Лора Бальс - Недотрога для одиночки

Глеб усмехнулся сам себе. Он уже реагирует, как озабоченный подросток. Впрочем, неудивительно, если вспомнить, что женщины у него не было с того самого дня, как он выгнал из кабинета не угодившую стриптизёршу. Точнее, ещё дольше, ведь тогда тоже всё закончилось ничем.

- Садись, - предложил он, кивнув на застеленное шкурой какого-то зверя кресло-качалку.

Сам остался стоять, облокотившись о боковую стенку камина и глядя на девчонку сверху вниз.

- Ты так и не рассказала толком, что там с матерью, - произнёс нейтрально, оставляя ей последний шанс на добровольную откровенность.

Плечи девушки напряглись. Ей определённо не хотелось поднимать эту тему.

- Я сказала, - осторожно, взвешивая каждое слово, возразила она. – Всё не так плохо, как я опасалась. Можно надеяться на скорое выздоровление.

Обтекаемые общие фразы. Откровенно врать не решалась, но и по сути ничего не говорила.

- Значит, в целом всё хорошо? – ещё раз уточнил.

- Д-да, - голос неуверенно дрогнул, но девчонка упорно не отступала от своего.

- Тогда почему у тебя такой вид, будто завтра конец света?

Она на мгновение подняла голову, но встретиться с ним глазами не решилась, снова уставилась на собственные руки, сцепленные в замок.

- Я… перенервничала, наверное.

- Допустим. А в каком, говоришь, отделении лежит твоя мать?

Он думал, что теперь-то поставил девчонку в безвыходное положение. Ей придётся или наконец заговорить, или обманывать уже явно и неприкрыто. И Глеб сам не знал, что сделает в случае последнего. Куколка словно специально напрашивалась на хорошую головомойку.

- А вам зачем? – вопросом на вопрос отозвалась она.

- Соня, в каком? – теряя терпение, повторил Глеб.

- В… травматологии, - в последний момент всё же призналась она, но поспешила пояснить: - Мама… упала, когда стало плохо…

- Твою мать, Соня! – Глеб от души врезал кулаком по каминной решётке. – Какого хрена, объясни мне! Вот просто – какого хрена?! Чёртова девка!

Он сам себя не узнавал. Не в его стиле было вот так орать, выходить из себя. Даже не помнил, когда ещё так злился. А тут уже не в первый раз накрыло из-за девчонки! И неясно, чего хочется больше, задать ей хорошую трёпку и вытрясти из головы всю дурь или, опять же, вытрясти дурь, но совсем другим способом. Чтобы сама больше не захотела юлить и выкручиваться, чтобы видела в нём не работодателя и не угрозу, а… покровителя, которому можно доверять.

Вот только второй способ с девчонкой до сих пор невозможен, и это тоже не способствовало умиротворению.

Глеб шагнул в её сторону, и Соня настороженно подобралась. Как вспугнутый зайчонок, не знающий, бежать от хищника или притаиться под кустом в надежде остаться незамеченным.

Он навис над девушкой, уперевшись ладонями в ручки кресла. Соня, почувствовав себя пленницей, попыталась отодвинуться подальше, слиться со спинкой кресла. Однако виновато молчать или оправдываться не стала.

- Вы всё знаете? – тихо спросила, сделав ударение на слове «всё».

- Разумеется, Соня.

Она всё-таки посмотрела на него, решительно вздёрнув подбородок. В другой ситуации Глеба позабавила бы эта её особенность – теряться и трусить, пока ещё ничего не произошло, но защищаться, когда загнана в тупик.

- Почему вы злитесь? То есть… Это ведь вас не касается.

- Не касается… Не касается?! Хорошо, давай так! Ты, если не забыла, у меня работаешь. И мне не нужно, чтобы мои сотрудники так или иначе привлекали внимание органов, а вся эта история очень попахивает криминалом. Так что меня всё очень даже касается, поняла? Кончай выкаблучиваться и выкладывай! Что ты собралась дальше делать? Откуда брать деньги? Тебе вообще в голову не приходило, что дешевле киллера нанять, чем всю жизнь платить вымогателям?!

- Да не собиралась я никому платить, - глядя широко распахнутыми глазами, вклинилась в поток его возмущения девчонка.

- Продолжай. Или мне каждое слово надо из тебя вытаскивать? Я тебе что, нянька?

Она наконец заговорила связно и подробно, не видя больше смысла упорствовать. Глеб слушал со смешанным чувством удивления и вернувшегося желания хорошенько встряхнуть самонадеянную особу.

- Твою мать, Соня, - только и смог он повторить, когда девчонка замолчала. – Ты не соображаешь, что своей самодеятельностью только заработала бы себе место на койке рядом с мамашей? Ты жить не можешь без проблем или что? Вот почему нельзя было просто прийти, нормально всё изложить и попросить помощи, я не понимаю?

- У вас? – с непонятной интонацией переспросила Соня.

- У меня. А что не так?

- Я… Мне нечего предложить взамен.

Взглянула непреклонно, словно он уже что-то потребовал. Упрямая девчонка! Да девять из десяти даже не задумались бы о возможной отдаче, лишь бы кто-то снял с них все проблемы. А если и задумались, всё равно согласились бы на любые условия.

