— Отцовство даст тебе чувство гордости, о котором ты даже и не подозревал. Любовь такую сильную, что ты с радостью положишь свою жизнь, если это спасет жизнь твоему ребенку и сделает его счастливым. Ты пожертвуешь всем, даже не моргнув.

Он высвободил мое лицо, и я сглотнул огромный комок, образовавшийся у меня в горле. Я наблюдал, как отец подошел к раковине и начал ополаскивать тарелки.

— Это предложение не имеет ничего общего с тем, что я думаю о твоей карьере, — он все еще смотрел в раковину. — Ты уже доказал и проявил себя в этом.

Отец еще ни разу вслух не говорил о том, как был горд от того, чего я добился в качестве фотографа. Это не значило, что я не видел этого. У него в кабинете висели фотографии, которые я сделал. Но слышать слова...

— Я со всем разберусь, пап. Я сделаю это по-своему, — сказал я, стараясь заверить его, и, возможно, себя самого в том, что смогу справиться с работой и сопутствующим образом жизни, и с ответственностью за Ли и моего ребенка. Путешествия станут частью нашей жизни, и мы придумаем лучший способ справиться с этим.

Папа посмотрел на меня с небольшой грустной улыбкой.

— Шейн, я не думаю, что ты не сможешь это сделать. Я думаю, что ты просто не захочешь это делать.

Глава 11

Шейн


— Что за день, — сквозь головную боль донеслись до меня усталые слова Кэла. Я массажировал виски на протяжении уже десяти минут, но голова все равно пульсировала. Я поднял взгляд и увидел, что он сел рядом со мной. — Могло быть и лучше, — добавил Кэл.

— Да ты что, — ответил я саркастически, прикрыв глаза.

День начался ужасно и продолжался не лучше. Вообще-то, все понеслось к чертям вплоть до моего отъезда в Лос-Анджелес.

После нашего недопонимания в доме моих родителей, настроение Ли начало ухудшаться. Ушла девочка, которая не могла оторвать от меня своих рук, а на ее место пришла та, которая была всем недовольна. Я слышал, что говорят про озлобленных женщин. Но это все детские игры по сравнению с беременными озлобленными женщинами. Мы практически не разговаривали в последние дни. Молчание началось в машине на обратном пути домой и затянулось на всю неделю. Каждый раз, когда я звонил или писал ей, ответ получал очень краткий и сдержанный. Когда я позвонил, чтобы попрощаться перед поездкой, то попал на голосовую почту.

Голосовая почта. Даже не сказала «пока».

Иррациональная и упрямая Ли — это было что-то новенькое. Неужели она так взбесилась из-за конфликта расписания? Как вообще мужчины проходят через это снова и снова? Одной беременности может быть достаточно, чтобы напугать их. Я не мог понять Ли. Все, о чем я мог думать, это что беременность сводит ее с ума и она больше не в состоянии думать разумно и ясно. Но даже со всем этим безумством, я никогда не скучал по ней больше, чем в течение этой поездки.

После последних дерьмовых дней вплоть до моего отъезда, меня не должно было удивить, что и все остальное пошло плохо. Пришлось отложить нашу запланированную съемку на крыше из-за дождя. Дождь! В Лос-Анджелесе! Затем одна из моделей появилась с похмелья, и пришлось делать перерывы каждые пятнадцать минут, так как ее рвало. Затем сильный порыв ветра от дурацкого вентилятора, который мы использовали, прорвал дыру в одной из наших вспышек с зонтиком. И я никак не рассчитывал на два часа, которые потребовались Кэлу, чтобы достать новую вспышку.

Но ничто из этого и рядом не стояло с тем, что Золотце пошла на УЗИ, а я это пропустил. Несколько дней назад я говорил ей, что ничего особенного не произойдет, если меня и не будет, и я действительно так считал. Тогда я не думал, что это будет меня так беспокоить. Это просто встреча с врачом. Их будет еще очень много. Но когда я поймал себя на том, что посматривал на часы каждые двадцать минут, высчитывая разницу во времени и думая, была ли она у доктора, что он мог ей сказать, увидела ли она нашего ребенка на мониторе, я понял, что ошибался. Это имело значение. Понимание того, что она узнает, кто у нас будет, мальчик или девочка, без меня, ударило больнее, чем пинок в живот.

Непрекращающиеся щелчки клавиатуры на ноутбуке переключили мое внимание на Кэла, который просматривал снимки, сделанные сегодня.

— Неплохо. Все учтено, — сказал он.

Отклонившись на спинку стула, я едва взглянул на снимки, мелькающие на экране.

— Мне сейчас все равно, — ответил я.

Кэл посмотрел на меня, и я знал, что он увидел беспокойство и усталость на моем лице. Не говоря уже о том, что я выглядел несчастным.

— Мы уже знаем? Мальчик или девочка?

Я взглянул на телефон. Новых уведомлений не было. Ни пропущенных звонков, ни смс.

— Нет.

Кэл продолжил листать дальше.

