Когда Чак поднялся, желание просто кипело у него внутри.

- Ты ещё хочешь говорить об этом или уже готова сделать то, зачем сюда пришла?

Женщина беспомощно всхлипнула и обеими руками закрыла лицо.

- У меня такая дурацкая странность, - сказала она жалобно, - я знаю, что это ужасно, но ничего не могу с собой поделать. Я хочу, чтобы кто-нибудь смотрел на меня, желал меня и говорил мне, какая я красивая. Я хочу перестать чувствовать, что высыхаю изнутри. Я хочу понять, что это значит, быть любимой, по-настоящему любимой.

Чак проникся сильным сочувствием к ней. Он словно сам ощутил, как нарушены все связи, разбиты все надежды в этом молодом теле, увидел эти её монотонные совокупления с мужем, лишенным всякого воображения и вечно усталым.

- Но то, о чем ты говоришь, не имеет отношения к любви, - сказал он твердо, - не имеет ничего общего с любовью.

Маргарет Ши подняла заплаканное лицо.

- Да, я знаю, но... я хочу представлять себе, что любовь есть, - она перевела дыхание и умоляюще взглянула на него. - Я видела, как они приходили к тебе, все эти молоденькие девицы, - продолжала она, - я видела, как они смотрели на тебя и как ты смотрел на них. Я могла бы сказать, сколько их было у тебя и со сколькими не получилось. Вот этого я хочу, Чак. Я хочу быть одной из них. Я хочу такой любви. Снова почувствовать себя молодой, просто подружкой парня со спасательной станции... такого, как ты.

Чак схватил её за руки и приподнял с кровати. Желание его было теперь таким сильным, что он не мог больше терпеть промедления и уже забыл о её просьбе избежать сходства с супружеским долгом.

- Мы теряем время, - пробубнил он, силой прижав её руки по швам и дав понять, чтоб они там оставались.

Маргарет Ши вздрогнула и закрыла глаза, а он стал расстегивать её летнее платье. Она опустила плечи, усыпанные мелкими веснушками и, когда Чак, расстегнув последнюю пуговицу, стащил с неё сарафан, колени её плотно сжались. Она носила скромный бюстгальтер и короткую нижнюю юбку, под которой проглядывали трусики, и все это было нежно-розоватого цвета.

- Пожалуйста, Чак, - прошептала она, вся дрожа, когда он подцепил пальцами резинку нижней юбки и, ослабив её, потащил вниз по сочным бедрам, - не спеши. Будь со мной ласков. Обними меня. Поцелуй меня. Разговаривай со мной.

Но лишь увидев распаленное тело, он сгреб его и притянул, зажав своим ртом умоляющие губы. Маргарет не замечала своего шумного дыхания, её бедра качнулись вперед, а руки крепко обвили его шею. Этим горячим порывом она ещё больше раззадорила Чака. Застежка лифчика щелкнула под умелыми пальцами, и Маргарет глухо застонала, теснее прижимаясь к нему, словно пытаясь спрятать обнажившиеся груди от его жадного взора.

Чаку, напротив, не терпелось увидеть её раздетой, и он сильным движением отодвинул Маргарет на расстояние вытянутой руки.

Она отвернула голову с темными волосами, лифчик соскользнул на пол, и из-под него упруго вынырнули груди. Сложив ладонь чашечкой, Чак накрыл ею один из торчащих холмиков, словно хотел измерить объем, но вдруг так сильно стиснул его, что у Маргарет перехватило дыхание.

- Не надо так грубо, - попросила она, не поворачивая лица, - будь понежнее.

Чак поцеловал её в шею, у горла, голова её запрокинулась, а его губы соскользнули вниз, на упругие груди. Целым шквалом жадных поцелуев он покрыл её соски, отчего они стали твердыми, острыми и влажными, и сам откинулся назад, чтобы полюбоваться результатом.

- Скажи мне теперь, чего хочешь, - хрипло сказал он, желая именно от неё услышать слова об этом, чтобы она сама предложила ему это, оценив его страсть.

До боли вцепив пальцы в мякоть округлых бедер, Маргарет всхлипывала, и её голые груди вздрагивали в такт рыданиям, от которых сотрясалось все её прекрасное тело. Голос стал чужим и резким.

- Я хочу быть любимой, - надрывно прошептала она, - я хочу испытать то, чего никогда не испытывала. Я хочу, чтобы мужчина говорил со мной, когда делает все это. Я хочу знать, что он чувствует и думает... - внезапно она словно устала говорить, и было видно, как она бледна, особенно на фоне темных волос, обрамлявших её лицо.

- Я хочу всего, Чак. Всего, что только можно.

Чак, хрипло захохотав, грубо толкнул её в сторону кровати, а затем повалил. Прижимая её локтем, он сказал:

- Черт возьми, открой глаза!

Маргарет подняла ресницы. Пока он стягивал с неё трусики, она лежала, облизывая пересохшие губы. Оставшись нагой, она скрестила ноги, согнув одну из них в колене, но Чак резким движением отвел её в сторону. Маргарет вскрикнула и залилась краской, однако, пристальный взгляд Чака, направленный прямо т у д а, наполнил её горячим предвкушением.

- Скажи мне, что я красивая, - попросила она, глядя на него снизу вверх.

Чак улыбнулся и выпрямился, чтобы раздеться самому.

