Барбара Фритти - Недотрога

– Что говорил вчера твой отец?

– Рвал и метал. Потом выпил полбутылки виски и разошелся еще больше. Клялся, что он этого просто так не оставит. И никто не выживет его с реки, дескать, кишка у них тонка разрушить дело, которому он посвятил всю свою жизнь. Я еще никогда не видела его таким разъяренным. Думаю, утром, с похмелья, он будет еще хуже.

– Про машину ты ему сказала?

– Нет. И пока не стану говорить. Пусть остается в неведении. Пожар – более серьезное предупреждение, чем мелкое хулиганство с топливопроводом. Если папу не остановит пожар, то поломка моего автомобиля уж точно не запугает. – Алисия замолчала, а потом обреченно добавила: – Боюсь, что это еще не конец.

– Все будет зависеть от того, как вы себя поведете. Пока им не удалось запугать вас, несмотря на ужесточение методов борьбы. Выбор у вас не велик: либо уступить и отойти в сторону, либо продолжить борьбу.

– Предпочитаю что-то третье. Такое, что не смахивало бы на начало военных действий.

– Нет, Алисия! Это война. Необъявленная, но война. Ты даже не знаешь, кто твой враг. Победить в такой войне труднее всего.

– У меня ребенок, Гейб. Я не имею права подставлять еще и его. Как я могу рисковать его безопасностью?

– Согласен. Тогда уходи! Уступи дорогу тем, кто рвется на ваше место.

– И они победят, да? Мне невыносима сама мысль о такой вероломной победе.

Гейб прочитал смятение в ее глазах.

– Понимаю. Тебе сейчас непросто сделать выбор.

– А как бы ты поступил на моем месте?

– Я бы дрался! Но у меня нет ребенка, нет больного отца. И даже собаки нет, – добавил он, заметив Сэди, которая подбежала, чтобы поприветствовать его. Он наклонился и потрепал ее по голове, а она подпрыгнула и благодарно лизнула его лицо, а затем принялась облизывать руки.

– Ты явно пришелся ей по душе, – сказала Алисия, наблюдая за этой трогательной сценой.

– У меня есть свой подход к дамам, – ухмыльнулся он.

– К четвероногим точно есть. Сэди, место! – Собака моментально перестала прыгать и выжидательно замерла, глядя на Алисию. – Знаю-знаю, кушать хочешь! Потерпи немного. Думаю, начнем спасать остатки имущества после завтрака, – обратилась она к Гейбу.

Но не успели они повернуть к дому, как увидели Джастина. Тот в одной пижаме кубарем катился вниз по холму.

– Проснулся в такую рань? – удивилась Алисия. – Сам встал? В школу тебя не добудишься, а тут вскочил ни свет ни заря.

– Хотел своими глазами увидеть, что осталось после пожара. Вау! Почти ничего не осталось! – констатировал мальчик, взглянув на пепелище. – С чего все началось?

– Пока не знаем, – ответила ему мать. – Не переживай. Все образуется. И мы все отстроим заново. – Она ласково взъерошила сыну волосы. – Есть хочешь?

– Умираю от голода! И собери мне бутерброды на ленч. Кейт обещал отвезти нас с Дэвидом в парк Макларен. Мы там организуем пикник.

– Отличная идея.

– И я у них останусь ночевать, да? – Лицо мальчика вдруг приобрело сосредоточенно-серьезное выражение. Он внимательно посмотрел на мать. – Ты уверена, что не хочешь, чтобы я остался с тобой? Все-таки сегодня твой день рождения, а ты будешь одна.

– Как видишь, я не одна. Да и работы столько навалилось. А потому ваш пикник пришелся как нельзя более кстати. Отправляйтесь на природу и развлекайтесь весь день.

– Мама! Я знаю, ты будешь грустить! Ведь сегодня и день рождения дяди Роби.

Алисия опустилась перед сыном на корточки и посмотрела ему прямо в глаза.

– Конечно, я буду вспоминать сегодня дядю Роби. Но грустить не буду! Он никого из нас не хотел бы видеть в постоянной печали. Ведь он был таким жизнелюбом. Вот я и постараюсь в память о нем быть сегодня весь день в хорошем настроении. Обещай мне, что ты тоже постараешься, ладно?

Судя по всему, ее слова не очень убедили Джастина, но он молча кивнул.

– О’кей! А когда мне можно будет вручить тебе подарок?

– Давай после завтрака?

– Хорошо! – согласился он и повернул назад к дому.

– Я и забыл, что у тебя сегодня день рождения, – сказал Гейб, когда они тоже стали подниматься в гору.

– Вот и отлично. Я бы хотела, чтобы об этом забыли все. – Алисия вздохнула. – Я специально попросила Кейта забрать к себе Джастина. Мне было бы трудно весь день притворяться счастливой.

– По-моему, Кейт – хороший парень, – сказал Гейб. Вообще-то ему не очень хотелось признавать очевидное, но и каких-либо серьезных поводов недолюбливать поклонника Алисии у него тоже пока не было. – Правда, он категорически за то, чтобы ты закрыла свой бизнес. Ты знаешь об этом?

