Вчерашние события привели сэра Фрейзера Уилтона в неподдельный восторг, но Кристин почувствовала, что доктор Дирман не слишком доволен, что же касается медсестры, то та проявляла откровенную враждебность. Нелегко будет, подумала Кристин, каждый день являться в этот дом и знать, что по крайней мере половина его обитателей составляют ее оппозицию.

Вчера подполковник был немногословен, вначале Кристин решила, что он неблагодарный человек, а затем поняла, что ему просто не хватило слов. Его взволновало и расстроило то, что он видел, а потому слов для благодарности не нашлось. В то же время Кристин ощущала, что за всем этим скрывается какое-то горе, не совсем ей понятное. У нее создалось впечатление, что, стоило ему подумать или заговорить о болезни сестры, внутри у него закипала дикая ярость, которую Кристин сравнила бы с фанатизмом.

Покинув вчера спальню Стеллы, они побеседовали втроем, и все то время Кристин остро сознавала переживания подполковника. Они проявлялись, даже когда он молчал, и Кристин гадала, какая именно тайна скрывается за так называемым несчастным случаем со Стеллой. Несколько раз доктор Дирман возвращался в разговоре к физическим увечьям Стеллы, и при каждом их упоминании Кристин замечала особое выражение на лице подполковика. «Кровожадное» — единственное определение, которое к нему подходило.

Когда Кристин вошла в дом, ее тут же проводили наверх, а там ее встретила знакомая медсестра, еще болеехолодная и накрахмаленная, чем прежде.

— Доктор Дирман у мисс Хампден, — объявила она. — Я скажу ему, что вы здесь.

— Как она провела ночь? — поинтересовалась Кристин.

— В высшей степени беспокойно, — ответила сестра. Кристин хотела было уже выразить свое сожаление, но тут вдруг поняла, что это как раз к лучшему. Она взглянула на медсестру и улыбнулась.

— Вы должны быть довольны! — воскликнула она, и впервые достойнейшая особа не нашлась, что ответить, когда Кристин прошла мимо нее в комнату к больной.

Доктор Дирман сидел возле Стеллы. Он поднялся, пересек комнату и подал руку Кристин, а затем увлек ее к окну, подальше от больной.

— Меня немного беспокоит мисс Хампден, — сказал он тихим голосом. — Не знаю, не будет ли лучше оставить ее в покое хотя бы на сутки?

Вид у него был встревоженный, но Кристин сейчас не особенно занимали чувства доктора Дирмана. Он не очень ей понравился в их первую встречу. Тогда ей пришла в голову мысль, что он принадлежит к тому типу врачей, которые не любят экспериментировать, и что только настойчивость и репутация сэра Фрейзера заставили его согласиться, чтобы лечение продолжал дилетант. Невролог, друг сэра Фрейзера, который привлек его к этому случаю, к несчастью, в данный момент был в отъезде, и Кристин заклеймила доктора Дирмана суетливым заурядным лекарем, ненавидящим все, что выходит за рамки обычного.

— А что советует сэр Фрейзер? — спросила она его.

— Я говорил с ним сегодня утром, — ответил доктор Дирман. — Сэр Фрейзер сам позвонил, чтобы узнать, как провела ночь мисс Хампден. Он надеется увидеть ее сегодня днем. Наверное, нам следует подождать его прихода.

— Можно мне взглянуть на нее? — спросила Кристин. Она прошла к кровати, ступая по мягкому ковру. Голова

Стеллы утопала в подушках. Девушка была все такой же неподвижной, как накануне, и все же Кристин инстинктивно почувствовала изменения. Сегодня Стелла знала, что происходит вокруг нее, — Кристин была уверена в этом, как ни в чем другом, хотя полагалась лишь на собственную интуицию.

Она постояла, глядя на Стеллу, а потом приняла неожиданное решение. Повернувшись к доктору Дирману, она сказала:

— Вы не станете возражать, если я поговорю с мисс Хампден наедине?

Она увидела и удивление и нерешительность на его лице, поэтому быстро добавила:

— Я не дотронусь до нее, не стану ее лечить никаким другим способом в ваше отсутствие, но я хочу поговорить с ней.

Доктор Дирман снисходительно улыбнулся:

— Моя дорогая юная леди, мисс Хампден не ответит вам. Как вы знаете, она лежит в таком состоянии уже очень давно, нет уверенности, что она вообще услышит ваши слова.

— Я понимаю, — с серьезным видом ответила Кристин, — но все же мне хотелось бы попробовать, если вы не против.

Доктор Дирман пожал плечами.

— Полагаю, это не причинит вреда, — не очень любезно ответил он. — Я подожду за дверьми. Если понадоблюсь — позовите. — Он отвернулся и зашагал к двери, бормоча на ходу: — Все это непрофессионально, знаете ли.

Кристин не ответила. Она подождала, пока дверь мягко за ним закрылась, а затем присела на краешек кровати. Стелла лежала неподвижно, но Кристин была уверена, что она прислушивается.

— Что вы хотите, чтобы я теперь сделала? — тихо спросила Кристин. — Может, мне уйти и оставить вас?

Глаза Стеллы очень медленно открылись, и очень осторожно, словно это требовало огромного усилия, она повернулась в подушках так, чтобы разглядеть Кристин.

— Да, уходите, — прошептала она.

— А может быть уже слишком поздно? — спросила Кристин. — Я хочу сказать, теперь вы в сознании, и вам будет нелегко снова вернуться назад, отключиться от всего, как вы сделали в прошлом.

