Эти слова Катрин де Шатонеф запомнила навсегда. Ибо следует признать, что, набрасывая картину будущей жизни юной мадам д'Оссонвиль, Филипп Добрый проявил недюжинное воображение. Нежные и поэтические краски, которыми он расписал ее будущее, разительно отличались от того, что ожидало ее на деле…

В первую же брачную ночь Катрин почувствовала, что Жак д'Оссонвиль отнюдь не собирается обращаться с ней «по-отцовски». Он сделал ее женщиной, вволю насладившись ее телом, но его ласки отнюдь не вызвали у Катрин энтузиазма. Напротив, они породили в ней глубокое отвращение. Однако хуже всего было то, что д'Оссонвиль вскоре увез жену в Шампань, в свой замок, даже отдаленно не напоминающий ее роскошное жилище в Бургундии.

Замок Монтре-ле-Сек, окруженный дремучими лесами, находился в нескольких лье от Эпиналя и больше напоминал тюрьму, чем дворец, где живут в свое удовольствие. Вскоре молодая жена владельца замка обнаружила, что в этом унылом жилище царит раз и навсегда установленный порядок. И этот порядок предполагает, что с женой сеньора обращаются скорее как с привилегированной служанкой, но отнюдь не как с хозяйкой замка…

Запертая в Монтре, где золото и ковры были сложены в сундуки, а свечи и дрова отмерялись чрезвычайно скудно, где служанки, опустив очи долу, бесшумно скользили по сырым пустынным коридорам, Катрин скоро почувствовала себя пленницей. Дни ее проходили в часовне, в заботах по дому и чтении благочестивых книг, которые выбирал для нее капеллан. По ночам же она вынуждена была удовлетворять все возрастающие аппетиты мужа, обезумевшего как от любви, так и от ревности. Вскоре муж уже внушал ей нестерпимый ужас, и из-за этого ночи превратились для нее в арену борьбы – глухой, скрытой и жестокой. Охваченный желанием, муж пытался во что бы то ни стало сделать жене наследника, та же неустанно молила небо не даровать ей детей. При одной лишь мысли о том, что она может произвести на свет плод этих омерзительных ночей, ей делалось дурно. Но что могут молитвы против природы? А природа, увы, создала Катрин для того, чтобы она рожала…

Но однажды вечером судьба подсказала ей неожиданный ответ на мучивший ее вопрос.

– Чтобы не иметь детей, госпожа, недостаточно просто молиться. Старая Жиро знает секрет, как свести на нет все усилия мужа.

Мадам д'Оссонвиль так и подскочила на своей скамеечке для молитв и только потом обернулась. Позади, смиренно опустив глаза, стояла Перетта – юная служанка, приставленная к ней, дабы оказывать мелкие услуги и заботиться о ее немногочисленных туалетах.

– Почему ты это сказала? – спросила Катрин.

– Потому что я нечаянно услышала, о чем вы просите. Благородная госпожа так страдает – даже не замечает, что молится во весь голос. Но Господу легче выполнить просьбу, когда ему немного подсобят…

Некоторое время Катрин смотрела на служанку, прикидывая, можно ли ей доверять. Заметив ее испытующий взгляд, Перетта подняла глаза, и в них было нечто такое, что хозяйка вздрогнула.

– Хозяин жесток! – прошептала девушка. – Так кто же захочет, чтобы на свет появился еще один мучитель?

– А ты знаешь эту Жиро?

– Это моя тетка. Местные боятся ее и говорят, что она колдунья, но она им нужна, потому что умеет лечить болезни. Она также знает, что надо делать, чтобы не было детей.

На следующее утро, когда муж, поднявшись чуть свет, умчался в одно из своих поместий, Катрин отправилась к старухе, чья хижина находилась на краю дремучего леса. Вскоре она возвратилась в замок; с собой она принесла флакон с какой-то мутной жидкостью, и ей было велено через месяц прийти за следующим. К великой ярости мужа, в замке так и не появилось ни наследника, ни наследницы. Все усилия Жака д'Оссонвиля были напрасны, однако возраст его вполне позволял думать, что причиною того был он сам…


Шли годы, и, быть может, Катрин так бы и погрязла в этой унылой, однообразной жизни, позабыв, что такое солнце, если бы богу не было угодно послать ей знак – настоящий соблазн, против которого невозможно устоять.

Через десять лет после свадьбы чета д'Оссонвилей ничем не отличалась от сотен себе подобных семейств: великая страсть мужа прошла, и жена, избавившись от того, что она почитала суровой повинностью, молча влачила свое унылое существование. Однако она все еще была молода и красива, несмотря на свои мрачные платья, которые никто не осмелился бы назвать нарядами. Но кого интересовали подобные вещи в этом унылом замке?

Однако случилось так, что однажды в замок прибыл мужчина. Он был молод, отважен и полон жизни. Дальний родственник д'Оссонвиля, этот человек принадлежал к той ветви семейства, предок которой был бастардом, поэтому владелец замка Монтре взял его к себе в дом в качестве управляющего. Его звали Жиро де Пармантье, и вместе с ним в замок вошли любовь и искушение.

