— Не волнуйтесь, — успокоил ее Остин, голос у него дрожал от сдерживаемого смеха. — Он сигналит машине перед нами. Какой-то парень показал ему кукиш.

Кэндис наконец натянула рубашку и поддернула рукава. Она ни на секунду не поверила Остину.

— В таком случае почему вы смеетесь? — спросила она сквозь зубы.

— Потому что обидчику года три, не больше.

Кэндис не оценила его юмор.

— Кому-то стоило бы научить его хорошим манерам.

— Кто-то, — протянул Остин, ничуть не задетый ее тоном, — должно быть, научил его, как можно воспользоваться при случае большим пальцем.

С трудом стаскивая брюки и натягивая просторные шортики, Кэндис неохотно признала про себя, что Остин ответил ей вполне резонно. Невольный вздох удовольствия вырвался у нее, когда она застегнула удобный пояс на талии.

— Так лучше?

— Да. — Кэндис опустила окно, чтобы прохладный ветерок остудил ее пылающие щеки, и добавила: — Но я по-прежнему считаю, что ваше представление о веселье сильно отличается от моего, мистер Хайд.

— Да, вы это говорили, — пробурчал он. — Вам не кажется, что настало время называть меня Остином?

Он включил сигнал поворота и начал осторожно выводить машину в соседний ряд. Чувствуя необъяснимое раздражение, Кэндис сложила руки и уставилась в окно.

— Назовите хоть одну подходящую причину для этого.

Остин въехал на пандус перед входом, прежде чем ответить:

— Ну хотя бы то, что вы раздевались в моем присутствии.

Кэндис отвернулась — незачем ему видеть, как она покраснела. Этот человек поистине неисправим!

* * *

Немного позже, сидя за столиком у «Клайда», Остин с удовлетворением поглядывал, как Кэндис грызет мясистое, аппетитное ребрышко. Розовый цвет был явно не для нее, точно так же и соус барбекю на подбородке и на носу. И однако он не был бы возбужден сильнее, даже если бы она сидела перед ним голая.

— Как вам нравятся ребрышки? — спросил он, мудро прогоняя прочь дивные фантазии.

— M-м, — промычала она, бросая на тарелку обглоданную косточку и принимаясь за второе ребрышко с таким видом, словно не ела целую неделю.

Остин усмехнулся. Он не мог отказать себе в удовольствии подразнить Кэндис.

— Будем надеяться, что с нас не возьмут дополнительную плату за соус.

— За какой соус? — удивилась Кэндис, оглядывая беспорядок на столе.

— Тот, который у вас на лице.

Кэндис потянулась было за салфеткой, однако в последнюю секунду передумала.

— На этот раз я вам не верю.

— Как вам угодно. — Остин пожал плечами. — Меня это не беспокоит, и к тому же хороший камуфляж.

— А я все-таки вам не верю.

— Но это правда.

Официантка прервала их игривую перепалку, подойдя к столу, чтобы вручить счет.

— Все в порядке? — спросила она, вырвав листок из блокнота и положив счет на столик возле тарелки Остина. Потом перевела взгляд с него на Кэндис и широко раскрыла глаза. — Господи! Я принесу вам полотенце, миссис Вансдейл: Ребрышки очень вкусные, но пачкаются!

Остин изо всех сил старался сохранять серьезное выражение лица, в то время как Кэндис покраснела, сделавшись почти такого же цвета, как злополучный соус.

— Я предупреждал, — заметил он.

— Но вы же знали, что я вам не поверила! — яростно прошипела она, схватила салфетку и принялась вытирать лицо.

Внезапно она замерла. Остин тоже вдруг осознал, что именно сказала официантка.

Миссис Вансдейл. Официантка назвала Кэндис по имени и, самое худшее, произнесла эти два слова без малейшей запинки.

Смятая салфетка выпала из ослабевших пальцев Кэндис, соус все еще украшал ее сильно побледневшее личико. Она казалась сейчас маленькой девочкой, потерявшей любимую куклу Барби, Перепачканной маленькой девочкой.

Остин вполголоса выругался и отодвинул тарелку.

— Какого черта она вас узнала?

— Нам необходимо уйти, — произнесла Кэндис неожиданно твердым голосом, и растерянность в глазах сменилась упорством и уверенностью.

Все еще бормоча ругательства, Остин бросил на стол деньги и щедрые чаевые, взял Кэндис под руку и повел к выходу сквозь толпу жаждущих получить свой ленч. По пути они встретили официантку, и Остин не останавливаясь выхватил у нее влажное полотенце.

— Подождите! Это нельзя уносить с собой!

— Прочь с дороги, — буркнул Остин и отворил входную дверь.

Впереди, на площадке для парковки, их ожидал худший из ночных кошмаров — высокий белобрысый тип с камерой в руках. Очевидно, официантка узнала Кэндис, едва они переступили порог ресторана, и немедля позвонила знакомому репортеру. Так, во всяком случае, подумал Остин. Он слышал, что некоторые представители прессы часто платят за соответствующие сведения.

Завидев их, журналист отклеился от фургона, к которому прислонялся до сих пор, и бойко зашагал им навстречу.

— Остин, — предостерегла его Кэндис без всякой на то необходимости.

— Я вижу, — отозвался Остин.

