Лора Бальс - Недотрога для одиночки

Признание прозвучало даже более проникновенно, чем слова любви. Значимо, от души. Сердце радостно встрепенулось, и тут же Соне стало стыдно за свои глупые тревоги.

- Прости, - сконфуженно пробормотала она. – Просто не ожидала сегодня смены планов.

- И решила, что в свете недавнего инцидента это выглядит зловеще? – хмыкнул Глеб, вернув себе привычное выражение невозмутимости. – Поверь, если бы я собрался утопить мальчишку, то не потащил бы тебя смотреть. Но чёрт с ним! Будет дальше надоедать – вылетит и из этого университета.

- Мне показалось, он неплохой человек, - осторожно заступилась Соня. – Безалаберный, но не плохой. И он не один парень в группе – ты же не станешь добиваться отчисления каждого?

- Вообще-то идея заманчивая, - уже почти весело усмехнулся Глеб, снова выруливая на шоссе. – Но хватит, слышать больше не хочу о твоих новых приятелях. Кстати, из-за этого мальчишки совсем забыл – это тебе.

Проследив за его жестом, Соня обернулась, взглянула на заднее сиденье – и не сдержала изумлённого вздоха.

- Такие тебе нравятся?

Она молча кивнула, не в силах оторвать глаз от корзины ярко-жёлтых лилий. Соня давно не ожидала от Глеба именно такого подарка, хорошо зная его отношение к цветам и вообще всему непрактичному. А он, оказывается, запомнил даже её предпочтения!

- Спасибо! – опомнилась она. – Глеб, спасибо, это… невероятно!

- Там ещё рядом коробка, - подсказал он.

Соня снова повернулась назад, перегнулась, стараясь дотянуться до нарядной подарочной упаковки. Внутри оказались пирожные – и каждое украшено каким-нибудь цветком из крема.

- Эти цветочки лучше, правда? От них хоть какой-то толк, - Глеб улыбнулся, поддразнивая. – Решил, что начало твоего студенчества надо отметить. Сейчас пообедаем, потом будем кататься на лодке. Хочешь?

- Конечно! – оживлённо воскликнула Соня. О чём же тут было спрашивать!

Остаток дня получился замечательным. Соня чувствовала себя абсолютно, безоговорочно счастливой. Больше всего её радовало, что Глеб всё-таки окончательно принял её стремление учиться и быть не только женой и домохозяйкой – иначе разве стал бы он устраивать в честь первого сентября праздник?!

Казалось бы, по факту ничего не изменилось. Но его отпустило. Резко, неожиданно даже для самого себя – словно выключатель в голове перещёлкнулся. Стоило лишь увидеть рядом Соню и этого мальчишку.

Глеб давно выяснил подноготную юнца, осмелившегося приставать к ней в кафе. Марк Воронецкий – молодой бездельник и бабник. По слухам, обаятельный и вообще душка, быстро становится центром любой компании.

Глеб был шапочно знаком с его отцом и слышал, что младшенький Воронецкий начиная со школьного возраста доставлял родителям массу неприятных переживаний. Сейчас, к двадцати трём годам, парень ничем толковым не занимался и заниматься не хотел, зато беззастенчиво просаживал отцовские деньги.

Правда, девицам он нравился. И не только семейными капиталами, судя по тому, с какими упакованными барышнями иногда умудрялся крутить романы.

Тогда, изучая отчёт, Глеб не мог выкинуть из головы мысли о злосчастной розе. Его Соня ведь тоже повелась. Пусть не всерьёз, под влиянием момента, но повелась же. Иначе зачем приняла подношение?

Каких адских усилий ему стоило больше ни разу не напомнить ей об инциденте, не сорваться снова, даже не усилить надзор! И уж чего Глеб точно не ожидал, так это очередного появления зарвавшегося юнца на их горизонте. Знал бы заранее, куда Воронецкие собрались на этот раз пристроить сынка, чёрта с два его Соня оказалась бы на этом же факультете!

Глеб сам не понял, каким образом сумел сохранить хотя бы внешнее хладнокровие, когда эти двое на его глазах вышли из здания бок о бок, и Соня чему-то смеялась. Но потом…

Он увидел, как она смотрит на этого Марка. С дружелюбной снисходительностью, как на бестолкового младшего брата. Ни одна молодая женщина не посмотрит так на потенциального любовника. Да что там, просто на по-мужски привлекательного для неё человека! И мальчишка тоже явно это понимал, не пытался произвести впечатление, держался с ней сугубо по-приятельски.

Паззл сложился. Теперь Глеб поверил в то, что умом частично понимал и раньше. Соня не из тех, кто лицемерит и хитрит, перебирает варианты. И главное, ей на самом деле нужен он, Глеб. Не меньше, чем она ему. А Воронецкий и любые другие знакомые, которые рано или поздно неизбежно появятся с её тягой к деятельной жизни – это всё ерунда. Его девочке нужно общение, с этим ничего не поделать.

Теперь смириться с этим было проще. Хотя, конечно, особого восторга он по-прежнему не испытывал.