– Да. Кейт – неконфликтный человек. Он любит обходиться с людьми по-хорошему. И надо сказать, у него это неплохо получается. Все его любят. Враждебность горожан по отношению к нам с отцом, нападки детей на Джастина в школе – его все это страшно беспокоит. Он даже предлагал мне переехать в какое-нибудь другое место. Может, я так и поступлю в один прекрасный день. Порой я и сама не знаю, зачем и ради чего я воюю со всеми. Потому что, если честно, на реку я боюсь возвращаться. Наверное, мною движет просто желание спасти семейный бизнес, дело, которым занималось несколько поколений Хейденов. А еще мне претит мысль, что верх может одержать какой-то негодяй, который то выводит из строя машину, то поджигает наш дом. Этого я никогда не допущу!

При последних словах Гейб невольно улыбнулся. У Алисии по-настоящему бойцовский характер. В чем в чем, а в умении держать удар ей не откажешь.

– Конечно, не допустишь. Ты еще дашь хорошего пинка этому негодяю, вот увидишь! И я с удовольствием помогу тебе!

Она кивнула в знак согласия.

– Хорошо! Сам понимаешь, десятилетний ребенок и шестидесятилетний старик, к тому же инвалид, не сильная подмога в таком противостоянии. С такой армией в наступление не перейдешь.

– Кстати, о наступлении. В чулане у Роби я обнаружил два ружья.

– Да, Роби любил оружие. И папа тоже любит.

– Ты-то сама стрелять умеешь?

– В свое время я ходила с отцом и Роби на всякие стрельбища. Но ты же не хочешь сказать, что мне придется пускать в ход оружие? – Глаза Алисии сузились. – Одно дело, знаешь ли, стрелять по мишеням в тире, и совсем другое – открывать огонь по живым людям.

– А если они начнут стрелять в тебя? Или в твоего сына?

– Это кардинально меняет положение. Если я увижу, что жизни Джастина что-то угрожает, я пойду на все. Однако мне кажется, что так далеко наши недруги не зайдут. Не станут они охотиться на нас, словно мы утки! – Алисия нахмурилась. – Ты специально запугиваешь меня?

– Куда уж больше тебя запугивать после всего того, что случилось?

– Но ведь они все очень ловко обтяпали, правда? И пожар, и никто не пострадал.

– Может, они и в самом деле ловкие пройдохи. Но больше я не позволю им ловчить вокруг тебя. Я их и близко к тебе не подпущу.

– Каким образом, Гейб? – устало бросила в ответ Алисия.

Он и сам не знал, каким именно образом собирается защитить ее. Но слово было сказано. Дано еще одно обещание, и он не собирался нарушать его.

По всей кухне плыли ароматы каштанового сиропа и корицы. Келли закончила с приготовлением последнего заказа к завтраку и облегченно вздохнула. По воскресеньям они всегда старались радовать своих клиентов широким разнообразием блюд. Тут тебе и блины, и вафли с начинкой из голубики и клубники, и различные вегетарианские десерты, и овсяные пудинги, заправленные маслом из льняного семени и обильно сдобренные коричневым сахаром. Ну и само собой, свежайшая выпечка на любой вкус и горы разноцветных фруктов.

Но вот официантка поставила на поднос последний заказ и направилась в столовую. Келли заколола выбившуюся прядь волос и поставила кастрюльку, в которой она только что взбивала крем, в раковину для посуды.

– Все хвалят тебя не нахвалятся! – проговорила Нора, входя в кухню с ворохом пустых тарелок. – Очень уж нравится всем твоя еда. Некоторые посетители так даже тарелки вылизывали. Умора!

– Меньше будет мороки с мытьем посуды, – отшутилась Келли. – А почему ты сегодня убираешь со столов? Это ведь не твоя обязанность.

– Не переживай. Я делаю то, что нужно делать. К тому же я совсем не против перекинуться парой слов с посетителями. У нас же бывают люди отовсюду, можно сказать, со всех уголков страны. И твоя мать тоже любит поболтать с клиентами. Вот оправится после операции и снова будет щебетать с постояльцами на самые разные темы.

– Я уже отнесла ей домой завтрак. Но она отказалась. Сказала, что не хочет есть. Волнуется из-за этой операции.

– Ее можно понять. Вспомни, твой отец умер как раз тогда, когда она в последний раз лежала в больнице.

– Но сейчас-то все иначе!

– Конечно, – ободряюще улыбнулась ей Нора. – Просто на нее нахлынули невеселые воспоминания, вот она и приуныла. Хорошо, что ты приехала. Хоть ей, бедняжке, в последнее время и не до разговоров.

Келли отжала губку и насухо вытерла стол.

– Как все же приятно готовить на своей кухне!

– А как тебе работается в Сакраменто?

– Нормально. Правда, иногда они там гонятся не столько за качеством, сколько за количеством.

– Зная твою страсть к совершенству, могу предположить, что тогда тебе приходится непросто!

– Я стараюсь особо не выкладываться.

– На тебя это совсем не похоже. Ты же готова душу вложить во все, что готовишь. Воистину, кулинария – это твоя страсть.

– Пожалуй! Тем более что других страстей у меня не осталось. Да я и не хочу ничего. Слишком все это больно. Пусть уж лучше мое сердце пока отдыхает.

– Это хорошо, что ты даешь ему возможность отдохнуть. Но еще лучше, если бы твое сердечко полностью излечилось и перестало болеть. Знаешь, иногда открытая рана быстрее затягивается на свежем воздухе, под живительными лучами солнца. Не сиди взаперти! Не давай своим ранам преть.

– Оставим эту тему, Нора, – вздохнула Келли.