Всезнающий и обвиняющий лик миссис Мерриуэзер возник в его воображении более чем в натуральную величину. Остин должен был что-то придумать, и причем быстро. Он категорически не желал закончить этот памятный день с яйцом на физиономии.

Как только репортер подошел ближе, Остин замедлил шаги. Зародыш идеи начал обретать форму. Это было скандально, нелепо… но что еще он мог сделать? Сбить папа-рацци с ног? Это явно не годилось и только привлекло бы к ним нежелательное внимание.

— Миссис Вансдейл, могу я задать вам несколько вопросов?

Чего ради они просят разрешения задавать свои вопросы? Остина это злило до чертиков. Если она ответит отрицательно, они все равно начнут расспрашивать. Идиотские подонки!

Входя в роль, которую он для себя придумал, Остин внезапно остановился на середине площадки и положил руку себе на бедро. Кэндис с ходу ткнулась ему в спину, и Остин почувствовал ее напряжение так же чутко, как и свое собственное.

Репортер подошел к ним почти вплотную и въедливым взором окинул сначала Кэндис, а потом Остина. Как и предсказывала миссис Мерриуэзер, ублюдок от прессы был предельно озабочен тем, какое место занимает Остин в окружении миссис Вансдейл.

— Это ваш новый бойфренд, миссис Вансдейл? Вы…

— Бойфренд? — перебил его Остин и разразился громким, вибрирующим смехом. — Поверьте мне, радость моя, она не в моем вкусе. — Он окинул репортера медленным изучающим взглядом и высоко поднял брови, подчеркивая свой особый интерес к блондину. — Вот вы другое дело. Вы сейчас одиноки?

Сзади до ушей Остина донеслось нечто похожее то ли на всхлип, то ли на вздох. Что касается репортера, он, очутившись в комическом положении, на мгновение онемел. Кое-как справившись с собой, залепетал:

— Хотите сказать, что вы и миссис Вансдейл просто…

— Вы имеете в виду Кэндис? Пардон, я забыл, что теперь ее уже никто так не называет. — Остин снова расхохотался, и смех его звучал на несколько октав выше, чем обычно. — Кэндис и я возвращаемся в прошлое, милый. Вспоминаем времена, когда учились в школе. — Он наклонился к репортеру и прошептал: — Она узнала насчет меня раньше всех, если вам понятно, что я имею в виду.

Репортер облизнул губы и попятился. Взялся за камеру и уставился в видоискатель. Однако Остин рывком опустил камеру вниз, состроив очередную глупую ухмылку:

— Ой нет, прошу вас не делать снимков! Если Джо-Джо узнает, что я беседовал с вами, он…

— Джо-Джо? — сглотнув, переспросил репортер.

— Да, Джо-Джо. — Остин выпятил губы. — Это мой бойфренд, но я подумываю с ним расстаться. Он чересчур уж собственник, если вам ясно, что я имею в виду. — Остин обернулся и приобнял безмолвную Кэндис за плечи, как бы вовлекая в общую беседу. — Кэнди только что уговаривала меня бросить его. Она не считает, что он ценит меня по достоинству. — Он слегка сжал плечи Кэндис и одарил ее сияющей улыбкой. — Верно, девочка моя?

Прежде чем она сообразила, что ответить, Остин бросил быстрый взгляд через плечо репортера и как бы в страхе широко раскрыл глаза.

— Ой, нет! Я, кажется, вижу его машину. Кэнди, это Джо-Джо? — Он замахал руками на репортера. — Уходите, уходите, пока он не увидел нас вместе!

— Но я вовсе не с вами…

— Уходите, уходите! Он разорвет вас на части голыми руками — спросите Кэнди! Парень, с которым он застал меня в последний раз, долго даже говорить не мог после того, как Джо-Джо с ним пообщался.

Перепуганный репортер попятился с разинутым ртом. Он повернулся, подбежал к фургону и влетел в него, стукнувшись головой о крышу. Стартер включился не с первого оборота, потом мотор заработал, и черный дым вырвался из выхлопной трубы.

Остин обнимал Кэндис за плечи до тех пор, пока фургон газетчика не выехал со стоянки; вскоре он скрылся из виду. Остин чувствовал себя круглым идиотом и тем не менее был горд своей находчивостью. Миссис Мерриуэзер нынче вечером не будет ворчать, промелькнуло у него в голове, а Кэндис может спать спокойно, не думая о завтрашних газетах.

Кэндис слегка толкнула его в бок.

— Вы были просто неподражаемы…

— Больше всего на свете я хотел бы забыть об этой истории.

— Само собой разумеется.

Остин почувствовал смех в ее голосе и застонал. Повернув Кэндис лицом к себе, прижался губами к ее губам.

— А это в честь чего? — спросила она, немного задыхаясь, что Остин отметил с удовлетворением.

— Я всего лишь восстанавливаю свое мужское достоинство, — полушепотом ответил он, взял Кэндис под руку и повел к пикапу. — Давайте купим яиц для миссис Мерриуэзер и поедем домой.

* * *

— Почему ты не хочешь, чтобы она знала, что я твой брат?

Остин фыркнул, выражая таким образом неудовольствие тем, что Джек задал подобный вопрос.

— Думаю, причина совершенно ясна. Ни один человек, находящийся в здравом уме, не захотел бы признаваться кому бы то ни было, что находится в родстве с тобой.

— Очень смешно.