! — огрызнулся Остин. — И ты мне должен пятьсот долларов за плакат!

— Я тебе заплачу, непременно заплачу. Только сделай одолжение, подожди до пятнадцатого числа. Поступит чек на крупную сумму. — Джек открыл дверь своего кабинета, жестом пригласил брата сесть и сам уселся в кресло за письменным столом, расслабив узел галстука. — Ну и нервы у этих парней, просто железные! Все они стервятники, все вместе и каждый в отдельности.

Джек сделал паузу, которой, приподняв одну бровь, воспользовался Остин:

— Кто-то упоминал кока-колу.

— Ну?

— Так где же она?

Джек хлопнул себя по лбу, вскочил, достал две запотевшие банки из небольшого холодильника. Открыл, вручил одну Остину, другую взял себе и с шумным вздохом плюхнулся обратно в кресло.

— Она пришла подписать кое-какие бумаги, а этот чертов папарацци последовал за ней прямо в клинику.

Остин взглянул на брата поверх жестянки с колой. Итак, репортер не ошибся. Если блондинка явилась подписать бумаги, значит, она хочет «купить» ребенка — либо из пробирки, либо зачать с помощью искусственного оплодотворения.

— Кто такая эта Кэндис Вансдейл? — спросил он.

— Только не говори мне, что ничего о ней не слышал! О жене крупнейшего магната? Ховарда Вансдейла?! Третье место среди богатейших людей штата Калифорния. Он был владельцем всех магазинов одежды «Ховард» в Соединенных Штатах. — Джек возбужденно помотал головой, не в состоянии понять равнодушие Остина. — Ее имя несколько раз упоминалось в газетных заголовках на первых полосах в течение прошлого года.

— А что в ней такого особенного?

Остин старался говорить безразличным тоном, но не мог дождаться ответа. Хотя ему следовало забыть об этой женщине. Разве Джек не сказал ему только что о ее богатстве? О том, чья она жена?

— Рад, что ты задал такой вопрос. Она сама особенная, и я ждал удобного момента, чтобы рассказать тебе об этой женщине.

Так-так. Последняя фраза Остину совсем не понравилась. Пожалуй, ему лучше было бы ничего не знать о печально знаменитой миссис Вансдейл. Джек вел себя даже более странно, чем обычно, а предчувствия Остина по отношению к брату редко его обманывали. Джек улыбался, однако Остин ощутил нервное подергивание в левой щеке. Сигнал тревоги приподнял волоски на руках, и это напомнило Остину тот день, когда он впервые назвал Джека доктором Джекиллом. Джек подмешал няне в тарелку с едой выведенных им самим шпанских мушек [2] — просто для того, чтобы посмотреть, что из этого получится… Несколько лет потом Остин заставлял Джека пробовать свою еду, прежде чем приступал к ней сам. И это был лишь один из многих инцидентов подобного рода. Остин понимал, что Джек творит все это без злого умысла, и все же ему не раз хотелось свернуть братцу хилую шею.

— С миссис Вансдейл случилась весьма печальная история. Весьма, весьма печальная, — повторил Джек, удрученно покачав головой.

Остин медленно опустил банку с колой себе на колено и вгляделся в лицо брата Он не мог прогнать дурное предчувствие, а с каждым словом Джека око усиливалось.

— Продолжай, — предложил он.

Джек повертел в руке концы галстука и продолжил:

— Они с мужем хотели заиметь ребенка… э-э… из пробирки, что, как тебе известно, означает оплодотворение яйца в лабораторных…

— Мне это известно, — перебил Остин. — Валяй дальше.

Скрипнув зубами, он припомнил, когда в последний раз хотел вытрясти душу из Джека. Ему самому тогда было шестнадцать, и он тяжко страдал от зуда в подошвах ног. Не так уж много времени понадобилось, чтобы связать этот недуг с фокусами Джека. Подвергнутый пытке, брат в конце концов сознался, что это он подсыпал Остину в носки изготовленный им в домашних условиях порошок, вызывающий зуд. Разумеется, он только хотел проверить, действует ли его снадобье.

Зная, какими экспериментами занимается взрослый Джек, Остин опасался сейчас чего-то куда более серьезного.

— Помни, информация строго конфиденциальная. — Джек сдвинул брози. — Я не должен был бы сообщать ее тебе, — Остин молчал. — Короче говоря, они занялись этим, а мы должны были проверить качество спермы мистера Вансдейла…

Остин откашлялся — он всегда чувствовал себя неловко, когда брат заговаривал о таких вещах.

—…но его самолет потерпел аварию над Атлантическим океаном.

Надо же случиться такой беде, подумал Остин, стыдясь чувства облегчения, которое вызвала у него новость. Итак, она не замужем. Но по-прежнему богата. И беременна.

— Она очень молодо выглядит, — сказал он, пожав плечами. — Вполне могла бы снова выйти замуж. И родить детей от нового супруга.

— Могла бы. — Джек положил ноги на стол и уперся взглядом в свои башмаки. — Но не должна. Она мне заявила, что не намерена вступать во второй брак. После гибели Ховарда минул год, а она занялась этим делом три месяца назад. Все прошло успешно.

— Использовала сперму мужа?..

Фу ты, черт, дурацкий вопрос! Само собой, чью же еще? Остин насупился, так как Джек снова принялся крутить концы галстука.

— Не вполне, — с чересчур благодушным смешком произнес доктор.

— Что значит твое дурацкое «не вполне»?

Джек вскочил со стула с такой быстротой, словно у него загорелись штаны. С нервозной усмешкой схватил из аккуратной стопки на столе верхнюю газету и сунул Остину в руки.

— Вот посмотри! — Он с жаром ткнул пальцем в газетную страницу. — Разве она не красавица? Настоящий ангел. Можно ли сказать «нет» женщине с таким лицом?

Не имея ни малейшего желания говорить Джеку, что видел этого ангела во плоти — и в какой плоти! — Остин посмотрел на черно-белое фото, помещенное под набранным крупным шрифтом заголовком: «Кэндис Вансдейл, богатая вдова покойного магната Ховарда Вансдейла, использует замороженную сперму мужа, чтобы завладеть наследством».

К тому времени как Остин дочитал статью, помещенную под фотографией белокурой женщины с серьезным лицом, он ощутил во рту премерзкий вкус. Отхлебнув кока-колы, он бросил газету на стол.