— Ну, на самом деле, — Иван придвинулся поближе к Варваре и понизил голос, — твоя вина во всем этом безобразии тоже присутствует. Думаешь, я бы искал, с кем перепихнуться, если бы у меня была своя вечно готовая ко всему телка? Да я бы при таком раскладе из койки сутками не вылезал!

Варю покоробили его нарочитые развязность и грубость, но она твердо решила довести разговор до конца:

— Но ведь с Василисой у тебя ничего не вышло?

— Ну, у всякого случаются неудачи, ничего не попишешь. С ней не вышло, другую бы нашел, только и делов. Или думаешь, мало вас таких по улицам шастает? Да каждую вторую, если не каждую первую, пальцем помани, и она с тобой хоть на край света пойдет! Особенно если у тебя в бумажнике зеленые бумажки шуршат.

— Что ж, я поняла твою точку зрения. Тогда давай подойдем к этому вопросу с другой стороны. Предположим, неделю назад я бы согласилась переспать с тобой. Ты бы все равно поперся к моей подруге, ведь так?

— Вполне возможно, — цинично улыбнулся Иван. — Знаешь, своя девчонка — это все равно как хлеб ржаной. А ведь иногда и булочек хочется.

Варвара молча проглотила оскорбление. Строго говоря, она уже выяснила для себя все, что хотела, и дальнейший разговор с Царевичем был пустой тратой времени. Но ей отчего-то не хотелось прекращать эту странную встречу. Видимо, инфекция под названием «Иван» успела глубоко проникнуть в ее душу, и извлечь ее оттуда щадящими способами не было никакой возможности. И пусть ее назовут ослепленной любовью дурочкой, но она была готова поспорить на что угодно, что Ванька сейчас бравирует и наговаривает на себя, а на самом деле он совершенно не такой. Он добрый, веселый, страстный, ироничный. Это тот человек, который в день знакомства защитил ее от злобной девицы. Это тот парень, который пусть и не всегда удачно пытался превратить каждое свидание в мини-праздник…

— Ты чего? — прервал ее размышления Иван. — Смотришь куда-то в никуда и улыбаешься, как блаженная. Я разве что-то веселое сказал?

— Знаешь, Ванька. Хоть ты и гад порядочный, но нравишься мне по-прежнему. Пожалуй, у тебя еще есть шанс все исправить. Подумай об этом!

С этими словами Варя поднялась, оставила на столе пятидесятирублевую купюру и покинула кафе. Остолбенелый Иван остался сидеть, тупо глядя ей вслед. Чего-чего, а такого финала разговора со своей бывшей девчонкой он точно не ожидал…


Васька открыла холодильник. Елки-палки, хоть шаром покати. Все, пора отправляться в магазин затариваться продуктами. Можно даже на деликатесы какие-нибудь раскошелиться, вроде маленькой баночки икры. Зря, что ли, батя дал ей финансовый карт-бланш? Так почему бы и не воспользоваться такой редкой возможностью на все сто? Устроить себе праздник желудка! Значит, решено: вперед, в магазин!

Так, глобальные закупки предполагают, что домой придется тащиться с приличным грузом. Ручки у пластиковых сумок имеют нехорошую тенденцию рваться в самом неподходящем месте, так что от подобного вида транспортировки продуктов лучше отказаться сразу же. Так, что же придумать? Вот, точно! Лучше, чем городской рюкзачок, и не придумаешь! А то, что в него не поместится, так и быть, положить в пакеты.

Поскольку времени у Василисы было в избытке, она не поленилась отправиться в один из дальних магазинов, буквально год назад открывшийся в Лукоморье. Что выгодно отличало его ото всех остальных, так это вполне приличный выбор продуктов, а также режим самообслуживания. Ходишь вдоль рядов с корзинкой, баночки перебираешь, цены сравниваешь. Решил от чего-то отказаться — берешь и кладешь обратно на полку. Без проблем. Единственная очередь в кассу. Да и то разве ж это очередь? Ну, максимум с десяток человек наберется. А то и вообще никого нет. Супермаркет!

Магазин Васька покинула в самом радужном настроении. В рюкзачке покоился готовый морской коктейль из мидий, крабов, кальмаров и осьминогов, пара фруктовых десертов, один маленький торт-ежик, а также йогурты, макароны-гнезда, крошечные помидоры-черри и прочая снедь, из которой Васька собиралась приготовить роскошный обед.

На лавочке около Васькиного подъезда сидели вечные бабушки, выбравшиеся погреть свои старые кости на солнце. Васька приветливо поздоровалась с ними, но бабули отчего-то дружно поджали губы. Батя, помнится, такие физиономии иначе как «куриные попки» не величал. Но юмор юмором, а с чего бабули вдруг ополчились на нее, непонятно. Или им солнце макушки припекло?

Васька пожала плечами и уже собиралась зайти в подъезд, как услышала за спиной укоризненный голос одной из бабуль, явно рассчитывавшей на то, что Васька услышит ее:

— Вот ведь, поди, догадайся: с виду вроде нормальная девка, а ведь наркоманка страшнейшая! Вон весь рюкзак, поди, дурью набит. И лыбится не пойми с чего. Точно на этом самом кайфе — во! Я давеча телевизер смотрела, так там говорили, что их, наркоманов, только по улыбкам и можно вычислить!

— И не говори, Матвеевна, — подхватила вторая бабуля, — вот до чего беспризорничество доводит! Даром что отец есть, все равно растет, как перекати-поле! А была бы мамка жива, ух, она бы ей всыпала по первое число. Степенная женщина была, хорошая. Жаль, Бог долгой жизни не дал.

