— Мне нужно признаться тебе, — сказала она затаив дыхание, — что к девяти часам вечера устаю, а сейчас уже десятый час.

Я посмотрел на свои часы, кивая.

— Мы могли бы уйти сейчас, — предложил я.

Она посмотрела вокруг на танцующую толпу.

— Холли и Эдди разозлятся.

— Возможно, — сказал я. — Но мне все равно.

Она засмеялась.

— Мы ужасные друзья. Постоянно удираем с вечеринок.

Ее слова напомнили мне о том, что произошло в последний раз, когда мы удрали с вечеринки. Ли покраснела, а я еще сильнее полюбил ее в этот момент.

Я взял ее за руку и повел нас с танцпола, остановившись у стола, чтобы она взяла свою сумочку. Мы вышли из зала и, к счастью, ни на кого не наткнулись, но даже если бы наткнулись, я бы не стал раздумывать дважды, чтобы оттолкнуть их с дороги. Я не собирался позволять чему-то или кому-то помешать моим планам. Я остановил первое такси, которое увидел, и помог Ли забраться внутрь. Как только мы отъехали, я повернулся к ней.

— Что? — спросила она.

— Это, — сказал я, указывая на такси, — напоминает мне о былых временах.

Она покачала головой и отвела взгляд в сторону. Но при этом делала все возможное, чтобы скрыть улыбку.

Глава 23

Шейн


— Черт возьми, — выдохнула Ли после того, как я открыл входную дверь. — Тебя обокрали!

Обеспокоенность в ее голосе заставила меня засмеяться. Я шире распахнул дверь, пропуская ее вперед, и оглядел квартиру. И тогда понял, почему она решила, что меня обокрали.

— Нет, Золотце, — улыбнулся я, проходя мимо нее и бросая ключи на кухонный стол. Я снял свой пиджак и бросил его к ключам, развязал галстук и расстегнул две верхние пуговицы на рубашке. — Меня не обокрали.

Она стояла, не шелохнувшись, осматривая взглядом комнату, оценивая, насколько пустой выглядела квартира.

— Тогда где все твои вещи?

Я еще раз оглядел пространство. Правда, не хватало некоторых вещей. Дивана и кофейного столика, «Плейстейшн» и «Иксбокс», но здесь все еще были кое-какие мои вещички. Фотографии все еще висели на стенах, плоский телевизор, барные стулья все так же стояли вокруг стола.

— Все здесь, — ответил я.

— Что-то я не понимаю, — сказала Ли, медленно проходя дальше в комнату. — Где вся твоя мебель? Настольный футбол? — указала она в угол. — Твой ноутбук на полу!

Я засунул руки в карманы брюк.

— Это и есть вся моя мебель.

Она ошеломленно посмотрела на меня.

— Ты что, не замечаешь, что диван и стол исчезли? И где твои игровые приставки?

В раз я рассмеялся.

— Ну, технически, они не были моими. Они были Брайана.

— Ладно, так ты не замечаешь, что вещи Брайана пропали? Он так разозлится, — сказала она. — Почему ты не беспокоишься?

— Потому что, Золотце, — я сделал несколько шагов в ее сторону, — я знаю, где все эти вещи.

Небольшое удивление промелькнуло на ее лице.

— О, — ответила она и сложила руки вместе. — Так где они?

— В его квартире.

Ее глаза округлились.

— Он съехал? — почти закричала она. — Что? Почему? Когда? Почему ты ничего не сказал?

Я ухмыльнулся, было забавно наблюдать за ней.

— Как насчет того, что ты прекратишь задавать вопросы и позволишь мне объяснить?

Я сделал последние несколько шагов, чтобы встать рядом с Ли, и некоторое время просто смотрел на нее. Оценивая каждую деталь, которая делала ее такой идеальной. Какими полными были ее губы — идеальные, чтобы укусить. Какие густые и блестящие ее золотистые волосы — я знал, что могу зарыться в них пальцами. Единственная маленькая родинка пониже ключицы с левой стороны, которую мне так хотелось поцеловать. Но сначала было кое-что, что я так хотел ей сказать, показать ей.

— Пошли за мной, — сказал я, кивая в другую сторону квартиры и протягивая ей руку. — Хочу показать тебе кое-что.

Она посмотрела в том направлении, куда я показал, потом взяла мою руку, и я повел нас в комнату Брайана. Или в комнату, которая раньше была комнатой Брайана. Прежде чем открыть дверь, я посмотрел на Ли в надежде, что то, что она увидит за этой дверью, докажет ей, насколько я серьезен.

— Мне нужно, чтобы ты знала, что я слышал все, что ты мне говорила, — сказал я тихо. — Я не знаю другого способа показать тебе это.

Она посмотрела на меня, прищурившись и слегка нахмурившись. Прежде чем Ли смогла что-то сказать, я открыл дверь и включил свет. Единственное, что я услышал, был ее резкий вздох.

Я мягко подтолкнул ее внутрь, наблюдая, как она воспринимает такие серьезные изменения в комнате. Как спальная Брайана теперь трансформировалась в полностью укомплектованную детскую комнату.

— Я… я не... Вау.

Ли никогда не теряла дара речи, так что я воспринял это, как добрый знак.