Глеб усмехнулся. И не удержался от искушения – протянул руку, касаясь мягкой девичьей кожи, медленно очертил большим пальцем контур губ. Хотел только немного подразнить свою недотрогу, но Соня неожиданно не отпрянула, не попыталась стряхнуть его кисть. Замерла, растерянно глядя глаза в глаза и, кажется, почти перестала дышать.

Невозможно было остановиться вот так, когда он наконец-то впервые не встретил возражения, неприкрытого испуга.

Глеб осторожно, будто ненароком скользнул ниже, проникая под широкий ворот свитера и лаская нежную шейку.

Соня шумно вздохнула. Ожила, слабо вцепилась в его запястье.

- Что вы делаете… - прозвучало неуверенно и совсем без намёка на страх. - Я же сказала…

- Мне и не нужно взамен, - успокоил, только сейчас вспомнив, что они ещё не договорили, и, наклонившись к девушке совсем близко и по-прежнему не разрывая зрительного контакта, шепнул: - Хочу просто так. По взаимному желанию.

Соня покраснела, неловко отвернулась, пряча лицо, и лишь теперь попыталась убрать от себя его руку.

- У меня нет желания…

Чтобы отодвинуться от девчонки, потребовалось немалое усилие воли.

- А помощь будет абсолютно безвозмездной, - по-деловому сообщил Глеб, возвращаясь к теме разговора. – Больше ты этих людей не увидишь.

- Что вы собираетесь делать?! – тут же всполошилась девчонка.

Он пожал плечами, в душе забавляясь её волнением. Наверняка куколка уже нарисовала в голове мрачные картинки с лужами крови и закопанными в лесу трупами.

На самом деле убийства зачастую оказываются делом довольно хлопотным, и лучше по возможности обходиться другими вариантами. Особенно в таких вот случаях. Исчезни эти родственнички без вести, и следствие начнёт тормошить мамашу девчонки, а та и ничего не зная наболтает достаточно, чтобы и его, и Соню надолго лишили покоя. Всё, конечно, кончилось бы ничем, но в любом случае, кому нужно привлекать к себе лишнее внимание?

- А ты бы что хотела? – поинтересовался не без любопытства.

- Чтобы их обоих посадили! – без запинки выдала Соня. – И Рустама, и отчима. Пусть всё будет по закону, но… чтобы их больше никогда не видеть, и чтобы мама была в безопасности.

Что ж, он так и планировал. А с девочкой можно поиграть в уступки, пользуясь случаем. Пусть будет ему благодарна.

- Как скажешь, - согласился Глеб. – Это ведь твоё дело. Мать согласится написать заявление, если её убедить, что бояться нечего?

- Наверное… - без особой уверенности протянула Соня, и честно добавила: - Я не знаю.

- В принципе, не важно, - махнул он рукой. – Всё равно для приличного срока одного эпизода мало, придётся чуть-чуть подправить картинку.

- Что? – девушка непонимающе нахмурилась.

- Не бери в голову, Соня, это теперь моя забота. Хотя лучше, если твоя мать всё же станет сотрудничать – чтобы от неё же самой потом лишних вопросов не возникало. Значит, сейчас ты ей позвонишь и скажешь, что её сегодня перевезут в другую клинику, и никаких возражений не принимается. Там хорошая охрана, посторонних на территорию не пускают, к ней без моего личного разрешения никто, кроме врача и медсестёр, не попадёт. После праздников отправлю туда адвоката, пусть уламывает на дачу правильных показаний. Ну а нет – и чёрт с… и не надо, так разберёмся. Всё ясно?

Девчонка кивнула.

- Давай, звони матери. Я тоже пойду сделаю пару звонков. И всё, Соня, больше не забивай себе всем этим голову. Расслабься. Отдыхаем сегодня, идёт?

Она снова ответила кивком, и впервые за день улыбнулась.

Он ещё ничего, по сути, не сделал, только пообещал, но девочка заметно приободрилась. А уж когда второй раз поговорила с матерью и убедилась, что та доставлена в охраняемую частную клинику, и вовсе расцвела.

А когда благодарила, чуть не расплакалась от избытка эмоций. Ещё никогда ему не выражали признательность настолько искренне. А ведь она понимала, что ему всё это ничего не стоит.

Глебу понравилось быть с ней добрым. Видеть, как отчуждение и настороженность в медовых глазах вытесняются робкой доверчивой радостью и теплотой. Ради этого стоило наплевать на свои понятия и изменить первоначальное решение.

- Вкусно? – он остановился рядом с пригревшейся у костра Соней, которая неторопливо, маленькими глотками потягивала свою порцию глинтвейна.

Девушка кивнула, машинально облизнувшись. Слегка закусила нижнюю губу и блаженно зажмурилась, смакуя послевкусие. А его буквально повело от этой простой и невинной по своей сути картины. Всегда был равнодушен к примитивным женским уловкам, но сейчас… Понимание того, что девчонка не заигрывает и вовсе не старается специально выставить себя в соблазнительном виде, разбудило обратную реакцию.

- Жалко, что на морозе остывает быстро, - приветливо продолжила Соня, к счастью, не догадываясь о том, где бродят его мысли.