Юноша быстро понял, что под серыми платьями мадам д'Оссонвиль скрывается очаровательная женщина в расцвете молодости, обуреваемая единственным желанием: жить. Любовь поразила их обоих – одновременно и с одинаковой силой. Не успев провести под одной крышей и недели, Катрин и Жиро уже знали, что ничто не сможет им воспрепятствовать любить друг друга. Однако долгие месяцы они сопротивлялись искушению, каждый сумел возвести на пути своей любви мощную преграду: он – из осторожности, она – из гордости. Катрин так долго мечтала о необыкновенной любви, что теперь ей было тяжко признаваться себе, что она влюбилась в простого управляющего.

Однако любовь оказалась сильнее. Однажды вечером, когда дела удерживали д'Оссонвиля вдали от дома, Катрин распахнула Жиро двери своей спальни и свои объятия – и пришла в изумление от той радости, которую он сумел ей доставить.

Постепенно она изменилась, в ней проснулся вкус к жизни, что повергло в великую растерянность семейство мужа и в великую тревогу самого престарелого супруга. После стольких лет брака он успел охладеть к жене и успокоиться на ее счет: ревность, снедавшая его сердце сразу после свадьбы, постепенно стихла. Да и родственники удовлетворенно взирали, как молодая хозяйка замка словно вся съежилась, замкнулась в себе и облачилась в серый наряд, вполне под стать своей унылой жизни. Возникли даже предположения, что если д'Оссонвиль умрет, жена ненадолго переживет его. И вдруг Катрин словно подменили – она вспомнила, что еще молода, и принялась растрачивать свою нетронутую молодость. За ней начали следить.

Хотя эта слежка не слишком докучала влюбленным, вскоре оба были одержимы одной идеей: убрать ненавистного мужа. Призвали на помощь старуху Жиро (не состоявшую в родственных связях с красавцем-управляющим) со всем арсеналом любовных и прочих чародейских напитков, однако безуспешно: д'Оссонвиль был словно чудесным образом заговорен от злых козней. Более того, казалось, что его жизненные силы с каждым днем все прибывают. И вот однажды один из любовников произнес роковое слово. Кто это был, на судебном процессе так и не выяснилось, но, в сущности, это никого особенно не интересовало. Устранить назойливое препятствие решили оба, и оба действовали по взаимному согласию.

– Я достану яд, – сказал Жиро.

– Я дам его мужу, – сказала Катрин.

У нее действительно была такая возможность. Когда она еще жила в Бургундии, тетушка научила ее печь, поведав ей рецепт пряников, которыми уже в те времена славился Дижон. Жак д'Оссонвиль очень любил пряники, которые пекла его жена, а подмешать яд в тесто ничего не стоило – тем более что вкус у пряников был резкий и необычный.

И вот 22 ноября 1455 года Жиро де Пармантье отправился в Эпиналь за хозяйственными покупками. По дороге он заехал к знакомому старому еврею, и тот за несколько золотых продал ему сернистый мышьяк, который, как известно, является сильнодействующим ядом.

Недрогнувшей рукой Катрин уверенно подмешала этот яд в тесто пряника, который она испекла к возвращению мужа с охоты.

Все получилось именно так, как предвидели оба заговорщика: д'Оссонвиль съел отравленный пряник и отправился спать. Проснуться ему было уже не суждено, и пока он агонизировал, Жиро и Катрин радовались, что все прошло так гладко и успешно. Но судьба успела выдернуть звено из хитроумно сплетенной ими цепочки…

Этим звеном стала Перетта, юная служанка Катрин. Ночью, убирая со стола остатки трапезы, она доела пряник, и наутро на кровати нашли ее уже успевшее остыть мертвое тело.

Совпадение было слишком подозрительным. Семейство д'Оссонвиль тотчас обвинило в убийстве Катрин и человека, о котором все знали, что он является ее любовником. Лейтенант по уголовным делам Жан де Лонгейль арестовал преступников, и они были препровождены в Париж, где их допросили со всей принятой тогда строгостью. Разумеется, под пытками они во всем сознались, и отныне ничто не могло их спасти.

13 марта 1456 года Катрин де Шатонеф, мадам д'Оссонвиль, одетая в желтое рубище и закованная в цепи, была привязана к телеге, запряженной тощей клячей. Телега повлекла ее по покрытой грязью и нечистотами парижской мостовой к Свиному рынку, где обычно варили заживо фальшивомонетчиков и сжигали ведьм. Костер был уже сложен. Спустя несколько минут женщина, посчитавшая возможным купить счастье ценой преступления, уже корчилась в языках пламени. Ее сообщник также окончил свою жизнь на костре – после того как был подвергнут пытке на колесе.


В Брюссельском дворце воцарилась гнетущая тишина, но ни старый герцог, ни его молодой камергер не решались ее нарушить. Каждый погрузился в воспоминания, воскрешая в памяти тот страшный день, когда рассказ о казни Катрин де Шатонеф ужаснул бургундский двор.

Наконец герцог вздохнул:

– Так ты согласен принять Шатонеф, Филипп? Ты единственный, кто сможет изгнать из замка призрак, ибо я уверен, что к тебе душа Катрин не питает зла…

Филипп По преклонил колени перед своим господином и вложил в его руку свои сложенные ладони, невольно повторив таким образом старинный жест, сопровождавший принесение присяги на верность.