— А ты знаешь, что я не наводил Макалистера на след Томми, — напомнил Уокер.

— Я тебе верю, но попробуй убедить Белл. Однако это теперь уже не имеет значения, — продолжала Наоми, ломая руки. — Надо сделать все возможное, чтобы помочь Белл. Повидайся с ней, Кейси, она очень угнетена. Просто жалость смотреть. Я стараюсь навещать ее каждый день, ношу ей чистое платье и что-нибудь повкуснее из еды, в тюрьме кормят сам знаешь как. Но вид у нее такой, словно ей безразлично, что с ней станет.

Сердце у Кейси разрывалось от боли. Ему хотелось сию же минуту броситься к тюрьме и разворотить ее к дьяволу голыми руками, чтобы освободить Белл.

— Расскажи мне все по порядку.

Наоми рассказала ему, что знала, включая и то, о чем ей поведала Белл во время их коротких свиданий. Едва она умолкла, Уокер встал и решительно направился к двери.

— Куда ты собрался?

— Повидать Белл.

— Ты не сможешь: время для посещений кончилось в шесть часов. Шериф не пропустит тебя к ней.

Внезапная тревожная мысль вспыхнула в голове у Кейси.

— Что с Томми?

Наоми опустила глаза. В голосе ее прозвучала неловкость, когда она произнесла:

— Он помещен в сиротский приют Святого Франциска и останется там до тех пор, пока суд не определит для него нового опекуна. — Помолчав, она добавила: — Он очень богатый маленький мальчик. Я попыталась поговорить с судьей насчет того, чтобы опекуншей назначили меня, пока не будет вынесен приговор по делу об убийстве. — Она нервно передернула плечами. — Но ты же понимаешь, кто я есть. Судья и слушать ничего не пожелал.

— Господи! — с болью вырвалось у Кейси. — Неудивительно, что Белл так подавлена. Она прошла через ад. Одна только мысль о том, что ее мальчик находится в сиротском приюте, надрывает ей сердце. Постарайся не терзать себя, Наоми, я во всем разберусь, можешь не сомневаться. Уж мы-то с тобой знаем, что Белл не способна на убийство. Я чертовски хороший детектив, и тут на кону моя репутация. Но я и сейчас могу кое-что сделать для Белл и Томми, только бы она согласилась.

Вернувшись в гостиную, Кейси не обнаружил там Марка, но ждать не стал. Марк уже большой мальчик и найдет дорогу в отель без его помощи. Милашка Сью явно приняла слова своей хозяйки близко к сердцу и, так сказать, устроила Марку веселую жизнь. И это к лучшему, подумал Кейси. Ему самому надо о многом подумать и кое-что спланировать до встречи с Белл завтра.



Белл беспокойно ворочалась на жесткой койке, не в состоянии найти более или менее удобное положение. Она мало спала с тех пор, как ее обвинили в убийстве и поместили в тесную камеру в ожидании суда. Сначала она считала дни, потом у нее даже на это перестало хватать сил. Она подолгу лежала на койке или сидела на ней, прислонившись спиной к стене, глядя в никуда, вспоминая те времена, когда она, Том и Томми были счастливой семьей.

Она старалась не вспоминать Кейси — мужчину, которого она так легко и быстро полюбила. Когда они расставались, Белл считала, что больше никогда его не увидит. Он получил от нее все, что ему было нужно, и предал ее. Он ничем не отличался от худших из негодяев, посещавших заведение Наоми. И все же… все же он единственный, только он затронул ее чувства после смерти Тома. Он пробудил в ней желание. И это причиняло неутолимую боль.

Но самым худшим было то, что ее сын, ее маленький Томми живет теперь среди чужих людей и, возможно, думает, будто мама его бросила. Белл даже не пыталась сдерживать слезы, которые текли по ее липу. Никому нет дела до того, плачет она или смеется. Только Наоми и Ван Ю беспокоятся о ней. Сказать по правде, ей самой до себя не было дела. Все зависит от приговора. Нанятый Наоми адвокат говорит, что вряд ли можно добиться оправдания, и она не имела оснований ему не верить.

Белл вздохнула и уставилась на пробивающийся сквозь решетку окна солнечный луч, в котором плясали бесчисленные пылинки. Скоро помощник шерифа принесет ей завтрак, но у Белл нет ни малейшего желания что-нибудь съесть. Лежать бы вот так, распростершись, без единой мысли, без цели… Но тяжкие думы, увы, неотвязны.

Кейси прибыл в контору шерифа в лихорадочном нетерпении. Проснулся он на рассвете и готов был отправиться к Белл немедленно, однако все же сообразил, что явится слишком рано, задолго до того времени, когда разрешены свидания. Он заставил себя проглотить завтрак, не замечая вкуса того, что ест, и не понимая, что именно жует. Потом он разбудил Марка и рассказал ему о своем плане.

Поначалу Марк отнесся к этому плану с нескрываемым скептицизмом, но, когда понял и оценил его простоту, согласился с Кейси.

Первым делом Уокер постарался произвести на шерифа должное впечатление значительностью собственной особы.

— Я детектив из агентства Пинкертона и хотел бы повидаться с миссис Макалистер. Леди невиновна, шериф, и я намерен это доказать.

— Повидаться с ней вы можете, но вы напрасно теряете время. Эта леди, бесспорно, виновна.

