Соня вздрогнула, почувствовав, что руки Молотова уже хозяйничают у неё под блузкой. Хотела отстраниться, но вместо этого непроизвольно застонала, выгнулась, когда мужская ладонь легонько сдавила грудь через тонкое кружево бюстгальтера.

- Глеб Юрьевич!..

Он негромко засмеялся, скользя губами по её скуле.

- Самой не смешно? Просто Глеб и на «ты». Повтори.

- Я… - начала она, и тут же задохнулась от нового прикосновения к груди.

Прикусила губу, чтобы снова не застонать, но Молотов всё равно заметил её реакцию. Погладил снова, по очереди обвёл пальцем бесстыдно затвердевшие соски, не переставая покрывать поцелуями лицо.

- Какая ты… Чувствительная, нежная девочка. Такая отзывчивая… А так долго от меня пряталась… Ну ничего. Ничего, мы с тобой всё наверстаем…

Прерывистый хриплый шёпот немного отрезвил. Вернулись отголоски прежних страхов. Конечно, мужчине мало объятий и поцелуев. Он хочет большего, и она сейчас дала повод… Сама дала повод требовать от неё всё, что угодно. Но она не может, не готова… Сейчас точно не готова! Переварить бы сначала то, что уже произошло. Успокоиться, осмыслить…

- Хватит… - выдохнула Соня и не расслышала сама себя. – Хватит… Глеб…

Он неожиданно прислушался. Убрал руки, но совсем не отпустил, снова приобнял за талию. Сжал сильнее, когда она всё же заёрзала, пытаясь встать.

- Не дразни. Сиди тихо.

Она опять не сразу поняла, что он имеет в виду, а потом резко осознала, что в бедро давно уже упирается нечто твёрдое. Соню обдало жаром, и она сама не смогла бы сказать наверняка, был это страх, смущение или что-то совсем другое.

- Так что ты хотела узнать? – спокойно, словно в ситуации не было ничего неловкого, напомнил Глеб. Только изменившийся тембр голоса позволял догадаться, что мужчина на самом деле далёк от невозмутимости.

- Я… - Соня запнулась, усилием воли заставляя себя собраться с мыслями. – Про Алиевых…

- А-а, - протянул Молотов, будто речь шла о чём-то незначительном. – Всё нормально. Уже в СИЗО, твоя мать заявление подписала. Сейчас ещё пару эпизодов нарисуют – и дело в суд.

- В смысле, нарисуют? – не поняла Соня. Сосредоточиться, когда Глеб снова начал массировать ей затылок, перебирать волосы и ласкать шею, было непросто.

- Говорил ведь уже, не бери в голову.

- Но… мне же придётся давать показания…

- Какие показания? Ты тут при чём?

- Но как…

- Сонь, успокойся уже, а. Ты там давно не живёшь, будет считаться, что о последних событиях ничего не знала и, соответственно, ничего рассказать не можешь. Старое поднимать никто не станет. Интересы твоей матери представляет адвокат, он же будет за неё говорить. Остальное вообще не твоя забота. Всё хорошо, поняла?

Соня кивнула, не скрывая облегчения.

- К выписке твоей матери её квартира будет свободна.

- Когда я могу к ней съездить?

- Зачем?

Вопрос поставил в тупик. Соня посмотрела Молотову в глаза, пытаясь понять, не является ли это какой-то шуткой. Но тот был серьёзен, даже немного хмурился. Рука, нежно и неспешно бродившая вдоль её позвоночника, поднялась и чуть сжала шею сзади.

- Но… Навестить. Это же моя мама, - привела Соня логичный на её взгляд довод.

- И что? Соня, все твои проблемы – от этой женщины. Мне не нравится это общение.

Она опешила. А потом едва сдержала возмущение. Молотов, конечно, невероятно помог им обеим – да что там, буквально спас! Но это ведь не повод влезать в её частную жизнь и диктовать, как и с кем общаться. Тем более когда речь идёт о единственном родном человеке.


Всё это она и попыталась донести, старательно подбирая выражения. Глеб смотрел скептически и явно взвешивал что-то в уме. Наконец неохотно кивнул.

- Хорошо, когда соберёшься, говори, дам водителя.

- Спасибо, - Соня улыбнулась, отгоняя мелькнувшее было ощущение, будто Молотов всё равно намерен так или иначе решить вопрос по-своему. Снова шевельнулась, выбираясь из объятий. – Там, наверное, все уже встали. Завтрак ждут…

- Придёшь ко мне вечером? – ошарашил он вопросом, всё ещё не торопясь её выпускать.

Соня встретилась с его голодным, требовательным взглядом и на долю секунды забыла, как дышать.

- Не бойся. Не захочешь – ничего не будет… Придёшь?

Не давая ответить, впился в её губы. Уже без той осторожной, дразнящей медлительности первого поцелуя; с такой откровенной, обжигающей страстью, от которой Соне снова стало жарко и как-то странно, невыносимо хорошо. Хотелось купаться в этом наслаждении бесконечно, растягивать и не упускать, но в то же время оно становилось почти мучительным, потому что… его было недостаточно, и это ощущение усиливалось с каждым мгновением.

- Придёшь? – повторил Молотов, оторвавшись от неё.