Васька решила было, что разговор идет не про нее. Ну какая из нее наркоманка! Смешно ведь, ей Богу. Но когда вредные бабки начали судачить насчет ее родителей, Васька поняла: ошибки быть не может. Она повернулась и отправилась обратно, чтобы все выяснить.

— Простите, уважаемые, я так понимаю, что это вы обо мне сплетничаете? — предельно вежливо поинтересовалась она у старух. Те разом примолкли и уставились на нее, как попадья на черта. — Не знаю, откуда у вас такие сведения, но на всякий случай предупреждаю вас и тех, кто вам наплел эти небылицы: распространение клеветы карается уголовной ответственностью.

— А ты нас не стращай! — вдруг взвилась самая бойкая бабуля. — Я в сталинских лагерях десять лет отсидела, так что пуганая! А ты лучше бы покаялась, пока не поздно, да на путь истинный встала! Тьфу, нечисть! Хоть бы постеснялась-то сявку разевать, когда с почтенными людьми дело имеешь!

— Вот-вот, — поддержала ее другая ораторша. — Понаплодют тут всякую шваль, а честному человеку потом в родном дворе жизни нету!

— Это вы про себя? — осведомилась разозлившаяся Васька. — Полностью вас поддерживаю. Сидят три сплетницы и портят воздух, про своих же соседей клевету распускают. И как их только земля носит!

— Девоньки, это ж она намекает, что мы на белом свете зажились! — всплеснула руками бойкая бабка. — Ах ты, дрянь! Да чтоб тебе подохнуть от твоей наркоты!

Бабки загалдели наперебой, потрясая в воздухе сухонькими кулачками. Васька поняла, что никакого разговора с ними не получится. Еще чего доброго в атаку ринутся, а что-что, но драться со старухами она точно была морально не готова. Поэтому Василиса предпочла ретироваться, пока конфликт не перешел в откровенно криминальную стадию. Вслед ей летели возмущенные крики бабуль, предрекающих Ваське страшные картины ее будущей недолгой грешной жизни.

«Невероятно. Какая муха их всех укусила, хотелось бы знать?» — думала Василиса, поднимаясь по лестнице, как столкнулась с выходящим из своей квартиры дядей Федей.

Дядя Федя, завидев Ваську, быстро потупил глаза и, не здороваясь, попытался просочиться вниз, но Васька перекрыла ему все варианты отхода, так что ему волей-неволей пришлось общаться с ней.

— Здравствуйте, дядя Федя.

— Здравствуйте, — ответил он и предпринял очередную попытку эвакуации, но Васька стояла твердо.

— Как тетя Нина поживает?

— Спасибо, хорошо, — промямлил он, по-прежнему не поднимая глаз.

— Дядя Федя, скажите мне, пожалуйста, что происходит? Почему вдруг ни с того ни с сего против меня ополчились соседи?

Федор побледнел, потом покраснел и, наконец, выдавил из себя:

— Но ведь ты же… наркоманка!

— Кто сказал вам подобную чушь? — ласково, словно к душевнобольному, обратилась Васька к соседу.

— Ну, так это… все знают. Вон Анна Потаповна отдельно предупредила, чтобы мы тебе денег не давали. Говорит, ты тайком от отца уже всю мебель из квартиры вывезла…

Васька едва удержалась от крепкого словца из папиного лексикона. Потаповна! Ну, конечно же! Решила отомстить ей за все разом, пока отец в отъезде и никто не может за нее заступиться.

— Уверяю вас, моя мебель стоит там, где всегда стояла. И вообще, дядя Федя, как вам не совестно бреду алкоголички верить? Сегодня она меня наркоманкой обозвала, завтра тетю Нину душевнобольной выставит, а вас извращенцем. Так и будете молчать в тряпочку?

— Ох, Вася, извини, я как-то не имел в виду… не хотел…

— Что ж, человек слаб, это понятно. Но я на вас зла не таю и прощаю, — в меру патетически заявила Васька и продолжила свой путь наверх, оставив наконец в покое изнервничавшегося соседа.

Вот, значит, каков на деле обещанный Потаповной террор! Что ж, надо признать: слово она держит. Обещала войну — получите и распишитесь! И ведь как ловко все обстряпала! Все чужими руками, все через сплетников да умалишенных ввиду преклонного возраста старух. Мерзкая ситуация: начнешь оправдываться, мол, не наркоманка я, так еще хуже сделаешь. Ведь народ как считает: раз оправдывается, значит, точно виновата. Ату ее, ату!

Может, к участковому обратиться? Да нет, не вариант. Во-первых, она своего участкового в глаза ни разу не видела, даже не знает, где он обретается. А во-вторых, ну, пожалуется она на то, что Потаповна сплетни распускает, задевающие ее честь и достоинство. Так это еще доказать надо. К тем же самым соседям за помощью обращаться, и совершенно неясно, чью они еще сторону примут: ее или Потаповны. В итоге еще больше проблем огребешь. Нет, с Потаповной надо как-то кардинально бороться, чтоб раз и навсегда от их семьи отвязалась. Только как?

И тут Васька почувствовала запоздалое раскаяние. Ведь если так посмотреть, она первая сплетни распускать начала. Выставила Потаповну алкоголичкой перед соседями. А та взяла и отплатила ей ровно такой же монетой, наркоманкой обозвала. Получается, Васька сама виновата. За что боролась, на то и напоролась.