— Почему вы не хотите предоставить мне возможность составить собственное суждение об этом деле? Я опытный детектив. Спросите у Аллана Пинкертона, если не верите мне на слово. Я знаю Белл Макалистер и уверен, что она не способна совершить убийство.

Шериф посмотрел на Уокера, многозначительно прищурившись:

— Ах, вы ее знаете? И насколько хорошо?

Кейси ответил ему ледяным взглядом.

— Вообще-то вас это не касается, но миссис Макалистер и я помолвлены.

Ложь сорвалась с уст Уокера необычайно легко. Он и сам удивился тому, насколько естественно объявил Белл своей нареченной.

— Помолвлены? — процедил шериф. — Впервые слышу.

— Тем не менее это правда. Я несколько раз посещал мистера Макалистера, пытаясь уговорить его наладить отношения с Белл.

— Где вы находились в момент совершения убийства?

— В Аризоне. Занимался очередным делом. Я прибыл сюда вчерашним дилижансом. Но хватит разговоров, я хочу увидеть Белл.

— Прошу в эту дверь и далее по коридору. У нас сейчас только одна арестованная. Другого арестанта освободили вчера вечером.

Кейси не стал дожидаться дальнейших указаний и пулей вылетел в дверь. Белл он обнаружил в одной из трех камер. Бледная, безучастная, она лежала на койке, уставившись в потолок. Она не повернулась к нему и вообще ничем не показала, что осознает его присутствие, хотя, разумеется, слышала, как он вошел. Она была… словно мертвая. Острая жалость пронзила Кейси, ему хотелось расправиться с теми, кто сделал это с ней. Кейси, считая, что ему лучше не демонстрировать Белл свое состояние, помолчал, пока не принудил свой гнев смириться. Только после этого он произнес:

— Белл.

Нет ответа.

— Белл, это я, Кейси. Поговори со мной, любимая.

Белл сдвинула брови, но не отозвалась. Она считала, что у нее началась очередная галлюцинация. Во время своего заключения она слышала голоса, видела во сне Томми и Кейси.

— Белл, пожалуйста, посмотри на меня. Я здесь, чтобы помочь тебе. Мой брат свободен. Я привез его с собой.

Эти слова привлекли внимание Белл. То, что она сейчас услышала, не могло подсказать воображение. Она медленно повернула голову. Глаза, словно затянутые пеленой, остановились на широкоплечей фигуре Уокера, но выражение лица не изменилось.

— Так ты вернулся?

— А ты в этом сомневалась?

— Это не имеет значения, — сказала Белл, пожимая плечами.

— Приди в себя, Белл, — строго велел Уокер. — Нам придется поработать, чтобы избавить тебя от обвинения в убийстве.

— Уходи. Мне нельзя помочь.

Кейси донельзя растерялся. Наоми предупредила его, что Белл находится в состоянии полной апатии, но он не хотел ей верить. И вот она перед ним — утратившая всякую надежду, с пустыми глазами. Вместо Белл он видел перед собой существо, лишенное всякого интереса к жизни.

— Томми в приюте для сирот, — пробормотала Белл. — Он напуган… и в одиночестве… я ничем не могу ему помочь. — Она теперь даже плакать не могла, была словно выжатый лимон. — Иногда я слышу… по ночам… как он плачет обо мне. — Она повернула голову и посмотрела на Кейси, и его потрясли огромные темные круги вокруг глаз Белл. — Я умру в тюрьме. Я больше никогда не увижу Томми.

— Это неправда. Кстати, о Томми. У меня есть план, но ты должна дать на него согласие.

— Ему вот-вот исполнится шесть лет. Я не думаю, чтобы они в приюте отпраздновали день его рождения.

— Черт побери, Белл, приди наконец в себя! — едва ли не заорал Кейси. — Это на тебя не похоже. Ведь ты настоящий боец. Куда делась твоя воля, которой я так восхищался?

Белл собралась с духом и поднялась с койки. Кейси поразился тому, насколько она исхудала: даже ключицы четко обозначились под тканью платья. Щеки втянулись, и скулы казались несоразмерно большими, волосы слиплись в тусклые, без малейшего блеска всклокоченные пряди. Она подошла к решетке и уцепилась за нее исхудавшими пальцами; лицо ее было теперь всего в нескольких дюймах от Кейси.

— Моя воля уничтожена человеком, которому я доверилась.

Кейси дотянулся через решетку до ее щеки и медленно провел по ней пальцем. Ему так хотелось обнять ее и утешить, но это было невозможно.

— Я никогда не желал причинить тебе боль, любимая.

Белл ощутила настоятельный порыв прижаться щекой к его ладони и почувствовать ее тепло. Взглянуть ему в глаза и сказать, что она ему верит. Но она не могла.

Протянув теперь через решетку и вторую руку, Кейси привлек к себе Белл настолько близко, что сумел коснуться ее губ нежным, бережным поцелуем.

— Доверься мне, Белл. Я твоя единственная надежда на то, чтобы выбраться отсюда, и я сделаю все от меня зависящее, чтобы это произошло. У меня есть план. Я много над ним думал и убежден, что он сработает. Если ты согласишься, Томми выйдет из сиротского приюта через день или два.

Что-то промелькнуло в глазах у Белл, и внимание ее обострилось. Кейси подумалось, что глаза ее и в самом деле зеркало души. До этой минуты в них отражался только хаос мыслей и чувств, поразивший ее. Но теперь, когда он заметил, что беспросветное отчаяние хоть и ненадолго, но исчезло, сам ощутил некоторую надежду.