Соня прерывисто, рвано вздохнула. Закрыла глаза, пытаясь собраться с мыслями, что-то обдумать, разобраться в собственных желаниях. Получалось плохо. Зато она всё ещё видела устремлённый на неё взгляд, подталкивающий к ответу…

- Да… - не веря, что это действительно говорит она, шепнула Соня.

Глава 21

Глеб с четверть часа стоял под холодным душем, но всё было напрасно. Замёрзнуть получилось, успокоиться – нет. Перед глазами упорно стоял образ его куколки, в ушах ещё звучали её тихие сдавленные стоны. Он и не подозревал, что неискушённость и робкая сдержанность могут завести похлеще неприкрытой страсти.

Это становилось большим, чем примитивная жажда обладания. Упоительно было сознавать, что именно он впервые разбудил в девчонке чувственность, приоткрыл перед ней неведомый ей прежде мир, и только он поведёт её дальше, заставит раскрыться полностью. Древний, хищный инстинкт завоевателя и не менее древняя человеческая тяга к созиданию соединились в одуряюще острую смесь.

Стоило вылезти из-под остужающих струй, и тело сразу взбунтовалось, снова напомнило даже не о желании – о мучительной потребности. Если бы он мог, без малейшего сожаления перемотал бы время, приближая вечер. О том, что девочка может в очередной раз ускользнуть, даже думать не хотелось.

Нет, в этот раз он попросту не позволит ей подобного. Заставит потерять голову.

Попеременно то предвкушая скорое свидание, то пытаясь отвлечься, чтобы не выдать себя, Глеб спустился в столовую.

- … так что если захочешь перебраться в тёплые края, даже не сомневайся, - донёсся до него голос Инги. – Такие люди мне всегда нужны.

Не нужно было слышать разговор с самого начала, чтобы догадаться – зарвавшаяся нахалка Зеленцова, точнее, теперь уже Ветрова – предлагает его куколке работу в своём кафе или гостинице. Полагает, что той нужна защита от него? Путь к отступлению?

Глеб даже не заметил, когда они успели подружиться.

Его охватило смешанное чувство раздражения и беспокойства. Как хищника, из-под носа у которого захотели увести добычу.

- Принцесса, с каких пор ты начала переманивать ценных сотрудников не у конкурентов, а у друзей? – усмехнулся он, не выдавая накативших эмоций. – Это нечестная игра.

Соня улыбнулась ему, застенчиво взглянув из-под полуопущенных ресниц. Похоже, всерьёз она предложенный вариант не рассматривала. От сердца сразу отлегло.

- А что такого? – без тени неловкости пожала плечами Ветрова. – Возможность выбора – залог эволюции.

Глеб послал ей не самый добрый взгляд и решил перевести тему.

Ветровы собирались сегодня уезжать. Дела требовали присмотра, и надолго затягивать каникулы не получалось. Хотя в аэропорт нужно было ехать лишь после обеда, завтрак уже проходил в атмосфере скорого расставания.

Валентина Григорьевна с повышенным вниманием суетилась вокруг детей, стараясь больше побаловать напоследок. Те капризничали наперебой, чувствуя, что сегодня им можно всё. Ветровы в который раз напоминали, что летом ждут всех у себя.

Инга снова принялась о чём-то шушукаться с Соней, и вот это немного напрягало. Конечно, логических причин для такой реакции не было. Но всё же Глеб привык думать, что куколка совсем одна, и никуда от него не денется без разрешения, даже если очень захочет. По счастью, она уже вроде как и не хочет, но это не избавляло от неприятного ощущения, что ситуация может выйти из-под контроля. А такого Глеб не любил.

Впрочем, стоило признать, что в целом визит друзей сработал в плюс, и обстановка в доме изменилась к лучшему. И Соне отступать уже поздно.

С этими мыслями он проводил Ветровых в аэропорт, потом без особой необходимости заехал с проверкой в клуб – чтобы отвлечься от ожидания вечера.

Дома за ужином жадно поглядывал на девчонку, не слыша и половины того, о чём говорит мать. Та, кажется, после отъезда гостей – а главное, их ребятни – заскучала и завела любимую тему о внуках, которых никак не дождётся. Когда-то его раздражали подобные разговоры и нежелание матушки понять, что он категорически не семейный человек и становиться таковым не собирается; потом начали забавлять своей упрямой неизменностью. Сейчас же слова были не больше, чем фоном.

Соня задумчиво ковыряла вилкой рыбу и тоже по большей части отмалчивалась. Смущённо отводила глаза, ловя на себе его взгляд, но тут же сама посматривала в его сторону – взволнованно, несмело.

Она переоделась к ужину, явно приняв во внимание его слова о чрезмерно закрытых нарядах. Теперь на куколке было лёгкое домашнее платье на бретелях, с неглубоким, но заманчивым треугольным вырезом. Глеб смотрел на неё, и от мысли, что девочка постаралась для него, внутри поднималась непривычная тёплая волна.


Соня долго не шла. Томительно-сладостное предвкушение успело смениться тревожным сомнением, а потом и злым разочарованием. Передумала? Испугалась?

Глеб бесцельно бродил из угла в угол, не находя себе ни места, ни занятия. Ехать в клуб и снять напряжение с какой-нибудь левой девкой решительно не хотелось, несмотря на неугасающий зов тела. Даже думать об этом почему-то было тошно. Словно ему показали стол с деликатесами, а потом предложили комкастую остывшую манку.