— Тебе нравится? — спросил я, все еще ожидая подтверждения.

— Я… Шейн… Как мне может не нравиться? — ответила она. — Так красиво.

Она прошла дальше в комнату. За последние несколько недель мы с Брайаном потратили все наше свободное время, чтобы подготовить эту комнату. Стены были покрашены в светло-желтый цвет. Хорошая перемена после болотно-зеленого. На месте, где раньше стояла кровать Брайана размера кингсайз, теперь была белая колыбелька, которая так много времени стояла не распакованной. Мягкое серое и белое постельное белье наполняло колыбельку, а над ней свисал мобиль с танцующими животными. Ли встала рядом с колыбелькой и провела рукой по мягкому белью. Она подняла коричневого мишку, который сидел в углу.

— Такой милый, — сказала она, кусая свою щеку.

— Вклад Брайана.

Она улыбнулась и положила мишку назад. Ли повернулась и увидела кресло в углу рядом с окном. Я заказал его в нейтральных тонах, но бросил поверх голубое покрывало.

— Оно качается как кресло-качалка, — сказал я.

— Все еще думаешь, что это мальчик, — сказала она.

Я пожал плечами и улыбнулся.

Стена напротив привлекла ее внимание, и улыбка исчезла с ее лица. На ее месте появилось выражение полной растерянности.

— Что это? — спросила Ли.

— Это, — начал я, — это моя любимая часть в этой комнате.

Слезы начали наворачиваться на ее глаза и заблестели в тусклом свете комнаты. Она сделала несколько шагов, чтобы встать напротив стены, напротив нескольких картин. Большие черно-белые фотографии в белых рамках висели на стене в два ряда. Каждая была о разных моментах беременности Ли. На нескольких она даже не знала, что я фотографировал ее. Она смотрела на фотографии, каждый раз замирая на одной из них, чтобы потом переместиться к другой. На одной она спала на когда-то моем диване, ее рука лежала на еще едва видневшемся животике, как бы защищая его. Другую я сделал на телефон, когда мы ходили за покупками для малыша. Это выражение ее лица я любил больше всего. Такое серьезное, когда она решала, нравится ли ей костюмчик у нее в руках или нет. Далее шла фотография, где на холостяцкой вечеринке Холли и Эдди она смеялась, запрокинув голову назад, а ее руки были сложены уже на довольно большом животе. Но самой моей любимой была та, что я сделал несколько месяцев назад. В ту ночь, когда мы решили попытаться построить отношения. Она вышла из моей спальни, на ней была надета только моя футболка «Френки сказал расслабься». И когда она подошла к окну и открыла шторы, я не смог остановиться и сделал ее фотографию. Ли светилась в лунном свете, серебристые блики отражались на ее лице. Она отругала меня тогда за то, что я ее сфотографировал, но до сих пор это была самая честная и красивая фотография, которую я когда-либо сделал. Я видел, как Ли смотрела на эту фотографию дольше всех.

Спустя минуту она указала на нижнюю рамку.

— Эта пустая.

— Я знаю, — кивнул я. — Она еще не снята.

Я подошел к Ли, взял за руку и поднес к своим губам.

— Эта рамка для нашей первой семейной фотографии. Втроем.

Я почувствовал, как она сильнее сжала мою руку и с ее губ слетел прерывистый вздох.

— Шейн, — ее голос дрогнул, но губы тронула легкая улыбка.

«Ну, сейчас или никогда», — сказал я себе. — «Я собираюсь сказать все, что мне нужно. И собираюсь заставить ее слушать, пробиться через ее упрямство и заставить увидеть, что мы созданы друг для друга».

— Мне ненавистна мысль, что тебе было больно, Золотце, — начал я. Она открыла рот, чтобы перебить меня, но я не позволил ей. Меня теперь ничто не остановит. Я поднял руку, давая ей понять, чтобы она помолчала. У нее было полно времени, чтобы сказать свою часть, теперь моя очередь. — Я ненавижу то, что между нами было расстояние, которого не было прежде. Я сходил с ума, когда был вдали от тебя. Я сходил с ума от того, что ты держала меня на расстоянии. Но я позволил тебе, поддался, но никогда не сдавался.

— Шейн…

— Нет, Золотце, — сказал я серьезно. — Теперь моя очередь.

Она закрыла рот и позволила мне продолжить.

— Я ненавидел то, что был вдали от тебя. Особенно в эти недели, — я посмотрел на ее живот. — Та ночь в Нью-Йорке, — я помедлил, так как был не уверен, как точнее выразить свои чувства. — Очевидно, я не смог справиться с чувствами к тебе. Меня сводила с ума мысль о том, что ты собиралась на свидание с другим. И я не знал, что мне с этим делать. Меня это удивило. Ты удивила меня. Единственный человек, которого, я думал, что знаю, выбил меня из колеи. Я мог думать только о тебе, — сказал я с легким смешком. — Из всех людей в моей жизни, ты последняя, кого я хотел ранить или разочаровать. Ты должна это знать. Ты должна знать, что если бы я только знал, через что ты проходила, пока я был в Нью-Йорке, я бы бросил все и примчался к тебе. Я бы держал тебя за руку и ждал результата теста с тобой. Ты веришь в это?