- Ты красивая, - лениво бросил он, отшвырнув рубашку и принимаясь стягивать брюки. Затоптав их под ноги, он быстро избавился от трусиков, повернулся и предстал прямо перед ней, во всей грубой мужской красоте.

Увидев его огромный округлый член, увенчанный разбухшей от желания розовой головкой, Маргарет Ши уже не могла оторваться. Ее ровный живот поднимался в такт частому дыханию, бедра невольно терлись о простыню, а темные глаза глядели мутно и воспаленно.

- Боже мой, если бы ты знал, как я долго этого ждала, - хрипло прошептала она, не в силах отвести взгляд от мощного члена Чака, столбом вздымавшегося прямо перед её глазами. - Если бы ты только знал...

Весь голод неутоленных желаний отразился на её прекрасном лице, Чак был буквально поражен этим. Он вспомнил вдруг, по контрасту, лицо Дженнифер, растянутое в скучающем зевке, и, надо сказать, сравнение ещё больше подогрело его страсть, заставив броситься к голой женщине и издать звук, похожий на рычание зверя.

- Чак, поцелуй меня, пожалуйста... он никогда не целует меня... пожалуйста...

- Заткнись.

- Пожалуйста, Чак, подожди немножко. Поговори со мной.

Чак склонился над ней и принялся изучать её наготу, не пропуская ни одной веснушки на бледной коже, рассматривая темные кольца сосков. Ее тело могло быть изящнее и красивее, но ему сейчас подошло бы любое, лишь бы крутилось и извивалось под ним. Сместившись вниз, он поцеловал её плоский живот, и женщина тут же отозвалась, вздрогнув всем существом. Голова её заметалась по мятой простыне, а руки настойчиво притягивали Чака, пытаясь вырвать у него ещё более сокровенный поцелуй.

Чак собирался продолжить ласки, понимая, что именно это ей нужно, но было уже поздно. Желание готово было взорваться в нем, и он не мог больше думать ни о ком и ни о чем, кроме себя. Вскочив, он раздвинул в сторону её бедра и стал суетливо пристраиваться старым, как мир, способом.

Маргарет Ши открыла глаза и сжалась.

- Нет! Еще рано!

Чак оставил её страстный протест без внимания и с силой вонзил своего трепещущего от нетерпения зверя в сокровенное логово, предназначенное для него самой матушкой-природой. С хриплым стоном женщина изогнулась, и вот уже все её гибкое стройное тело тряслось и раскачивалось под его бешеным натиском. Ее плач перешел в низкий протяжный вой, совершенно потонувший в скрипучей симфонии кроватных пружин. Она задыхалась, извиваясь под ним, пыталась неуклюже брыкаться, натужно корчилась, разрываясь между возбуждением и недоверием.

Чак суетился и дрожал, как нашкодивший щенок. Он понимал, что должен протянуть время, напрячь все силы и не дать плодам своего торжества появиться до срока - но это было невозможно. Он чувствовал свое бессилие перед напором насыщающейся чувственности, и поэтому конец наступил сам по себе, без его позволения. Выплеск его страсти был бурным, стремительным и чересчур поспешным.

Оторвавшись от нее, Чак бессильно рухнул ничком на сбитую постель, до отвращения злой на Маргарет и на себя. Он проклинал столь внезапный конец, да и весь акт, принесший ему одно разочарование. Она была отвратительна. Даже школьницы, с которыми он спал, были в сто раз способнее. Вся эта болтовня, дерганье и вихлянье, и все невпопад - такая тягомотина. Это же надо - потерять два года... два года заигрывать с ней... да, можно было догадаться.

Маргарет Ши тихо плакала. Чак повернулся к ней:

- Что случилось?

- Я думала, ты другой, - глухо сказала она, отвернувшись от него и оставив его взору лишь гладкую спину под черными волосами и матовые ягодицы. - Я думала, ты из тех, кто способен показать, как это должно быть, - она шмыгнула носом, а ты такой же, как он. Совершенно такой же. Вы только пользуетесь нами.

Чак нахмурился, начиная чувствовать вину.

- Послушай, я никогда не говорил, что я как-то там...

- Почему вы не думаете ни о ком, кроме себя? Ну почему мужчина не может дождаться... - она запнулась и вновь заплакала.

Чак ощутил презрение к самому себе и с горечью подумал, что не только он возмущен ею, но и она им. Выругавшись себе под нос, он протянул руку и дотронулся до её плеча.

- Послушай, прости меня, давай немножко отдохнем и ...

Она вырвалась от него и привстала, потянувшись за одеждой.

- Мне надо домой. Мне ещё нужно в магазин и... и... в общем, позвонить дочке.

Чак смотрел, как она путалась в трусиках, а потом шагнула в нижнюю юбку. Он молчал, потому что не знал, что сказать, чтобы поправить случившееся. Ее тяжелые груди с темными сосками упруго качнулись, когда она нагнулась за лифчиком, и он зажмурился и в отчаянии замотал головой. Что за фигня творится с ним в последнее время? Все, за что бы он ни взялся, выходит боком. Дженнифер. Теперь Маргарет. Что все это значит?

Маргарет застегнула лифчик. Чак сполз с кровати и сказал:

- Я отвезу тебя домой.

Маргарет Ши наклонилась за платьем, лежащим в куче тряпья на полу.

- Я бы этого не хотела, - процедила она, поворачиваясь к нему спиной. - Нас могут увидеть вместе.