Наступила пауза, в течение которой Стелла, казалось, размышляла над ее словами. Наконец она произнесла:

— Почему вы не оставили меня в покое?

— А какая в том была бы польза? — спросила Кристин. — Они все равно не позволили бы вам умереть, по крайней мере до тех пор, пока ваш брат в состоянии оплачивать всех этих сестер и врачей.

Стелла устало прикрыла глаза, и наступила пауза — такая длинная, что Кристин начала было беспокоиться, не ускользнула ли опять ее пациентка в недосягаемое небытие, но тут та вновь открыла глаза.

— Что мне делать? — спросила она.

Кристин скорее почувствовала, чем услышала слова, так слабо они прозвучали. Забыв об обещании доктору Дирману, она наклонилась и взяла руки Стеллы в свои:

— Вы вернетесь к жизни. Есть много захватывающего и интересного, чем можно заняться. Кроме того, есть один человек, которому вы нужны.

Кристин на секунду показалось, что на лице Стеллы отразилась радость.

— Ваш брат ранен, — сказала Кристин, — ему одиноко. Радость померкла, если она и вправду там была. Стелла вновь закрыла глаза. Кристин, все еще удерживающая ее руки, слегка тряхнула ими.

— Помогите мне, — сказала она. — Вы должны идти вперед, возвращаться уже поздно.

Стелла открыла глаза, и впервые в них появился проблеск юмора.

— Ладно, — сказала она слабым, приглушенным голосом, — делайте свое черное дело.

Кристин услышала, как кто-то вошел в комнату. Она ожидала доктора Дирмана, а затем поняла, что тот, кто приближался к кровати, прихрамывал, а потому сразу догадалась, кто это. Кристин не сделала попытки отпустить руки Стеллы, а наоборот, взяла их покрепче, словно призывала девушку к вниманию. Подполковник подошел ближе и остановился возле кровати, глядя на сестру.

— Стелла, — позвал он, в его голосе послышался призыв, смешанный с удивлением.

— Привет, Харри, — ответила Стелла, как будто, подумала Кристин, она вернулась из длительного путешествия.

Подполковник рухнул на стул, который стоял возле кровати и, наклонившись вперед, положил руку на плечо сестры.

— Слава Богу, ты заговорила, — сказал он. — Стелла, выздоравливай, ты мне так нужна.

Губы девушки слегка искривились, словно она пыталась улыбнуться, а затем она хрипло произнесла:

— Хочу пить.

Кристин отпустила ее руки и, соскользнув с кровати, направилась к двери. В коридоре ждала сестра, доктора Дирмана не было и следа.

— Мисс Хампден хочет пить, — сообщила Кристин не без удовлетворения.

— Откуда это известно? — быстро спросила сестра.

— Она сама сказала, — ответила Кристин, хорошо понимая, что ее фраза подобна взрыву, и намеренно произнося ее, как нечто обычное.

— Она сама сказала? — воскликнула медсестра и добавила: — Великий Боже! — прежде чем броситься в комнату.

Когда она исчезла, на лестнице появился доктор Дир-ман.

— Вот вы где, мисс Станфилд. Я только что говорил с сэром Фрейзером по телефону. Он согласен со мной, что если от больной нет никакой реакции, лучше всего предоставить ей отдых еще на одни сутки.

— Мисс Хампден только что попросила пить, — с притворной скромностью сказала Кристин.

— Попросила пить! — воскликнул доктор Дирман. — Будь я проклят! — И он тоже исчез в спальне.

Кристин начала медленно спускаться по ступеням, возвращаться к больной не было причин. Ее работа, по крайней мере на этот момент, была выполнена. Она даже думала, что ей вообще не придется к ней возвращаться. Она знала, благодаря какому-то странному шестому чувству, которое всегда присутствовало, когда она облегчала чьи-то страдания, что Стелла не сможет снова погрузиться в кому, повинуясь собственной воле, и придать забвению происходящее вокруг нее. Ей понадобится время, чтобы постепенно вернуться к жизни, но она обязана это сделать, хочет того или нет.

Кристин взяла пакет, который оставила в холле, войдя в дом, и направилась к двери, когда услышала голос, позвавший ее с верхней ступени лестницы:

— Мисс Станфилд.

Она подождала, пока подполковник медленно спускался вниз, тяжело опираясь на перила и взмахом перенося забинтованную ногу со ступени на ступень. Оказавшись в холле, он сделал несколько шагов и открыл дверь в библиотеку.

— Вы не зайдете на минуту? — предложил он. — Мне нужно поговорить с вами.

Кристин исполнила его просьбу, стараясь в то же самое время побороть чувство неловкости. Комната, казалось, купается в солнечном свете. Она прошла туда, где перед камином несколько тесновато выстроились диван и стулья, но решила не садиться, подождать, пока к ней подойдет подполковник.

— Я хочу поблагодарить вас, — сказал он.

— Пожалуйста, не стоит, — тут же ответила Кристин.

— Когда сэр Фрейзер спросил меня, можно ли ему привести вас сюда, я подумал, что он сошел с ума. Я не верил в божественное излечение, а когда увидел вас, то, к стыду своему, должен сказать, почувствовал себя оскорбленным тем, что он привел такую молодую и, простите за определение, хорошенькую. Мне казалось, что ваша помощь Стелле не только маловероятна, но буквально невозможна. Я консультировался со многими врачами, и все они в конце концов приходили к одному и тому же выводу, что ничего нельзя сделать. А теперь… — Подполковник развел руками.