— Она позвонит. Может быть, она просто сейчас работает над делом. Ты же говорил, что Ли работала как сумасшедшая в последние несколько недель?

— Да, — я кивнул, но попытки Кэла успокоить меня ни к чему не привели. Он знал, что Ли была, мягко говоря, не рада из-за моей поездки. Мне даже показалось, что он начал обо мне думать так же, как и она, но держал свой рот на замке. Кэл отъехал на стуле от стола и повернулся ко мне.

— Ну тогда не парься. Она позвонит.

Несколькими часами позже я был в номере отеля и поставил на зарядку телефон, потому что батарейка уже практически садилась. Я запрыгнул в душ, надеясь, что горячая вода каким-то образом меня расслабит. Все, что я хотел, это просто лежать и есть бургеры, которые заказал в обслуживании номеров, пока ждал звонка от Ли.

Я вышел из ванной только в одном полотенце, повязанном вокруг талии. Поискал чистые боксеры в чемодане и включил телевизор. Я переключал каналы, пока не увидел знакомые лица. Никогда не понимал, почему я не мог переключить канал, когда попадал на «Друзей». Ведь видел все эпизоды по несколько раз. Но каждый раз, когда видел, как Моника совершала что-то невротическое или Джоуи говорил ерунду, я улыбался. Потому что это шоу всегда напоминало мне об одном человеке. Я услышал, как лежащий на столе телефон, просигналил о новом сообщении. Проведя рукой по экрану, я увидел, что Ли отправила мне текстовое и аудио-сообщение:


Ли: Я плакала, как чертова эмоциональная идиотка.


От ее слов я заулыбался еще шире. Интересно! Я нажал на кнопку «воспроизвести», чтобы послушать двадцатисекундный аудиофайл. Поначалу я ничего не слышал. Но через пять секунд понял, что должен был услышать. Как барабан, быстрые и четкие удары — сердцебиение. Сердцебиение нашего ребенка. Я слушал с таким благоговением, что даже не осознавал, что сидел на кровати и проигрывал его пять раз. Что-то сковало мою грудь, как будто мое сердце сжималось и в то же время разрывалось. И сейчас, слушая это маленькое сердцебиение, все, что произошло между мной и Ли, молчание, указывание пальцами друг на друга, все казалось таким незначительным. Этот аудиофайл — самое лучшее, что произошло со мной за этот день. Нет, не только за этот день. Даже не за эту неделю или месяц, или год. Это вообще самое лучшее, что произошло в моей жизни.

Я проиграл запись еще раз, прежде чем нашел номер Ли и нажал кнопку позвонить.

— Ты получил? — ответила она после первого гудка, даже не потрудившись сказать «привет».

Прослушав запись и услышав ее голос, я почувствовал тоску по дому, которого раньше у меня никогда не было. Я бы отдал сейчас все, что угодно, чтобы быть дома с ней.

— Да, получил. Уже десять раз прослушал, — сказал я ей, смеясь.

— Я тоже, — призналась она. — Доктор сказала, что мы могли бы сделать это уже несколько недель назад, но так как я не была рискованным пациентом, она решила подождать до сегодняшнего дня.

Мое сердце пропустило удар после ее слов о рискованном пациенте, но когда Ли продолжила говорить, ее голос меня немного успокоил.

— Она сказала, что сердцебиение у ребенка сильное. Сто шестьдесят ударов в минуту! С ума сойти, правда? Она также сказала, что скоро я почувствую, как он толкается…

Я выдохнул, пытаясь осмыслить, все, что было сказано. Ли говорила так быстро, перескакивая с одной детали на другую, было столько информации.

— Ты продолжаешь говорить ребенок. Ты смогла узнать? Мальчик или девочка? — спросил я, и мое сердце забилось в волнении.

— Да… — начала она. — Могла, но я не стала.

Я нахмурился.

— Ты не узнала? Я думал, ты хотела узнать.

Она выждала несколько секунд, чтобы ответить:

— Да, я хотела. И сейчас хочу. Но… — я слышал, как она вздохнула. — Мне казалось неправильно узнавать это без тебя… — я сжал руку в кулак, сминая простынь под пальцами. — Я хотела узнать это с тобой.

Чувство вины от того, что я не находился там, с ней, было такое же сильное, как и ее слова, что она хотела узнать это со мной. Это такие два разных чувства, и я не знал, какое из них лучше выразить.

— Я так сильно по тебе соскучился, — сказал я ей, падая на кровать. Это даже пугало, насколько сильно. — Золотце, вся эта поездка — сплошное недоразумение. Ненавижу, что я не там. Ненавижу, что мы не узнали. Ненавижу, что не могу поговорить с тобой. Я просто... — что? Что я пытался сказать? — Не могу дождаться, когда тебя увижу, — закончил я.

Она ответила не сразу, и это породило у меня небольшую панику. Может быть, я сказал слишком много?

— Ты просто скучаешь по сексу, — сказала она, пытаясь казаться беспечной, но у нее не получилось. Не зная, как следует реагировать, она пыталась скрыть то, что сделали с ней мои слова, за юмором.