Если бы он раньше знал, что любить кого-то так сложно. Что профессиональная привычка всё контролировать при этом окрашивается в совсем новые тона, превращается почти в паранойю. Что его будет выбивать из колеи каждое мгновение, когда он не знает наверняка, где именно находится и чем занимается Соня. И только проснувшееся доверие к ней будет спасать от новых ошибок.

А впрочем, если бы и знал, ничего бы не сделал иначе. Разве что не стал бы срываться на неё в те два раза, раньше научился справляться с ревностью. Но от её чувств и от своих чувств к ней точно бы не отказался. Даже во имя спокойствия.

Глеб с новой для него умиротворённой нежностью всмотрелся в лицо спящей рядом жены. Осторожно, не желая разбудить, погладил её по щеке. Во сне Соня всегда выглядела особенно трогательной, мягкой, нуждающейся в защите. И в одобрении, в поддержке.

С нехарактерным для него сомнением Глеб вспомнил свой план – дать ей пару месяцев свободы, а потом хитростью усадить дома с ребёнком. Да, ему так было бы проще и спокойнее. Однако разве заслуживает его девочка такого обращения?

Она так старалась поступить и так старается сейчас, мечтает о том будущем, которое сама себе нарисовала. И она всегда была с ним честной.

Глеб подавил вздох, признавая ещё одно поражение – теперь уже в борьбе с самим собой. Если у них когда-нибудь и будут дети, то только по взаимному желанию, после открытого обсуждения.

Словно каким-то невероятным образом прочитав его мысли, Соня улыбнулась во сне. Он наклонился, невесомо коснулся её губами.

- Люблю тебя.

4 года спустя

Едва успев переступить порог, Глеб столкнулся с гостем.

- Вечер добрый, - бодро поздоровался тот. – Уже ухожу.

Глеб молча покачал головой, проводив визитёра взглядом, и направился в гостиную.

- Сонь, ну что это такое? Оболтус теперь всё время будет здесь околачиваться? Такое чувство, будто мы его усыновили.

Соня мягко улыбнулась, нисколько не впечатлённая ворчанием мужа. Протянула руки ему навстречу, жестом приглашая подойти ближе. Сама она в последнее время проводила дни, полулёжа на диване, и совсем не могла порхать по дому с такой лёгкостью, как раньше. Она была на девятом месяце беременности, которая проходила не сказать чтобы легко.

- Не преувеличивай, - ответила она, дождавшись приветственного поцелуя. – В этом месяце Марк заехал всего второй раз. Кто-то же должен приносить мне конспекты.

- В жизни не поверю, что этот мальчишка ведёт конспекты.

- Нет, я просила Диану передать через него.

- А сама она привезти не могла?

- Глеб, у нас сессия на носу. Она готовится.

- Ну да, как я сам не догадался, - Глеб весело усмехнулся, устраиваясь рядом. Осторожно погладил живот жены, стараясь уловить движение ребёнка.

Соня захотела родить, учась на последнем курсе. Рассчитывала, что до зимней сессии сможет ходить на занятия в обычном режиме, а во время последнего семестра будет уже необязательно появляться в университете каждый день – готовиться к госам и писать диплом вполне можно, не выходя из дома, а основные занятия к тому периоду закончатся.

Однако жизнь внесла свои коррективы. Сначала Соню мучил тяжёлый токсикоз, потом стали отекать ноги и болеть спина. Она пыталась храбриться, но тут уж Глеб настоял на своём и запретил ей утомляться. Точнее, уговорил этого не делать. В университете ей без лишних разговоров разрешили свободное посещение, и у Сони просто не оставалось причин упорствовать.

Стоило заметить, её вездесущий приятель Воронецкий тут оказался полезен. Раньше Глеба немало раздражало, что Соня продолжает это общение и, главное, выполняет контрольные и другие задания за двоих, позволяя наглому юнцу себя использовать. Но когда помощь понадобилась уже Соне, тот неожиданно не удрал, а принялся доказывать, что в самом деле умеет дружить.

Последние полгода он почти что выполнял при Соне роль секретаря. Держал её в курсе университетских новостей, передавал преподавателям её работы, привозил конспекты.

Откровенно говоря, Глеб уже привык к их своеобразному приятельству, хотя иногда по инерции продолжал демонстрировать недовольство.

- Ты можешь объяснить Валентине Григорьевне, что я всего лишь беременна, а не тяжело больна? – снова заговорила Соня, удобно устроив голову на его плече. – Последнее время она мне вообще ничего не разрешает делать, даже посудомоечную машинку загрузить! Мне неудобно, что она одна всем занимается.

- Если неудобно, можем нанять кого-нибудь на ежедневку. А тебе и правда нужно отдыхать.

Соня потянулась, разминая поясницу.

- Отдохну я только после родов, это факт. Для моего тела сейчас не существует удобного положения, так что нет большой разницы, бездельничаю я или занимаюсь чем-то полезным.

Он собирался ответить, но протяжный сдавленный Сонин стон заставил забыть все мысли.

- Что случилось?

- Не знаю… - Соня настороженно замерла, прислушиваясь к себе. – Кажется… Нет, вроде ничего.